Антон Леонтьев - Путешествие в сны

Инна подошла к нему и положила руку на плечо. Никита отпрянул, словно ожидая от нее пакости или очередной проказы. Инна подумала о том, что была крайне несправедлива к ребенку и никогда еще не просила у него прощения за содеянное.

– Никита, я хотела тебе сказать, что мне очень жаль, что я с тобой так обращалась… – начала она, с ужасом вспоминая, как она его третировала – не одна, с подругами!

Никита же уставился на нее своими светлыми, практически бесцветными глазами, казавшимися из-за толстенных линз еще больше, чем они были на самом деле, и сдавленно произнес:

– Что ты имеешь в виду? Ты ко мне обращалась? Но с чем?

Инна поняла: надо поговорить с ним по душам, не может быть, даже принимая во внимание его странности, что он ничего не замечал все это время. Но как сказать, что ей очень жаль, что раньше она вела себя неподобающим образом, а теперь вдруг прозрела?

Она притянула брата к себе, желая поцеловать в лохматую голову, но Никита увернулся. А потом Инна услышала голос отца – он, обеспокоенный ее долгим отсутствием на празднестве, приуроченном к ее совершеннолетию, отправился на поиски дочери.

Инна обернулась и увидела Никиту, ковыляющего прочь. Да, она была обязана поговорить с ребенком по душам и изменить свое к нему отношение. Но потом эти мысли сменились другими, ведь отец пожелал знать, почему она бросила гостей и сбежала прочь.

Инна вернулась в зал, больше всего опасаясь встречи с Олегом. Но его уже не было – они с супругой отбыли. Оказывается, актриса Люсенька неважно себя чувствовала, поэтому муж и покинул прием.

Отчего-то Инне припомнилась судьба мачехи Верочки. Она ведь умерла в результате выкидыша. А что, если такая же судьба постигнет и Люсеньку? Мысль была страшная, нечеловеческая, но Инна, терзаемая по ночам бессонницей, лежала в огромной кровати и думала именно об этом. Нет, она не желала смерти Люсеньке, но ведь может статься, что у судьбы с актриской свои счеты…

Она ужасалась самой себе, но проигрывала всевозможные сценарии. Если Люсенька вдруг умрет, то кто первым будет утешать ее вдовца Олега? Конечно же, она, Инна!

Только с чего вдруг актриске умирать? Но ведь Инна не знала, что за участь судьба подготовила Люсеньке. И если бы вдруг стало известно, что ее не стало…

Если бы ее не стало, то она сделала бы все, чтобы занять ее место рядом с Олегом. Ее Олегом. И только ее Олегом!

Она знала, что все это исключительно игра воображения, потому что Люсенька не умрет. Но надежда – ужасающая, циничная, кошмарная – все же теплилась в ее сердце. И Инна не могла понять, что это такое, быть может, проявление семейной жестокости, унаследованной от отца?

Да, она надеялась и ждала телефонного звонка от Олега, который, глотая слезы, сообщил бы, что его супруга только что умерла, ему так больно и одиноко, он хочет, чтобы она приехала к нему и утешила…

Она бы приехала и утешила! Но только звонка такого не было. И Инна знала, что никогда не будет. Она потеряла надежду на это, когда звонок от Олега в самом деле раздался.

Дело было за завтраком – после кончины Верочки отец постановил, что их небольшое семейство, состоявшее из него самого, Инны и Никиты, должно встречаться за общей трапезой как минимум один раз в день. Аркадий Петрович частенько возвращался из холдинга далеко за полночь, поэтому единственной возможностью встретиться за столом был завтрак.

Опаздывать на завтрак, начинавшийся ровно в шесть тридцать, можно было не больше чем на три минуты. Тот, кто позволял себе прийти позднее, подвергался со стороны отца едкому, саркастическому замечанию, и это было ужасно неприятно.

Инна – к тому времени студентка МГИМО – в ту ночь сумела заснуть только около четырех, так как думала об Олеге и том, как заполучить его. А когда открыла глаза, поняла, что уже половина шестого!

В столовую она влетела десять минут спустя, и это означало десять минут опоздания. Отец, одетый, как всегда, безукоризненно, в белую рубашку со стильным желтым в крапинку галстуком, изучал экономическую прессу. Никита – сводный брат не ходил в обычную школу, к нему приезжали на дом учителя – сидел на своем обычном месте, угрюмо ковыряя яйцо в мешочек, даже не поднял своих скрытых за уродливыми очками глаз на запыхавшуюся Инну.

Аркадий Петрович, взяв со стола чашку кофе и поднеся ее к губам, заметил:

– Как я вижу, тебе требуется особое приглашение, не так ли? Я очень тобой разочарован, Инна!

Если отец сообщал кому-нибудь, что он им разочарован, это означало высочайшую степень недовольства. Отец никогда не кричал, тем более не прибегал к брани. Наоборот, он становился до ледяного официален со всеми, даже с собственной дочерью.

– Папа, я… – начала Инна, но в этот момент горничная подала отцу телефон. Он, послушав несколько секунд, заявил, передавая его Инне:

– Это тебя!

Он явно хотел продолжить чтение нотаций, но Инна уже взяла трубку и вышла из столовой: говорить по телефону во время приема пищи было категорически запрещено и дозволялось только одному человеку – самому Аркадию Петровичу.

– Слушаю! – произнесла Инна и вдруг услышала голос Олега. Он странный, задыхающийся, какой-то необычный. Инна возликовала, чувствуя, что душа ушла в пятки. Неужели… случилось? Случилось что-то ужасное с его актриской?

– Нонночка, я должен сообщить тебе то, о чем еще никто не знает. Я только что стал отцом! Люсенька родила здорового мальчика!

Инна окаменела и не слышала, что вещал взахлеб Олег. А потом заставила себя принести ему поздравления, думая о том, что, видимо, она моральный урод и небывалый монстр, раз всерьез желала жене любимого человека смерти.

– Я хочу, чтобы ты стала крестной мамой нашего мальчишки! – огорошил ее предложением Олег, и Инна потеряла дар речи. А Олег принял ее молчание за радостное согласие и стал заваливать деталями предстоящего церковно-светского действа.

На занятия в университет Инна в тот день так и не попала, потому что ноги у нее подкашивались и поднялась температура. Она заперлась в своей комнате и долго плакала в подушку. А затем уснула, проснулась и снова плакала.

Нет, он позвонил ей не для того, чтобы сказать, что любит ее, а чтобы сообщить о том, что его жена наконец разродилась и что он желает видеть ее крестной матерью их малыша.

Наверное, именно тогда и началась ее болезнь, потому что несколькими днями позднее Инна потеряла сознание во время лекции. У нее диагностировали острый менингит, и она провела в больнице около месяца.

Самым ужасным в то время были корзины с цветами, которые присылал ей Олег. А также его трогательные открытки с пожеланиями скорейшего выздоровления. И несколько звонков, которые он сделал в частную клинику – каждый раз Инна отказывалась брать трубку, прося, чтобы Олегу передали, что она спит. Она просто не знала, что ему сказать и о чем говорить.