Екатерина Гринева - Искуситель, или Весь мир к моим ногам

Муж занимался строительством домов и коттеджей в Подмосковье и для собственной дачи не пожалел ни денег, ни сил. Она была построена пять лет назад, и своим детищем он очень гордился.

Я вышла из машины, поставила ее на сигнализацию и направилась к воротам, запасные ключи у меня всегда лежали в бардачке. Открыв замок, я нырнула в калитку и побежала к дому.

На террасе я заглянула в холодильник. В холодильнике остались две банки пива, картошка и уже несъедобные помидоры, кусок копченого окорока и половина шоколадно-вафельного торта. Из-за напряжения, усталости и пережитого стресса есть особо не хотелось. Но можно было поставить электрический чайник и попить чай.

Я взяла в руки чайник, cтоявший на столе около раковины, и налила в него воды. Кухня на даче почти не отличалась от кухни в городской квартире. Только здесь мебель была из светлого дерева. Я включила чайник и резко обернулась: мне послышался какой-то шорох. Может, мышь?

Одно время я постоянно обнаруживала следы их присутствия. Прокусанные пакеты с крупой, экскременты, продырявленные одеяла, в которых они устраивали норки. Одеяла мыши грызли в двух комнатах для гостей, которые большей частью пустовали. Чайник вскипел. Я взяла из шкафчика цейлонский чай и насыпала в чашку одну ложку. Залила кипятком. Раздался слабый звук, словно что-то упало.

Я усмехнулась: мои нервы совсем расшатались. Нужно было поехать домой, выпить стаканчик красного вина и лечь пораньше спать.

Выпив полчашки, я взяла сумку и пошла по винтовой лестнице наверх. Поднявшись до середины лестницы, остановилась. Где-то скреблась мышь. Нужно проверить комнату. Не хватало только, чтобы она забралась ко мне в постель. Хотя Дмитрий клялся, что всех мышей он вывел…

Я открыла дверь своей комнаты и, бросив сумку на кровать, подошла к окну.

Сзади раздался звук открывающейся двери, и я резко обернулась…

Их было четверо. Уже знакомый мне Паша Сигара, бандит с рассеченной губой, третий – низенький и плешивый. А четвертый был, cудя по всему, cамый главный, босс – невысокого роста, лысый и с узкими губами, которые казались щелью на каменном лице. Он был, несмотря на жару, в кожаном пиджаке и темных брюках.

– Ну, здравствуй, – насмешливо протянул он. – Не ждала в гости, а?

– Не ждала, – машинально ответила я и закусила губу.

– Тем лучше. Говорят, что незваный гость хуже татарина – надеюсь, что это не так, – и он подмигнул мне.

Паша Сигара ухмыльнулся, а тот, что с проплешинами, хихикнул.

Я опустилась на стул и провела рукой по лбу.

– Плохо стало? – сочувственно спросил главный. – Ничего. Сейчас тебе Паша водички даст. Паша! Сбегай за водой для дамы.

Паша исчез, а я пыталась собраться.

– Как ты догадываешься, дело у нас к тебе есть. Люди мы мирные и разговаривать с тобой будем исключительно по-хорошему. Пока. – И он улыбнулся, обнажив неровные зубы.

– Что вы хотите?

– А вот этот разговор мне уже нравится. Разговор будет коротким. И конкретным.

Вернулся Паша со стаканом воды. Он потопал ко мне и остановился, вопросительно поглядев на босса.

– Водички даме дай! – кивнул тот. – В горле у бедняжки, поди, пересохло. От страха или от волнения, милая?

Я ничего не ответила и залпом выпила воду. Паша взял, почти выхватил стакан у меня из рук и направился на место прежней дислокации – к двери. Он поставил стакан на тумбочку и застыл у двери, cкрестив на груди руки.

– Ну как, готова к разговору?

– Готова.

– Ну и cлавненько. Короче, – глаза у главного сузились, а добродушные нотки исчезли из голоса. – Нам нужно, чтобы ты устроилась на работу к Захарову. Вскоре он тебя сам к себе позовет. Ты будешь нашими глазами и ушами. И обо всем сообщать, когда мы с тобой на связь выйдем. Как конкретно будем общаться – мы еще сообщим. Поняла?

Я немного пришла в себя.

– А чего ради я должна с вами сотрудничать, cкажите на милость?

– Ты со мной так не разговаривай! – рассердился главный. – Свой гонор умерь! Паша!

Паша подлетел к своему шефу.

– Проучи маленько даму.

Паша рванул ко мне, я подалась назад, он ловким движением выбил из-под меня стул, и я и упала.

– Сволочь! – протяжно сказала я и, едва поднявшись на ноги, кинулась к Паше.

Он не ожидал от меня подвоха и поэтому не успел защититься. Я, молниеносно схватив с тумбочки лампу, обрушила ее на голову Паши.

Тот взревел и бросился на меня.

– Мирон! Я убью ее! Отдай мне эту прошмандовку, и я поставлю ее раком!

– Тихо! – рявкнул босс. – Пошел вон! А ты, милая, поосторожней. А то ненароком личико повредим. Вмиг тогда работы лишишься. Ни мужа, ни работы, ни денег.

– Это вы взорвали машину мужа?

– Какая разница. Я или кто другой. Главное – его нет, и на твоем месте я был бы посговорчивей. Будешь все делать правильно – скажем, где твой сынок находится.

Я с шумом выдохнула.

– Вы… знаете, где он?

– Да, милая!

Я кинулась к нему.

– Скажите, и я все сделаю.

– Потом. Все потом. Кто же тебе наперед поверит. Дама ты горячая, в чем мы уже имели возможность убедиться, и никто тебе аванс выдавать не станет. Только после. Наберись терпения, будь хорошей девочкой.

– А если вы меня обманете?

Тот развел руками.

– Придется поверить на слово. Другого выхода нет. Ну что? Договорились? А сыночек твой уже большой вымахал! Приметы особые помнишь? Родинка у него на правом виске. Яркая такая. Неуж мамка это забыла? Нехорошо!

Я схватилась за голову, и слезы хлынули из глаз.

– Ну что, поверила теперь? То-то. Стараться теперь, милая, будешь. Иначе и сынка своего не увидишь, и жизни лишишься. Мы с тобой поговорили, и ладненько.

– А как… я свяжусь с Захаровым?

– А это уж не твоя забота. Говорю тебе – он сам на тебя выйдет. И скоро.

Босс развернулся и стремительно вышел из комнаты. Вслед за ним убрались и прихвостни. А я выла и каталась по полу… плакала и выла от отчаяния. Господи, Кирка! Как все получается нелепо и глупо. Я не успела тебя найти, как уже теряю. Кирочка, cыночек! Во что я вляпалась! Меня точат с двух сторон… Если Захаров узнает, что я работаю на его врагов, – разорвет, не задумавшись. И что тогда! Кирочка, cыночек. Эти люди ни перед чем не остановятся. Они могут убить и тебя и меня. Неужели мы так и не увидимся, cыночек!

На следующий день я вернулась в Москву и навестила Вику в больнице. Ее состояние было средней тяжести, врачи говорили, что непосредственной угрозы для жизни нет. И что больная будет постепенно идти на поправку. Пуля прошла навылет, не задев жизненно важных органов. «Я родилась в рубашке, – говорила Вика, грустно улыбаясь. – Вот Денису не повезло…»

Я при этих словах постаралась перевести разговор на другую тему, понимая, что Вике сейчас нельзя переживать и нервничать.