Нора Робертс - Незабудки для тебя

Великодушный бармен поспешил вперед и открыл ему дверь. Деклан вынес Лину на улицу, провожаемый взглядами прохожих, свернул во дворик.

— Голубчик, я терпеть не могу, когда на меня давят!

— Разве я на тебя давлю? Я тебя несу. Где запасной ключ? — поинтересовался он, поднимаясь на второй этаж. Лина молчала, и он пожал плечами. — Ладно. Если я сделаю с тобой то, что хочу, прямо на галерее, нас арестуют за оскорбление общественной нравственности, но на такую жертву я готов пойти.

— Под цветочным горшком. Второй горшок слева.

— Отлично!

К изумлению Лины, он не поставил ее на ноги, а перекинул через плечо и, нагнувшись, достал ключ из-под горшка. Как видно, она недооценила его силу и свою реакцию на нее.

— Между прочим, ты скинула пару фунтов, — заметил он, вставляя ключ в замок.

— Прошу прощения? — отозвалась Лина холодно, стараясь выдержать тон неприступной южной красавицы, что было не так-то легко, когда висишь на плече у мужчины.

— Тосковала по мне, должно быть? — Он протиснулся внутрь и захлопнул дверь ногой.

— Не могу описать, как я польщена тем, что ты оторвался от своих занятий и заехал поиметь меня по-быстрому, но…

— О, кстати, отличная мысль! Правда, в моей программе это был не первый пункт, но почему бы и нет? — И, перехватив ее поудобнее, он направился в спальню.

— Деклан, вот сейчас я начинаю по-настоящему злиться! Немедленно отпусти меня или…

Договорить ей не удалось — Деклан бросил ее на кровать. Глаза ее из-под спутанных волос сверкали гневом. Но не только. Что за картина! Именно то, что ему сейчас нужно!

— Какого черта на тебя нашло?! Врываешься ко мне в бар, словно ты здесь хозяин. Перекидываешь меня через плечо и уносишь, как военный трофей. Думаешь, я обязана тебя обслуживать в любое время дня и ночи? Поищи себе постельную грелку в другом месте!

Деклан только ухмыльнулся в ответ и принялся снимать ботинки.

— Я серьезно. Убирайся немедленно!

Деклан снял второй ботинок, затем рубашку.

В ответ раздался залп отборных местных ругательств, из которого он понял едва ли треть.

— Дорогая, помедленнее! — взмолился он, расстегивая джинсы. — Можно еще раз: я свинья и должен жариться в аду или я должен отправиться в ад и угоститься там жареной свининой?

Тут она вскочила и бросилась на него. Но к этому Деклан был готов — в сущности, этого он и ждал. Настало время для борьбы в партере, для яростной и жаркой возни, и то, что Лина не стеснялась пускать в ход ногти и зубы, делало эту борьбу только слаще.

Она вопила, молотила его кулаками, пинала ногами, брыкалась, как молодая кобылка, но он подмял ее под себя и впился в ее губы жарким поцелуем.

— Не ждала такого? — Задыхаясь, он разорвал на ней блузку. — А мне, знаешь ли, надоело соответствовать всем твоим ожиданиям!

— Прекрати! Перестань сейчас же! — Сердце ее под его жадными руками билось, как сумасшедшее. Да, такого она совершенно не ждала и тем более не ждала, что его внезапная грубость и властность породит в ней такое возбуждение.

— Посмотри на меня! — Он схватил ее за обе руки. — Скажи, глядя мне в глаза, что ты этого не хочешь, что не хочешь меня. Скажи — и я тут же уйду.

— Отпусти меня! — Взгляд ее оставался твердым, но голос предательски дрожал. — Немедленно отпусти!

Он отпустил одну ее руку.

— Говори же. — Она чувствовала, как содрогается его мощное тело. — Хочешь — или нет?

Запустив руку ему в волосы, Лина притянула его к себе.

— J'ai besoin!

«Я хочу…» Нет, не так. Эти слова означали: «Ты мне нужен».

Она обвила его ногами, словно цепями. Прильнула к губам, больно укусив за нижнюю губу и не заметив этого.

— Возьми меня! — потребовала она. — Быстро, грубо! Я так хочу!

Он скользнул рукой под мини-юбку, сдернул влажные трусики. Мокрые от пота тела слились воедино.

— Ну, держись! — проговорил он и ворвался в нее.

Она громко вскрикнула, что-то ослепительное взорвалось в ней и мгновенно распространилось по всему телу, охватив его жарким пламенем вожделения. Деклан снова вонзился в нее — глубже, сильнее, и крик повторился. Он заполнял ее целиком, он утолял ее жажду и вновь ее разжигал. Не помня себя, Лина впилась ногтями ему в спину.

«Еще, еще!» — кричал ее разум. «Еще, еще!» — требовала плоть.

Тело Деклана горело, как в огне — легкие, сердце, чресла. Свирепый жар несказанного наслаждения туманил зрение, заставлял забыть обо всем на свете.

Все исчезло — остались лишь бьющие в окно солнечные лучи, далекие гудки автомобилей и ритмичные движения двух влажных тел, слившихся воедино.

И глаза ее — темные, бездонные и блестящие, как оникс, не отрывающиеся от его глаз.

Люблю тебя! Бесконечно люблю!

Он не знал, произнес ли эти слова вслух или они возникли лишь в его мозгу. Но глаза ее изменились — на миг словно ослепли, затуманенные почти невыносимым наслаждением.

Она коротко всхлипнула, забилась под ним. Беспомощный, полубезумный, он содрогнулся всем телом и излил в нее свое семя.

Задыхаясь, он рухнул на нее. Она все дрожала и извивалась под ним; казалось, это длилось бесконечно, но вот содрогания ее стали слабее, реже, и вот она затихла.

— Не могу пошевелиться, — пробормотал Деклан. Сейчас он чувствовал себя опустошенным, бессильным — таким невесомым, что, казалось, его может унести легчайший ветерок.

— И не надо, — прошептала она, касаясь губами его шеи.

Это прикосновение поразило его трогательной нежностью, словно едва различимая радуга поднялась на небе после грозы.

— Веришь, что я пришел просто с тобой поговорить?

— Не верю.

— И напрасно. Хотел сначала поговорить, а потом заняться любовью. Пришлось скорректировать планы. Теперь я должен тебе блузку и, кажется, что-то из нижнего белья.

— Считай, мы в расчете.

Собравшись с силами, он смог приподняться на локтях и взглянуть на нее. Щеки ее пылали. Влажные завитки волос прилипли к вискам, рассыпались по смятой простыне.

Ему захотелось погладить ее, как пушистого милого котенка.

— Знаешь, ссора, оказывается, чертовски возбуждает, — проговорил он.

— Меня тоже. Странно — я ведь хотела с тобой расстаться.

— Правда?

— Правда. — Она погладила его по щеке, удивленная нахлынувшей на нее нежностью. — Твердо решила: вместе нам не бывать. И тут ты врываешься в бар, весь такой сильный и сексуальный, хватаешь меня в охапку, куда-то тащишь — и решимости как не бывало. Милый, что ты делаешь с моим разумом? И зачем?

— Затем, что ты для меня дороже всего на свете.

— Вот нашел сокровище! — Она легонько толкнула его в плечо. — Ладно, слезай. Ты весь мокрый, и я тоже.

— Сейчас примем душ, а потом поговорим. Да, поговорим, — повторил он, заметив, что она вздернула бровь. — Слово скаута! — И он поднял два пальца вверх.