Алла Полянская - Невидимые тени

– Каких, например? – Ника обеспокоенно следила за братом. – Девушка как девушка, милая, воспитанная, умеющая себя вести, очень тактичная. Она мне сразу понравилась и в нашу компанию прекрасно вписалась.

– Конечно. – Олешко усмехнулся. – Никуша, ты сейчас ответила на вопрос – зачем я сделал то, что сделал. Взять хотя бы твою предпоследнюю пассию, Максим Николаич. Эту… как ее… Любочку.

– При чем здесь Любочка?! – Матвееву хочется разбить что-то с грохотом, до того он зол. – Павел, ты перешел все границы! Снимать отпечатки пальцев со стакана моей гостьи! Это…

– Это нормально. Вот помолчите оба и послушайте меня. – Олешко потрогал остывшую чашку и с огорчением отодвинул ее. – Возьмем Любочку. Два раза разведенная бабенка, живет на алименты второго мужа в поисках третьего. В меру красивая, в меру ухоженная, избалованная и отлично умеющая притворяться. То есть выглядела она именно тем, кем и была – глуповатой пустой куклой, умеющей только тратить деньги и трахаться. Или вот последняя, Юля. Деловая, целеустремленная, очень дорого одетая, всего сама добившаяся – и эта выглядела тем, кем была, потому подозрений не вызвала, как и желания ее дактилоскопировать и прогнать по базе.

– А Майя выглядит не тем, кем является? – Матвеев в раздражении пнул диван. – И каким образом никто этого не заметил, кроме тебя?

– Потому что никто не знал о ней того, что знал я, а тот, кто знал, не придал этому значения. – Олешко откинулся на спинку дивана и посмотрел на Матвеева в упор. – Я твой начальник службы безопасности, Максим Николаевич, и я делаю свою работу, даже если тебе это не нравится. А еще я – твой друг и не позволю, чтобы с тобой стряслась беда только потому, что я решал, этично или неэтично сделать то, что я обязан сделать и по долгу службы, и по долгу дружбы. Майя выглядела подозрительно с той самой минуты, когда я узнал, кто она такая, потому что она не могла быть тем, кем себя заявила.

– Паш, ты совсем меня запутал.

– Это потому, Никуша, что вы оба мыслите как обычные люди, а я мыслю как начальник службы безопасности. Когда я увидел Майю, она выходила из гостевой комнаты. Мне сказали, что это твоя гостья, Максим Николаевич. Я обратил внимание на очевидные достоинства дамы и порадовался за тебя. Потом я – так, для порядка – поинтересовался, откуда такая красота прибыла в наш порт, и наивная девочка Лиля вывалила мне всю невероятную историю с тортом. По ходу отвечая на мои наводящие вопросы. Если бы милейшая Лилечка была постарше и поопытнее, она бы тоже почувствовала диссонанс, ведь ее ответы и то, что мы видели, не сходились. Остальные же просто не знали о гостье того, что знала Лиля и теперь знал я, а потому я забеспокоился и присмотрелся к гостье получше. Итак, что я увидел: ухоженное лицо, руки и кожу. Джинсы – неброские, но очень дорогие. Мокасины от известной фирмы. В ушах – два маленьких бриллианта. Волосы вымыты хорошим шампунем, безупречно ухожены, от кожи исходил едва уловимый запах духов – несомненно, дорогих. За столом гостья вела себя безупречно, поддерживала разговор, несколько раз перешла на английский – в беседе с Мареком. Когда подали французские блюда, не задумываясь, взяла вилку для устриц. Я сам эти гадские вилки путаю, она же выхватила нужную автоматически. При этом мне сказали, что выросла она в интернате, работает дворником и разнорабочей в супермаркете, учится на парикмахера и маникюршу. Ну, и что после этого я должен был сделать? Ответьте мне оба. Бывшая интернатовка может выучить английский. Выпускница кулинарного ПТУ теоретически может знать о разнице между вилками. Работающая в десяти местах женщина может позволить себе приобрести маленькие пусеты с бриллиантами, дорогие духи и шмотки. Обучающаяся маникюрному и парикмахерскому искусству дама вполне способна самостоятельно обеспечить своим рукам, волосам и коже наилучший уход. Но вести себя так, как вела Майя, может только женщина, для которой подобные званые обеды с кучей незнакомцев – вещь привычная. Потому я тайком сфотографировал ее и прихватил с собой ее стакан. Теперь можете отказать мне от дома и уволить к чертям собачьим, потому что мне не доставило удовольствия то, что я сделал, но по-другому я не мог.

