Энн Стюарт - Танец теней

— Нет, — твердо сказала она. — Вы совсем не такой.

— Может быть, и нет, — милостиво согласился Рэмси. — Может быть, я просто хотел спасти тебя от подобной участи.

Неожиданно он взял Джульетту за руку и стал внимательно изучать ее узкую ладонь. От легкого поглаживания его сильных пальцев все тело девушки вдруг охватила дрожь. Джульетта резко вскочила и вырвала руку. Подальше от этого опасного человека!

— Я ведь уже говорил вам, что способен сам о себе позаботиться, — надменно произнесла она. — Мне не нужна ничья жалость. И ничья милостыня. В конце концов, отсюда не так далеко до города, и, даже если Мабре не возьмет меня обратно, я найду другую работу.

Она уже почти дошла до двери, когда почувствовала, как сильные руки обхватили ее за талию. Филипп развернул Джульетту лицом к себе, прижимая спиной к оштукатуренной стене. Руки его были сильными, словно из стали, так что у нее не было ни малейшего шанса ускользнуть.

— Мне вовсе так не кажется, юный Джулиан, — пробормотал он, щекоча губами ухо девушки. — Ты никуда не пойдешь — по крайней мере, пока. Ты способен позаботиться о себе не больше, чем только что родившийся котенок. И не надо защищаться — здесь тебя никто не обидит.

— Никто не обидит? — приглушенным голосом повторила Джульетта. — А что же, по-вашему, вы сейчас делаете?

— Но разве я причиняю тебе боль?

Джульетта вдруг поняла, что этот странный, невозможный мужчина говорит правду. Она была стеснена в движениях, чувствовала себя абсолютно беспомощной, но привычная боль, засевшая тупой иглой под сердцем, вдруг словно испарилась куда-то.

Филипп вдруг отпустил ее и сделал шаг назад. Джульетта подняла глаза, надеясь прочитать хоть что-то в его взгляде. Но глаза Филиппа были такими же холодными и загадочными, как всегда.

— Чего же вы хотите от меня? — спросила Джульетта хриплым от волнения голосом.

Филипп вдруг снова протянул к ней руку. Джульетта невольно отшатнулась, страшась его прикосновения, и он тут же опустил руку.

— Самое неприятное во всей истории, юный Джулиан, то, что я и сам не имею об этом ни малейшего понятия, — пробормотал Филипп Рэмси себе под нос. — Но как только что-нибудь придет мне в голову, я непременно дам тебе знать.

Посмотрев в лицо возвышавшегося над ней мужчины, Джульетта снова поежилась. Она поняла вдруг, что по какой-то странной причине вовсе не хочет знать ответа на собственный вопрос. Оставалось только надеяться, что к тому времени, когда мистер Рэмси примет какое-то решение, она будет уже далеко.

Стоял погожий солнечный день — один из тех по-настоящему красивых дней, которые все же случаются иногда на побережье Англии. Даже Фелан Ромни, при всей своей нелюбви к родной Англии, казавшейся ему скучной и провинциальной, вынужден был это признать. В такой вот солнечный день, когда с моря дул теплый соленый ветерок, он мог представить себе, что находится где-то в Италии, Египте, Греции или любой другой стране, где нет такого количества ненужных условностей и бесконечных обязанностей, ограничивающих свободу. По крайней мере, они не существуют для человека, отказавшегося от этого раз и навсегда.

«Скрываться от ареста за убийство — как ни странно, в этом есть свои преимущества», — думал Фелан, направляясь по узкой тропинке в Бухту мертвецов, по крайней мере, можно было не волноваться по поводу соседок, наперебой приглашающих его в гости, чтобы познакомить со своими дочками на выданье, а также по поводу запущенных дел, связанных с поместьем лорда Гарри. Фелан старался не ломать себе голову, пытаясь понять, почему его мать вдруг окончательно сошла с ума. Он предпочитал думать о куда более важных вещах — например, о том, как спасти своего сводного брата от направленной не по адресу ненависти леди Марджери. Как удержать Вэла, готового в порыве праведного гнева броситься обратно в Йоркшир, полного решимости рассказать суду правду и очистить свое честное имя. Господи, неужели он не понимает, что в результате будет болтаться на виселице?! А кроме того, Фелан хотел бы решить для себя, что делать с этим тоненьким нелепым созданием, которое надрывается у него за спиной, таща тяжеленную корзину для пикника, принадлежности для рисования и бутылку кларета, который он вовсе не собирался пить…

Фелан намеревался сам нести то, что потяжелей, но юный Джулиан не захотел ничего слушать. «Чудовищное упрямство этой девицы не доведет ее до добра», — думал Фелан, и его так и подмывало сообщить ей об этом. Девушка была бледной и обливалась потом под своей тяжелой курткой, но Фелан сомневался, что удастся уговорить ее снять одежду. Хотя и очень хотелось. Он давно мечтал разглядеть как следует, есть ли у нее вообще грудь под этой бесформенной широкой рубахой.

«Впрочем, это не имеет значения», — строго напомнил себе Фелан Ромни. Он ведь привез ее в дом вовсе не для того, чтобы соблазнять. Черт его знает, зачем он вообще это сделал! Прихоть, каприз человека, не привыкшего отказывать себе, — и вот еще одна участница маскарада. Добро пожаловать в семью обманщиков! А может быть, он сделал это просто для того, чтобы как-то развеять скуку, которая намного превосходила скуку его брата? Вэл по крайней мере мог иногда повеселиться от души, разыгрывая свою роль перед ничего не понимающими жителями Хэмптон-Реджис. А Фелан был лишен даже этого удовольствия.

Он, пожалуй, не жил так долго на одном месте с тех пор, как достиг совершеннолетия. По крайней мере, на территории Англии. Почти четыре недели в Хэмптон-Реджис! И даже отвлечься не на что, кроме рисования.

Впрочем, выбрать натуру тоже было непросто. Цветы в Англии казались ему какими-то бледными и чересчур ухоженными по сравнению с великолепием тропических растений, а море — серым и скучным по сравнению со средиземноморской лазурью. И в довершение ко всему у него не было женщины с тех самых пор, как он покинул Грецию.

Фелан никогда не был человеком, позволяющим инстинктам управлять собой, но именно сейчас податливое женское тело наверняка скрасило бы его унылые будни. Однако Джулиан Смит — или как там называла себя эта несносная девица? — едва бы помог ему решить эту проблему. Ведь она даже отказывалась признавать себя женщиной — вряд ли ей захотелось бы раздеться, чтобы скрасить его скуку. Фелану приходилось довольствоваться фантазиями, гадая время от времени, не увидит ли он когда-нибудь под ее широкой рубахой плоскую грудь и расплывшуюся талию. Но что-то подсказывало ему, что нет.

Фелан снова посмотрел на девушку. Она пыхтела и отдувалась, перекладывая в другую руку тяжелую корзину. И Фелану вдруг стало жалко ее.

— Ты взвалил на себя слишком много, парень, — стараясь, чтобы в голосе звучала привычная ирония, произнес он.