Наталия Орбенина - Ледяная дева

Вот так, вместо того чтобы бороться с подлинным соперником, Горшечников предпочел тягаться с его памятью в образе Зебадии. Ведь надо же было все же с кем-то побороться в подобной ситуации, чтобы совсем не выглядеть слабаком хоть в собственных глазах! Мерзкое животное — самый достойный объект для того, чтобы выместить все обиды и унижения, которые он пережил по воле его хозяйки. Она заставила Горшечникова отчаянно страдать, так пусть же пострадает и сама! Правда, она и так сама не своя, все слезы точит и глядит уныло. Ничего, страданиями душа очищается! Глядишь, не будет как прежде его язвить, колоть словом или взглядом, ослабеет, обмякнет, устанет от борьбы и переживаний и упадет в его руки. И уж тогда навсегда, навсегда останется в его власти!

Такие планы лелеял Мелентий, но виду не подавал, сносил все выходки Зебадии. Между тем, уже несколько раз он подходил к лавкам на базаре и выглядывал мальчишек, которые там бывали в услужении. Высматривал какого-нибудь победнее, да погрязнее, да чтоб не местный, а из деревни на заработки. Наконец усмотрел одного, быстрого, со злым, голодным, но сметливым взглядом. То что нужно!

— Поди-ка сюда, малец! — Горшечников поманил пальцем мальчика лет двенадцати-тринадцати.

В драном тулупчике, с торчащим мехом, шапка на одно ухо, шмыгая носом и утираясь локтем, тот боязливо подошел.

— Звали, барин?

— Денежку заработать хочешь?

— А кто же не хочет? Смешной барин! — пацаненок ощерился. Вместо переднего зуба у него красовалась дыра, видать, выбили в драке.

— Иди со мной, да рот на замке держи, — и Горшечников зашагал к дому Софьи.

Там у забора он указал украдкой пальцем на своего врага, который, ничего не подозревая, мирно жмурился на крылечке.

— Мешок только покрепче найди, ну а дальше… сам знаешь, — и он сунул в грязную руку рубль.

— Это нам запросто! — хмыкнул парень. — Не беспокойтесь, исчезнет, как и не было!

— Да только молчи, молчи! — зашипел Горшечников. — Вот тебе еще полтина!

Через день Мелентий как ни в чем не бывало пришел к Софье и увидел то, что тайно ожидал. По всему дому стояли крик и стон. Матрена и Филипп сбились с ног в поисках барского любимца. А тот исчез, как сквозь землю провалился. Софья почернела вся от горя потери и даже не могла говорить с Горшечниковым. Слезы бежали ручьем по ее лицу, она их и не вытирала. Мелентий озабоченно потыкался по углам, делая вид, что тоже ищет, покричал «кис-кис», да и откланялся, выразив всяческое сочувствие.

Домой он пришел в приподнятом настроении, правда, он остался без обеда. У Софьи его на сей раз не потчевали. Ну да ничего. Он прошелся по комнате, потер руки, и в этот миг постучали в дверь. Горшечников поспешно отворил. Посыльный принес известие от Сердюкова. Надобно срочно прибыть в Грушевку для дальнейшего выяснения обстоятельств по делу Синей Бороды и выяснения личности загадочного Прудкина. Не то чтобы Горшечникову хотелось помогать выяснять подлинную правду о сущности и истинном лице любовника своей жены, но полиции он боялся, отказать не смел. Придется ехать. Что ж поделаешь, кто тебя за язык тянул, непонятно. Как вышло, что разболтал о визитере? Следователь, шельма, словно клещами вытащил. Придется ехать. Но, может, это и хорошо? Разоблачить преступников, геройски выглядеть в глазах Софьи! Да, придется ехать!

Сердюков вошел в темный кабинет и некоторое время даже постоял в нерешительности, так как ничего не увидел. Сумрак царил вокруг, и вдруг в углу что-то зашуршало.

— Барин, дозвольте лампу принести, а то ведь хоть глаза коли! Неудобно же, гость! — просипел лакей.

— Неси, — раздалось из угла.

Голос звучал безучастно и равнодушно. Лакей поспешил принести лампу, и ее неровный свет выхватил из темноты хозяина дома. Землистого цвета лицо, многодневная щетина, черные круги вокруг глаз, нервные дрожащие руки.

Сердюков еще раз представился, не вполне уверенный, что лакей доложил правильно.

— Полиция? — переспросил Нелидов, как будто до этого он и вовсе не осознавал, что к нему явился посторонний человек. — Это славно, это просто замечательно! — И он рассмеялся диким неприятным смехом.

Сердюков многое перевидал на своей службе, но смехом его встречали не часто.

— Полиция — это очень кстати! — хозяин наконец вылез из своего угла и протянул гостю обе руки, сложенные вместе. — Вот, вяжите меня, арестуйте скорее — и делу конец! Слава богу, теперь все закончится!

— Что закончится? — Сердюков на всякий случай немного отступил назад, к двери. Вид хозяина и его тон наводили на мысль о скудости его душевного здоровья.

— Не притворяйтесь, что не знаете, к кому приехали. Ведь вы в самом логове Синей Бороды! Слыхивали о таком? — Нелидов явно раздражился и на следователя смотрел вызывающе.

— Разумеется. О Синей Бороде я читал в детстве страшную сказку, — последовал миролюбивый ответ, — но вы-то тут при чем, сударь?

— А, не притворяйтесь, дурно притворяетесь, неумело! — Нелидов махнул рукой с досадой. — Вы же все знаете! Я полагаю, что госпожа Алту… то есть Горшечникова, вам все с подробностями рассказала. Вы же вот, как я погляжу, — он выглянул окно, — на ее лошади прибыли?

«Нет, еще не сумасшедший, коли примечает посторонние обстоятельства. Скорей измученный, доведенный до истерического состояния, это, пожалуй, верней!» — мелькнуло в голове у Сердюкова.

— Вы не сомневайтесь, — продолжал с неестественной улыбкой Нелидов. — Это я убил последовательно всех своих жен. Двух в Германии, одну в Петербурге. И так же покушался на убийство возлюбленной моей Софьи Алексеевны. Но мне не удалось этого сделать.

— Дозвольте узнать, почему? — Сердюков склонил голову и стал похож на большую птицу с длинным клювом.

— А, черт его знает! — Нелидов пожал плечами. — Не вышло на сей раз! — И лицо его снова исказилось улыбкой, но это была скорее не улыбка, а страдальческая гримаса, которая немыслимым образом уродовала красивое лицо литератора.

— Вы позволите спросить вас. Если вы убили всех этих несчастных женщин и признаете это, то как вы это сделали?

Нелидов прошелся по комнате. Следователь не спускал с него глаз, а рука его готова была в любой момент выхватить верный «смит-вессон».

— Самое парадоксальное, что я не могу толком ответить вам на этот очевидный вопрос. Я знаю только одно, что я пишу нечто, что потом превращается в реальное событие. Или похожее на то. То есть я конструирую некие обстоятельства, а потом они впрямую или аллегорическим образом воплощаются в судьбе той женщины, которая в данный момент занимает мое сердце.

— Мистическое провидение? — Сердюков с трудом удержался, чтобы в его голосе не звучало очевидной иронии.