Марина Крамер - Убей свою любовь

– Гаме мшвидобиса [4], – проговорил он отчетливо, и я вдруг поняла, что в этот самый момент он убил моего мужа.

Я собрала всю волю в кулак и влепила пулю в обтянутый трикотажной шапочкой затылок. Снайпер дернулся всем телом и вытянулся, уронив простреленную голову на карабин.

– Гаме мшвидобиса! – процедила я фразу, неоднократно слышанную от Бесо, и только сейчас позволила себе выглянуть в окно.

Мне показалось, что я схожу с ума. Посреди двора стояла каталка, с которой ветром сорвало простыню, а на ней... на ней я увидела только свернутые одеяла и манекен, который используется для обучения студентов основам реанимации. Его любовно зовут «Вася», «Петя» или еще каким-то мужским именем. В левом виске «Васи» зияла дыра такого размера, что даже отсюда я прекрасно ее видела. Черт подери, а что происходит?! Где мой муж?!

На лестнице раздался топот, и я вскинула пистолет, но услышала крик:

– Александра Ефимовна, это я, Никита!

Вздохнув с облегчением, я опустила оружие. Телохранитель, оглядев чердак, мгновенно оценил ситуацию.

– О, мокруха, однако... Так, ствол сюда давайте, быстро. – Он поманил меня ладонью, и я послушно отдала пистолет. – Хорошо. Сейчас пацанов приведу, надо труп куда-то...

– Уйди, уйди отсюда, оставь меня одну! – рявкнула я, не выдержав его деловитого тона, и Никита, пожав плечами, вышел из чердачного помещения. В тот самый момент, когда я увидела манекен на каталке, мне стало легко и свободно, и страх за жизнь мужа перестал меня сковывать. Акела жив – и в безопасности. Теперь можно наконец узнать, с кем же я имела дело.

Присев на корточки, я потянулась к трикотажной маске-шапочке и стащила ее. Поднявшись, пинком перевернула тело на бок и похолодела. Стены словно разошлись, раздвинулись, и я ощутила себя так, как будто стояла голой на ветру. И никаких чувств – только ужас, ледяной кошмар, сковавший мышцы.

Я смотрела на скрюченное тело человека, всего сутки назад диктовавшего мне условия, и в памяти всплывали картинки. Четкие картинки, мгновенно заполнившие пробелы моей памяти, как кусочки пазла, наконец-то найденные и поставленные на свое место.

Мне четырнадцать лет, у меня день рождения. Зима, снег, во дворе специально выстроена огромная ледяная горка. Праздник будет прямо тут, во дворе, в специально натянутом шатре, где пол подогревается, а по углам расставлены огромные грелки-фонари. Папа пригласил самого модного молодого певца, крутейшего диджея с MTV – словом, расстарался. За моими одноклассниками по домам ездил нанятый папой лимузин с баром, набитым шоколадом, чипсами и кока-колой. И именно в тот день я второй раз увидела этого человека. Вернее – мальчика-подростка лет шестнадцати, худенького, высокого, с большими печальными глазами в пушистых длинных ресницах. Прошлым летом мы катались на его велосипеде в усадьбе Бесо. Медея была в отъезде, а Рамзес, ее племянник, и этот мальчик скрашивали Бесо одинокие летние месяцы. И вот сегодня папа сказал, что Бесо приедет не один. Реваз – так звали этого мальчика. Реваз Кабоблишвили. Меня в тот момент не удивило, что он носит ту же фамилию, что и Бесо – вернее, я не обратила на это никакого внимания. Причину этого я узнала ровно через полгода, когда этого парнишку нашли висящим на нашем заборе в петле из брючного ремня. Только умелые действия охранников отца спасли ему жизнь. Причиной такого нелепого поступка явилась я – вернее, мой отказ встречаться с ним. Он приезжал ко мне все эти полгода, встречал у школы, ждал после тренировок в клубе, приглашал в кино. Он абсолютно мне не нравился. И именно в тот злополучный июньский день я и сказала, что больше не хочу, чтобы он появлялся в нашем доме. Реваз весь вспыхнул и ушел, а через два часа охрана, делавшая обход периметра, обнаружила его висящим на заборе. К счастью, это произошло буквально за несколько секунд до их появления, а потому Реваз остался жив. Папа позвонил Бесо, и когда тот приехал, я, подкравшись к двери комнаты, где лежал под присмотром врача Реваз, услышала нечто, заставившее меня оцепенеть на довольно длительный срок. Моя подростковая психика просто не справилась с информацией. Это произвело на меня такое сильное впечатление, что я неделю боялась выходить на улицу, а однажды проснулась и поняла, что ничего не помню. И этот провал в памяти преследовал меня вплоть до сегодняшнего дня, когда я сдернула трикотажную маску с лица своего заказчика, который одновременно стал и моей жертвой. Реваз Кабоблишвили, внебрачный сын Бесо, которого он скрывал от Медеи, и только мой отец знал обо всем. Реваз, выросший в детдоме, а потом живший у дальних родственников. Бесо отчаянно страдал от этого, но Медея ни за что не позволила бы ему взять мальчика к себе – он стал бы для нее напоминанием об измене мужа. И Бесо тайком встречался с ним, давал деньги, помогал чем мог и старался как-то участвовать в его жизни. После того случая Бесо отправил Реваза в суворовское училище, но туда каким-то образом просочились слухи о неудавшемся самоубийстве, и для самолюбивого парня это стало настоящим кошмаром. Не выдержав, он сбежал оттуда и больше не приближался ко мне и к нашему дому. Я слышала об этом из разговоров отца и Бесо, но в то время это имя мне ни о чем не говорило – моя память блокировала все, что было связано с ним. А Реваз затаился и выжидал момент.

И, кажется, Бесо отчасти подозревал Реваза в тех неприятностях, что валились на нашу семью, как груши из рваного мешка. Подозревал – но до конца не верил, отцовское сердце никак не хотело мириться. А выросший мальчик Реваз отчаянно мстил. Кто бы мог подумать...

Он так тщательно следил за нами, так продумывал каждый ход, ввязал даже Рамзеса, который помогал ему против воли, будучи завязанным с наркоторговцами и страшно боявшийся того, что Бесо узнает. Шантаж, старый добрый метод, действующий безотказно и эффективно. Нужно просто знать слабое место.

И это именно Реваз, отслеживавший все, что происходило в нашей семье, уговорил Василину Ямских помочь ему. Та, все еще не простившая ни мне, ни отцу публичного унижения при открытии салона, с охотой согласилась. Она приехала в банк и забрала свои алмазы, а потом Реваз сфотографировал их и подбросил фотографию в машину моему мужу. Он тонко рассчитал все: и что папа обратится к дяде Леве, и что поручит он это дело только Акеле, а потому решил еще и ликвидировать ставшего ненужным исполнителя. Прекрасная Василина собиралась шантажировать моего отца, обещая предать огласке тот факт, что из банка пропали ценности, но, видимо, ждала разрешения подельника. Теперь не дождется... Слишком быстро начали развиваться события, у Реваза просто сдали нервы, и машина моего мужа взлетела на воздух. Сашке повезло – он не успел сесть внутрь, слишком рано исполнитель нажал на кнопку. Реваз подстраховался, так как знал, что я рано или поздно откажусь ему повиноваться. И он придумал такой адский план – чтобы Акела погиб если не от моей руки, так на моих глазах. Все рассчитал – и то, что я сразу после разговора с ним рвану в банк, и даже то, что в экстремальной ситуации сяду на мотоцикл. Даже скорость, видимо, прикинул. Интересно, что было бы, успей я рассказать мужу обо всем?