Галина Романова - Чужая жена – потемки

Его квартира смотрела на город черными проемами окон. И это при том, что вокруг них, у соседей, окна светились. И это при том, что Женечка терпеть не могла квартирные сумерки, а темноту – тем более.

А вдруг… Вдруг она ушла от него?! Снова ушла от него?! С ней связался ее бывший третий, поплакался на ее милом хрупком плече, нажаловался на него – на Рыкова, – и Женечка ушла?..

Он так боялся войти в пустую квартиру, что, обойдя шахту лифта, пошел вверх по лестнице. Встал перед дверью и бесконечно долго искал ключи. Нашел, вставил в замок, а повернуть их сил не осталось.

Рыков прислонился лбом к холодной шершавой стене подъезда, послушал, как тревожно колотится его сердце о ребра. Повернул ключ и, словно в пропасть прыгнул, вошел в свой дом.

Было тихо, так что в ушах зазвенело.

– Женя… – позвал Олег, никто не отозвался, он позвал громче: – Женька! Женечка, где ты, малыш?!

Ему показалось, или в их спальне что-то едва слышно ворохнулось?!

Рыков швырнул сумку под ноги, ключи от дома и квартиры – туда же и, забыв разуться (а Женька его ругала за уличную грязь на полу), пошел в спальню.

– Женя! Женя, ты где?! – громко позвал Рыков, распахнув дверь спальни и начав шарить по стене в поисках выключателя. – Да что за черт! Женька!!! Куда ты подевалась?!

Свет вспыхнул, больно резанув его по глазам. Но еще больнее было увидеть ее – съежившуюся в углу за шкафом, всю в слезах.

– Кто?! – взревел Рыков, сердце окатила страшная волна боли, гнева и облегчения – она дома, слава богу, она дома! – Кто тебя обидел, малыш?!

Он вытащил ее из угла, схватил на руки, под коленки, как ребенка, и потащил в кухню. Усадил на стул, налил воды, заставил ее выпить целый стакан. Она ведь молчала, не говорила ничего, хотя он продолжал допрашивать и тормошить ее. Потом он намочил руки и вытер ее лицо, мокрое от слез.

– Ну! Посмотри на меня, – потребовал Рыков, уже осипнув от волнения. – Что стряслось? Кто тебя обидел, ну? Почему ты сидишь в углу, за шкафом? В темноте почему сидишь, Жень?!

– Олег… – шепнула она, едва шевельнув губами. – Господи, как же хорошо, что ты пришел!

И она снова расплакалась. Теперь уже слезы были другими. Теперь она не боялась, не тряслась. Она плакала с облегчением, обхватив его за шею и прижимаясь всем телом к мужу.

– Я пошла в магазин, – начала она рассказывать, наплакавшись вволю. – Кое-чего не хватило для соуса к рыбе. Ты же помнишь про ужин, не забыл?

– Нет, – он поцеловал ее в макушку. – Я помню и тоже приготовил тебе сюрприз. А тут такое…

Она сидела у него на коленях, прижавшись щекой к его пыльной рубашке. Она вцепилась в него так, будто кто-то у нее вот-вот должен был его отобрать.

– Иду из магазина… Сначала все нормально было. Я сообщение тебе отправила. Ты его получил?

– Конечно, – кивнул Рыков.

Ее сообщение о том, что соскучилась и любит, он получил как раз в тот момент, когда щелкал по зубам лживого «вора в законе».

– А отчего не ответил? – Женька подняла на него укоризненный взгляд. – Я ждала.

– Прости, не до того было, милая. Занят был. Прости.

– Ладно… Мне потом тоже не до того стало. Как увидела!.. По порядку… Я пришла домой, повозилась в кухне, вспомнила, что записалась на маникюр, и бегом вниз. Тут ведь салон такой хороший на первом этаже, ты видел?

Он кивнул, пытаясь вспомнить, где и какой салон в его доме открылся?

