Галина Романова - Врачебная тайна

– Увидала, – шепнула Алла. – И отец тоже!

– А-аа, это ерунда! Отцу тогда жить оставалось всего ничего. – Антон вернулся на пол к своей девушке, та снова обвила его руками, пристроила подбородок на его плече. – Мы следили за вами за всеми, идиоты! Видели, как тусуются неподалеку от больницы сестрица повесившейся мамочки со своим соседом, тот уже без пальцев к тому времени остался. Что тоже кстати оказалось! Кто бы на нас подумал, скажи?! Никто и никогда! Парню шокером в шею, когда сестрица покушать ушла, за руль я сел. И папочку пару раз переехал. Ты знаешь, ма, а ведь он узнал меня перед смертью. Я видел его лицо, когда сбивал его на машине. Ему было больно… А вот тебе нет! Тебе его ни хрена жалко не было, тварь ты все же, мам. Столько лет прожили вместе, я у вас был. А ты даже не горевала по нему.

– А я тебе что говорила! – поддакнула Альбина и поцеловала любимого в плечо. – Она змея, Антоша! Настоящая змея!

– Тогда и Геральд был приговорен. Вот как я понял, что ты тварь, мам, так и решили мы его тоже того… укатать.

Молодые люди вдруг рассмеялись дружно так, неотрывно глядя друг другу в глаза.

– А как еще! – воскликнула Альбина, переплетая свои пальцы с пальцами Антона. – Что еще могло заставить вас покончить с собой, если не смерть сразу двух принадлежавших вам мужчин?! И самое главное, мы снова вне подозрений! Сестрица повесившейся телки была в машине, ее все видели!

– А за рулем кто?! – слабый сип, вырвавшийся у Аллы из горла, был еле различим.

Но детки услышали.

– Я! – хвастливо заявил Антон. – Кто же еще?

– А тот парень? Вы его…

– Нет, мы не убийцы беспринципные, мам. Мы просто бросили его в поле, и все. Думаю, по весне оттает.

Господи, она засыпала! Ей нельзя засыпать! Нельзя!!! Если она сейчас уснет, то не проснется уже никогда!!!

Надо как-то подать знак соседям. Та, что живет сверху, всегда казалась ей очень бдительной и склочной. Она всегда приходила скандалить, когда Ванька орал песни свои идиотские. И подслушивать она очень любила.

– А девушка?..

– Сестрица? – уточнил Антон, глянул на Альбину свысока. – Девушка красивая, если бы не Альбина… Но я только тебя люблю, прелесть моя!

– Где она?! Вы ее убили?! – Она принялась царапать себе спину, протиснув пальцы под блузку, эта боль заставляла ее морщиться и не давала уснуть.

– Нет, зачем! Я же говорю, что мы не убийцы беспринципные! Девушка в ее подвале, спит, наверное. – Антон равнодушно подергал плечами. – Мы просто о ней забыли, и все. Опоили и забыли…

– По весне оттает! – зло фыркнула Альбина, приревновав интерес Антона к прелестям пленницы. – А вы все… И вы, и муж ваш, и любовник… Вам не место на земле! Вы сорняки, мешающие жить, цвести, радоваться жизни другим людям. Вы просто убивали время, отведенное вам Богом. Просто убивали на склоки, пьянство, мерзость телесную… А мы в том доме должны были с крышей в дырках жить, да?! Хрен вам! Всем троим вам по дому, господа! Добротному и надежному. Ну что, милый, решил, что с ней-то делать?..

Светлана не знала, сколько прошло времени, как ее снова сунули в этот подвал. Почему не связали? Опоили только чем-то до такой степени, что она шевельнуться не могла.

Почему не убили? Этот вопрос она постоянно задавала себе и решила наконец, что ей предстоит сыграть еще какую-нибудь роль. Наверняка эти два чудовища, поджидавшие ее у черного входа булочной с электрошокером в руках, задумали убить еще кого-то.

Игоря они убили. Девица, у которой изо рта постоянно несло какой-то кислятиной, похвалилась. Рассказала, как выпихнули из машины парня посреди поля.

– Мороз, правда, несильный был, – рассуждала она, пеленая Светлане руки. – И куртка на нем теплая, и перчатки, идиоты, мы забыли с него снять. И чего это он в машине в перчатках сидел, а? Не скажешь?

Света могла бы им сказать, что Игорь стеснялся своего увечья и поэтому перчатки снимал редко, дома в основном. Но она не сказала, мысленно оплакивая своего соседа.

Он наверняка помер там в сугробах. Был без сознания, когда они его выпихивали. Наверное, в сознание уже и не пришел.

Ей было очень жаль его, очень. Он хороший был. Добрый. И совсем-совсем не желал никому зла. Даже этим противным докторам, которые сломали жизнь и ему, и Зойке. И теперь все как-то так завязалось на них, что вредить они продолжили даже после смерти своей. Скоро вот она умрет. Кто следующий – неизвестно. Хотя…

Хотя сегодня после того, как они вернулись из города, сквозь большущие щели в половицах в кухонном полу она расслышала, что обсуждалась какая-то Алла. Антон был не уверен. А девица наседала. Антон сопротивлялся, а девица настаивала.

– Она нам всю жизнь испортит, поверь!!! – гнусавила она, голос был очень мерзким, как и вся она. – А вдруг со временем поймет, кто убил ее мужиков, а, и заявит?! Нет, надо ее убирать. Сейчас как раз самое подходящее время.

– А ты не зарываешься? – Антон тяжело ходил из угла в угол. – Не слишком торопишься? Одно убийство за другим.

– Так мы не станем ее-то убивать, милый! – Она носилась следом за Антоном по кухне с прытью антилопы, и на Свету постоянно сыпалась какая-то труха. – Мы все сделаем так, как будто она, не выдержав нервного срыва, все сделала сама!

– Считаешь? – все еще сомневался он.

– Уверена!

Потом они пообедали под оглушительный рев магнитофона. Потом под ними трещали пружины старой кровати. Антон стонал, девица орала визгливо, противно. Потом где-то на полчаса воцарилась тишина. А потом эти двое засобирались. К ней в подвал они даже не заглянули, решив, что она все еще спит. И даже связывать ее не стали. То ли обнаглели от своей безнаказанности настолько, что осторожность всякую потеряли.

Она шевельнулась, попыталась сжать и разжать пальцы – получилось. Приподняла голову, тоже вышло. Та дрянь, которой ее пичкали почти все время, видимо, не была рассчитана на прохладу подпола. Светлана много быстрее приходила в себя, чем было рассчитано инструкцией. Она долго возилась, пытаясь согреться и встать на четвереньки. Потом доползла до лестницы, ухватилась за нижнюю перекладину и начала подниматься.

Ох, как тяжел был для нее этот подъем! Как невозможно долго она лезла вверх, хотя лестница насчитывала всего шесть перекладин. Когда добралась до верха, очень долго возилась с люком. Это ее тюремщикам удавалось его открывать быстро и легко – одним рывком. У нее на это ушли все силы. Когда, наконец, люк отлетел в сторону и она выбралась на пол кухни, Света расплакалась. Лежала на пыльном, не покрытом ничем полу, рассматривала морозный узор на темном стекле единственного окошка и плакала.

Потом взгляд ее сместился на старомодные ходики с ржавой цепью и большущей гирей. Они показывали половину шестого. Вечер? Да, конечно, вечер. Утром в это время ничего не видно. Темнота. Сегодня утром они в пять выходили из дома, было темно. Эти двое дотащили ее, опоенную, до машины Игоря, усадили на переднее пассажирское сиденье, пристегнули ремнями и надели темные очки, приказав спать.