Алла Полянская - Невидимые тени

– То есть вполне может быть, что погибшая, опознанная как Ирина Марьина, была на самом деле Майей Скобликовой? Настоящей Скобликовой? – Ника задумчиво накрутила на палец прядь волос. – Ужас какой. Паш, ты же не думаешь, что она убила эту… Скобликову, чтоб завладеть ее документами?

– Все может быть, но я был бы дураком, если бы не принимал во внимание личность объекта, а увиденное дает мне право предположить, что обмен получился случайным. – Павел с сочувствием смотрит на Матвеева. – Предполагать можно что угодно, а нам надо знать точно. Конечно, я изъял данные о настоящей Майе Скобликовой из архива, компьютерной базы и еще нескольких мест, где были копии. И дело мне тоже привезли, я запер его в сейф, когда все выясним, я эту папку уничтожу. Но это не решает нашей проблемы в целом. Эта женщина не та, за кого себя выдает, и нам нужно точно знать, почему она это делает.

– Макс, ты должен привезти Майю сюда, я позвоню Лерке, они с Панфиловым подъедут, и Лешку с работы вызовем. Привези Майю, вот делай что хочешь, но привези ее сюда.

– Что значит – что хочешь? – Матвеев опешил. – У нее свои планы, работа, я не могу указывать ей. И потом: ну, привезу я ее. Ты думаешь, она станет отвечать на наши вопросы? Да с чего бы ей это делать? К тому же я не позволю вам терзать ее. Я сам разберусь…

– Максим, ты не нервничай только. – Ника старательно рассматривала сотовый, словно ничего интереснее никогда не видела. – И постарайся воспринять спокойно то, что я тебе скажу.

– Я спокоен.

Предчувствие беды штормовым предупреждением звенит в голове Матвеева. Кем бы ни оказалась женщина, в доме которой он провел ночь, он защитит ее от всех, даже от самых близких ему людей, потому что они не знают того, что знает он: эта женщина в принципе не способна ни на что дурное, не то что убить человека с целью завладеть его личностью. Ведь очевидно же: Майя прячется. Она прячет свое лицо за длинной челкой, темными очками и козырьком бейсболки. Она прячет себя, работая там, где невозможно встретить никого из прежних знакомых. Она прячет свою сущность – и это оказалось ей не под силу: все эти книги на ее полках, идеальная чистота в идеально отремонтированной квартире, идеальный вкус, идеальные манеры и… но именно это говорит в ее пользу. Она никогда не стала бы убивать кого-то ради документов и легализации, она придумала бы что-то другое, менее опасное и менее грязное. Очевидно только одно: Ирина Марьина прячется, и это ей вполне удавалось, пока не встретился он, Матвеев.

– Максим, если ты хочешь отношений с этой женщиной, мы должны точно знать, что происходит. Потому что если она прячется – а она прячется! – это значит, что в той ее жизни есть нечто, что может оказаться опасным не только для нее, но и для всех, кто рядом.

Матвеев понимал, что сестра права. Но представив, как он привезет Майю сюда, а здесь она увидит такой комитет по встрече…

– Я сам все выясню. – Предупреждая возражения, он встал. – Я не думаю, что это хорошая идея – налететь на нее, требуя объяснений. И мы не имеем никакого права что-то требовать, а шантажировать ее тем, что мы знаем часть правды, никто не посмеет. Так что – или она сама расскажет о том, что случилось, или будет так, как есть, и вам всем придется с этим смириться.

– Макс, ты ее совсем не знаешь. – Ника поняла, что спорить бесполезно, она достаточно хорошо изучила характер брата. – От кого она прячется? Как у мертвой женщины оказались ее документы и сумка? Что-то здесь не так, ты же сам понимаешь.

– Да, что-то, конечно же, не так. – Матвеев снова раздражается. – Никуша, я все это понимаю, но тем не менее считаю, что мы не имеем никакого права задавать Майе вопросы, а тем более – требовать, чтобы она на них отвечала. Да, она прячется, и у нее, видимо, есть веские основания для этого. Но она должна сама захотеть поделиться с нами. Со мной прежде всего. А если мы сейчас заманим ее сюда, налетим кучей – ну, возможно, что она расскажет из страха разоблачения, но никогда не простит нам столь унизительного вмешательства, как ты этого не хочешь понять?

– Ты прав, Максим. Прости меня, пожалуйста. Езжай к ней. Только все-таки тебе лучше побриться, не то скоро станешь похож на Румцайса.

И вот теперь он увидел ее на стоянке перед супермаркетом – тоненькая фигурка, густая челка и темные волосы, заплетенные в косу. И он знает, что все это – маскировка для того, чтобы слиться с толпой и не привлекать внимания.

Ее глаза, полыхнувшие радостью, – она ждала его, она хотела, чтобы он приехал. И остальное уже не имеет значения.

– Мне надо сейчас домой, взять коробки и на почту…

– Едем.

Майя усаживается на сиденье, Матвеев заводит двигатель и выезжает со стоянки. Он не знает, что сказать, но говорить что-то нужно. И вопросы, которые он прокручивал в голове, – как их задать?

– Тебе помочь с коробками?

– Ага. Там три, две ничего, а одна громоздкая, там самовар.

– Самовар? – Матвеев удивленно вскинул брови. – Настоящий самовар?

– Ну да. – Майя смотрит на его руки, лежащие на руле, и думает о вещах, весьма далеких от торговли хламом. – Я уже говорила: бомжи здешние роются в баках, а люди чего только не выбрасывают! Недавно умерла старушка в соседнем доме. Наследники квартиру продали, а вещи – на помойку. Хорошо, что я как раз убиралась, вот все и выгребла подчистую: чего там только не было! Антикварные куклы, зеркало в старинной оправе, книги, статуэтки советские. Я людям говорю: зачем выбрасываете? А для них это просто хлам, они квартиру получили, вещи не нужны. Позволили мне прийти к ним и забрать, что приглянется. Это я просто застала процесс вселения, а так – выбрасывают разное, бомжи находят и приносят мне. Я им плачу немного за это, чтоб не баловать. Этот самовар мне на той неделе достался, я его отчистила и выставила на продажу, вот уже и купили его. Но большой он, не тяжелый, а громоздкий, и места много занимает, я рада, что сегодня избавлюсь от него.

Скамейка у дома была пуста, и Матвеев, припарковав машину напротив подъезда Майи, был рад этому – старухи утром разозлили его, и ему совсем не хотелось их видеть снова.

– Подъезд открыт почему-то…

Дверь кто-то зафиксировал камнем, и она не могла закрыться. Отбросив булыжник ногой, Майя вошла в подъезд, мысленно обругав старух – это они оставили дверь открытой. Случалось это уже, и не раз.

– Видишь, что делается? И так каждый день. Как только становится тепло, эти старые курицы выползают на солнце и сидят. И все бы ничего, если б они не оставляли открытой входную дверь. Лень им, видите ли, закрывать ее всякий раз.

– Я тут утром пошумел…

– А, ничего. – Майя быстро поднимается по лестнице. – Может, присмиреют на какое-то время. А это что такое?..