– Конечно. – Матвеев вздохнул. – Прости, Паш, я наехал на тебя, ты прав, безусловно, прав.

– Если бы я не видел, как вы двое посматриваете друг на друга – по очереди, как дети, ей-богу… Но я понял, что барышня тебя зацепила, а то, что ты ей тоже понравился, было очевидно… В общем, дела наши таковы: твоя новая знакомая – не Майя Скобликова, хотя она от этого не менее прекрасна, зовут ее Ирина Марьина, волосы она, понятное дело, красит, потому что у настоящей Майи Скобликовой были темные. Паспорт она получила новый – два с половиной года назад, вот как прочно обустроилась на новом месте, так и украли у нее паспорт. Якобы, конечно. Ну, при ее-то работе ей живо выдали новый, какая фотография была на старом, сегодня выяснить невозможно, а единственный человек, который знал взрослую Майю Скобликову и может опровергнуть самоидентификацию нашей барышни – воспитательница интерната, Богатырева Раиса Павловна, умерла более двух лет назад. Нет, можно, конечно, съездить в Суходольск на кирпичный завод и найти кого-то, кто знал Майю, или выяснить, где жили Скобликова и ее покойная подруга, но зачем? Отпечатки пальцев в милицейской базе говорят о том, что Майя Скобликова, настоящая Скобликова, никакого отношения к нашей красавице не имеет. Хотя многое сходится – рост, телосложение, цвет кожи и глаз, а волосы можно и покрасить, как видите. Но отпечатки пальцев подделать нельзя. Вот такие дела, граждане.

– И что теперь? – Ника растерянно посмотрела на мужчин. – Паш, она хорошая девушка, вот честное слово! Она коту понравилась, я заметила. И всем понравилась. Она приятная очень, славная, просто не знаю даже, как сказать, но чувствую. Может, с ней несчастье произошло и ей нужна помощь?

– Несчастье с ней, конечно, произошло, но не вчера. – Павел улыбнулся уголками губ. – Никуша, тебе уже на выручку хочется бежать? Но тут, похоже, история очень сложная. Леонид Марьин, ее муж, был весьма преуспевающим бизнесменом. Он строил больницы, помогал школам и приютам, оплачивал лечение детям – в общем, зарабатывая много, он многое и отдавал. Ирина – его вторая жена. Была второй женой. Он овдовел за четыре года до знакомства с ней, от первой жены у него остались дочь и пасынок, которому сейчас уже тридцать четыре года. Дочь живет в Нью-Йорке, ей двадцать восемь лет, она замужем, есть дети, и к нашей истории она отношения не имеет, скорее всего. А пасынок, Артемий Возницын, сегодня стоит во главе бизнеса отчима, который четыре года назад погиб, катаясь на лыжах в Швейцарских Альпах. Сошла лавина, и когда их нашли, Ирина была едва жива, а Леонид Марьин задохнулся – он был старше жены почти на двадцать лет, вот и не выдержал. Согласно завещанию Леонида, Ирине доставалась недвижимость, пятьдесят процентов контрольного пакета и, соответственно – доходов от бизнеса, во главе которого встал пасынок Леонида, Артемий, талантливый бизнесмен, кстати, но еще тот сукин сын. Не знаю, что там было и как, но около трех лет назад Ирину Марьину нашли мертвой на улице, где она в принципе не могла оказаться и тем не менее оказалась. От лица мало что осталось, но в куртке были документы Ирины и ключи от ее московской квартиры. В сумке – ее косметичка и ключи от машины, которая осталась на стоянке во дворе дома, где жила Ирина. Что она делала там, где ее нашли, – неизвестно. Также не удалось разыскать водителя, сбившего женщину, равно как и свидетелей происшедшего.