– Оттуда возвращаюсь, и тут такое!!! – Она судорожно вздохнула и прижалась к нему еще крепче, горячо задышав прямо в сердце. – А он приехал! Приехал с разборками!

– Кто?! Кто приехал?!

Рыков сразу понял, о ком она. И перепугался так, что у него под лопаткой закололо. Неужели он осмелился? Неужели он, мерзость такая, позволил себе перешагнуть через собственную трусость и помчался с разборками к беззащитной женщине, которой и без того от него досталось?!

– Ну… Бывший… Он приехал ко мне… За мной – я не знаю! Я так перепугалась и бегом к подъезду! Заперлась, за шкаф села и тебя жду!

– А он? Он что? Бежал за тобой следом?

Удавлю, тут же подумал Рыков. Удавлю гадину! И точно – одним глухарем у них в отделе будет меньше. Он против таких мер, но за Женьку…

– А я не знаю, Олег, бежал он или нет. Я его не видела. Я даже не обернулась ни разу.

– Но он хоть что-то сказал тебе или крикнул? Угрожал?! – У Рыкова отчетливо скрипнули зубы.

– Я не слышала. Может, и кричал! Я словно ослепла и оглохла! Как увидала машину, так и бегом…

– Так, стоп! – Рыков опешил и отодвинул Женьку от себя. – Ты его самого-то видела?

– Нет. Я увидела свою машину! Бывшую… Но этого ведь достаточно! Если машина стоит за углом дома, значит, на ней он и приехал.

– О господи! – Олег с нервным смешком обхватил ладонями ее голову и снова прижал к своей груди. – Ох, ты господи! А я-то думал… Дуреха ты моя, дуреха… Я хотел сюрприз… И вон что вышло.

– Какой сюрприз?! – Женька сползла с его коленей, уставилась на него: – Какой сюрприз, Олег?! Машина… Ты что, отобрал ее у него?! И…

– Не отбирал. Он сам отдал, добровольно, – соврал Рыков, увидев, что она опять перепугалась до смерти. – И никакой он не «вор в законе», шпана он поганая, дешевка! И деньги за квартиру он тебе вернет! Я дал ему сроку две недели. Украшения, правда, он все уже промотал. И деньги, говорит, вернуть не сумеет. Потратил! А и ладно…

– А и ладно… – эхом отозвалась Женька и, неожиданно попятившись, скомандовала звенящим странным голосом, и глаза у нее сделались тоже странными – глубокими и потемневшими, как небо за окнами: – А ну, быстро снимай уличную обувь, вымой руки и переодень рубашку! Ужин через десять минут, Рыков!

Олег принял душ, натянул трикотажные шорты, футболку в полоску, пригладил волосы, оглядел себя критически. Снова себе не понравился.

Если она его и вправду любит, то за что? Он некрасивый, совсем некрасивый. Немного посвежел цвет лица, заблестели глаза от счастья, но нос остался прежней формы и волос на башке не прибавилось. И снова, как давеча, его неприятным холодком кольнуло: а вдруг, вернув себе все, она его снова не захочет?..

– Рыков, ты что там, помер, да? – Женька кулаком шарахнула по двери ванной. – Вылезай, у меня все остывает!

Он вздрогнул, погасил свет над зеркалом, открыл дверь и пошел в кухню.

А там…

А там все было здорово! Римская штора опущена до подоконника, стол сервирован на двоих, горят свечи в подаренном матерью трехрогом подсвечнике. Пахнет восхитительно. И Женька! С высоко заколотыми волосами, с припудренным лицом, в нарядном платье, такая красивая, что дух захватывает.

– Садись! – вновь командным голосом приказала она и подтолкнула его к столу. – Садись, Рыков, и разливай вино, мне тост уже весь язык исколол.

Он послушно разлил вино по бокалам. Дождался, пока ему на тарелку ляжет кусок рыбы, пахнущий так, что желудок его в голос завопил. На краешек тарелки упала щепотка овощей, нарезанных затейливой соломкой и политых какой-то ароматной смесью.