Алена Винтер - Одна ночь без сна, или Пожар в крови

– Яна – не мама, – сказала девочка. – Она меня не любит.

– Тебе кажется. Она к тебе хорошо относится.

– Нет, – послышался ответ. – Я не маленькая и все вижу. Ты меня любишь, а Яна не выносит.

Тот разговор остался горестным осадком в памяти Полины. Наибольшую же грусть вызывала безнадежность во взгляде Нины, нуждающейся в материнской любви, и ее полный печали голос. Захотелось спросить, почему мама девочки не рядом с ней. Кто она и где? Но Полина не решилась, понимая, что этим разговором лишь навредит ребенку, в очередной раз всколыхнув в сердце тоску по любимому человеку. Подобные вопросы следует задавать отцу Нины, однако он, была уверена Полина, не станет рассказывать о тайнах своего прошлого. Несмотря на кажущуюся открытость, Филипп Литвин был замкнутым человеком. Да, он красиво улыбался и мастерски выпытывал у Полины подробности ее жизни, но о себе ничего не рассказывал. Зато о Полине знал, казалось, все. Она с наивной доверчивостью в мельчайших подробностях описала Литвину свое детство и юность, объяснила, почему много лет назад покинула Москву и уехала к братьям в Лондон, не утаила правды о своих неудавшихся браках и других отношениях, оставивших след в душе. Порой Полина спрашивала себя, для чего исповедуется перед этим малознакомым человеком, какой интерес он преследует, общаясь с ней, и, главное, что за выгоду получает она, находясь в его обществе? Ответ на эти вопросы был один – неизвестно. Она понятия не имела, отчего с легкостью снимает перед Литвиным все свои маски, с помощью которых скрывалась от окружающих, и также не осознавала, зачем он заставляет ее открываться перед ним.

– Вы влюблены друг в друга, – деловито прокомментировала эту ситуацию Зина. – Просто еще не догадываетесь о чувствах, которые испытываете. Хотя лично мне непонятно, как можно не осознавать, что ты влюблен. Ты о нем думаешь? Мечтаешь о нем?

– И что из этого следует?

– Если в своей голове ты переспала с мужиком, значит, как минимум он тебе нравится, – со смехом произнесла Зина, наблюдая за реакцией Полины, которая последовала незамедлительно.

– Кто сказал о том, что я думаю о сексе с ним?! – повысила она голос, понимая, что в эту минуту размышляет именно о том, о чем спрашивает.

– Ты слишком долго пренебрегаешь потребностями своего тела. Отшельничество и воздержание, дорогая, приводят только к одному – к жажде. От этого крышу сносит.

– Видимо, знаешь, о чем говоришь, – пробормотала Полина, недовольная тем, что Зина с легкостью прочла ее внутреннее волнение, без труда интерпретировав его абсолютно верно. – Сама давно мужчину пробовала?

– Давно… – протянула Зина, мечтательно закатив глаза. – А-а, черт! С ними иногда не сладко, а без них и того хуже. Но не обо мне говорим. Ты все же присмотрись к Литвину, не отталкивай его, – рекомендовала она покровительственным тоном. – Интересный тип.

– Бесцветная поганка, злобная, пугающая. Так ты его характеризовала в недавнем прошлом. А сейчас советуешь сблизиться с ним?

– Я ошиблась. Но и ты не раз ошибалась в тех, кто находился рядом с тобой. Не злись, понимаю, это неприятно слушать, и все же… Филипп – наиболее подходящая для тебя пара. Взрослый, расчетливый, уравновешенный…

– Женатый, – добавила Полина, обиженно поведя плечами.

Зина выпрямилась, как фонарный столб, став выше Полины почти на голову, и непонимающе уставилась на подругу.

– Ты внимательно слушаешь? Я только что говорила: все мы ошибаемся. Вот и Литвин ошибся, надел кольцо не на тот палец и не на ту женщину.

Полина рассмеялась.

– Спасибо, мой дорогой психоаналитик.

– Похоже, ты ничего не поняла? Наверное, я плохо объясняла.

– Отнюдь, – покачала головой Полина. – Ты прекрасно справилась с задачей. Мне действительно нравится Филипп, но я не намерена рушить его семью.

– Как можно разрушить то, что уже давно…

– Не бери на себя слишком многое. Ты, как и я, ничего не знаешь о его браке. Только делаешь выводы из моих рассказов, а они слишком зыбки и туманны.

– Если бы ты нас познакомила, мне не пришлось бы самой придумывать мотивы его поведения. Я уверена, что ты небезразлична Литвину. Стал бы он так часто встречаться с женщиной, на которую не хочется смотреть. Да и что вас связывает? Бизнес? – Зина быстро задавала вопросы и сама на них отвечала: – Нет! Только симпатия. Поэтому, Поля, я готова спорить на годовую зарплату, что Литвин планирует затащить тебя в койку, но, как сопливый школьник, не решается сделать это. Может, слишком хорошо воспитан? Или же у него проблемы по мужской части?

– Зина! – в сердцах воскликнула Полина, не зная, смеяться ей над словами подруги или же злиться. – Прекрати! Мне не нравится то, о чем ты говоришь. Но, признаюсь, будет обидно, если Литвин потерян для общества как мужчина.

– Кому обидно? – уточнила Зина. – Тебе или его жене?

Этот разговор состоялся чуть больше трех недель назад, но Полина почему-то вспомнила о нем, возвращаясь из аэропорта к себе домой. В который раз квартира встретит безмолвием и пустотой. От мысли о том, что ее никто не ждет, стало нестерпимо тяжело на душе. Полина глубоко вздохнула и посмотрела в окно машины, быстро идущей в потоке транспорта. Стремительная смена городских пейзажей снова напомнила о незаметно убегающем времени, она покачала головой, удрученно уставившись перед собой, и решила отменить заранее намеченные планы. Видеть никого не хотелось, даже Зину, которая непременно развеселила бы ее. Уже поднявшись в апартаменты, Полина позвонила подруге и отказалась от встречи, которую они запланировали еще до поездки в Лондон. Зина не удивилась подобному решению и не настаивала, догадавшись, что у Полины есть особые причины требовать одиночества.

– Будешь думать о жизни? Что ж, удачи! Если твое сознание вдруг озарится и ты придумаешь что-нибудь полезное, жду совета, потому что я в своем болоте окончательно начала тонуть. До завтра?

– До завтра, – попрощалась Полина, присев на мягкий пуф у стены в коридоре.

Тусклым взглядом она обвела темную негостеприимную гостиную и вдруг заплакала. Сначала тихо, едва слышно всхлипывая, затем, уже не стесняясь эмоций, громко и судорожно. Было невыносимо жалко себя, и никто не был способен ее утешить. Только время могло помочь, но оно никак не хотело сжалиться и смягчить вкус предательства и боли, который все еще ощущался на губах и в сердце.

– В женщине должны быть мозги, а не непонятные изюминки и загадки!

Полина вышла из лифта и замедлила шаги, удивленная горячей дискуссией, устроенной сотрудниками по поводу того, какой именно должна быть настоящая женщина. Обсуждением руководила Зина, следовательно, перевес был на ее стороне. Она и слова не давала кому-либо вставить в свой жаркий монолог, описывая «супердевицу». Лишь изредка раздавались робкие слова несогласия, но они быстро терялись под напором Зины, не допускающей инакомыслия в коллективе, который считала своей паствой. «Младшие боги», так она называла подчиненных, тихо внимали и обреченно переглядывались между собой.