Наталия Орбенина - Супруг для богини

Подумав подобным образом, Вера насильно улыбнулась, окрыленный Яблоков соскочил с кровати и стал помогать ей одеваться. Она с трудом переносила его неумелые прикосновения, борьбу с незнакомыми предметами женского гардероба, непослушными крючками.

– Как, вы сказали, вас зовут? – Вениамин Александрович уже в третий раз задал этот вопрос молодому человеку нелепого вида, явившемуся вместе с Верой после прогулки под дождем.

– Папа! – укоризненно произнесла дочь.

– Ты напрасно сердишься, моя девочка! Я просто в толк не могу взять, о чем вещает этот господин. У меня разом все из головы выскочило, ушам своим не верю! Вы изволите просить руки Веры. Руки моей, МОЕЙ дочери! – Он остановился против собеседника и вперил в него горящий взор.

– Да-с, – смущенно улыбаясь, произнес Яблоков. – Я понимаю, сударь, ваше отцовское расстройство. Все некоторым образом получилось, так сказать, неприлично быстро, но не извольте беспокоиться, я непременно желаю жениться на Вере. Я вам предоставлю полный отчет и о своей жизни, о моих почтенных родителях, своих доходах! Семьсот рублей в год, сударь!

– Отчет о жизни! Семьсот рублей! – застонал Извеков. – Да вы вроде как не в своем уме, милейший. Вы хоть понимаете, в какой дом, к кому пришли!

– Да-с, Вера говорила, что вы какие-то книжки пишете. Но это не страшно, мы вам мешать не будем, мы отдельно поселимся, – продолжал мямлить жених, с лица которого не сходила кроткая улыбка.

– Бред! Бред! Да я вам прямо говорю, Вера вам не пара!

– Но помилуйте! – Яблоков изумленно развел руками. – Отчего же? Мы с Верой Вениаминовной…

– Нет, не желаю этого более выносить! Простите и, ради бога, уходите!

Антон Антонович испуганно попятился. Ему показалось, что его сейчас вытолкают взашей. Он беспомощно взглянул на несостоявшуюся невесту, которая в течение всей этой ужасной сцены не проронила ни слова. Бледная Вера стояла поодаль, глаза ее нехорошо блестели, но она явно не думала об унижении и обиде Яблокова. Помощи от нее ждать не приходилось.

– Ступайте, ступайте, голубчик! – уже совсем миролюбиво проговорил Извеков, видя, что непрошеный гость двинулся к дверям. – Мы все постараемся побыстрее забыть происшедшее неприятное событие, не так ли, Вера?

Бросив последний взгляд на девушку, удрученный и недоумевающий Яблоков двинулся прочь. Когда он удалился, Вениамин Александрович замолчал. Традиционно в такой ситуации благородный отец должен укорять и стыдить свое легкомысленное и оступившееся дитя. Но он, увы, утратил это право! Вера смотрела по-новому, без прежней робости и безоговорочного обожания, и он не рискнул ни упрекать, ни корить дочь.

– Вера, бедная моя деточка, – он легонько обнял ее и всплакнул.

Но девушка, доселе легкая на любые слезы, не ответила потоком покаянных рыданий. Она внимательно прислушивалась к себе. Внутри ее души росли неведомые ранее, странные, нехорошие, опасные чувства и мысли.

На другой день после нелепого сватовства Извековы съехали с дачи и вернулись в Петербург. На бухгалтера Яблокова столь скоропалительный роман и несостоявшееся жениховство подействовали престранным образом. По возвращении в столицу он тотчас же побежал в ближайшую книжную лавочку и потребовал сочинений господина Извекова. Приказчик понимающе закивал головой, как же, самый модный писатель, и выложил перед оторопевшим Антоном Антоновичем целую груду книг.

– Какую изволите взять?

– А что поинтересней будет? – робко промямлил Яблоков.

Лицо приказчика выразило изумление. Как, в наше время нашелся человек, не читавший ничего из Извекова, самого Извекова!

– Пожалуй, эту заверните, – бухгалтер ткнул пальцем в первый попавшийся том. – Впрочем, и эти две тоже!

Придя к себе, отобедав щами и лещом с кашей, он заперся в спальне и принялся за чтение, страшно боясь, чтобы прислуга не застигла его за столь легкомысленным делом. Уже давно наступила ночь, а Яблоков все судорожно перелистывал страницы, глотая главу за главой, дрожа всем телом и представляя в каждой героине книги свою потерянную возлюбленную.

– А вот и наш призрак! – Следователь взял на изготовку свой «смит-и-вессон». – Правда, быть может, в этой ситуации лучше бы сгодился осиновый кол или серебряная пуля? Что ж, сейчас поглядим, какие они собой, пришельцы из потустороннего мира!

Сердюков и Сухневич тихо и довольно быстро побежали обратно, так как звуки послышались из той части дома, где находился кабинет. Герасим же замешкался с ключами. Вольно или невольно, но встречаться с бывшей хозяйкой ему очень не хотелось. Полицейский в несколько огромных прыжков одолел коридорчик и дернул дверь кабинета. Она услужливо распахнулась, хотя, уходя, он ее аккуратно запер. Бумаги, отложенные им в сторонку, исчезли.

– Скорей, вниз, в сад! – крикнул Сердюков и буквально вытолкнул Сухневича наружу.

Выбежав из дома и обогнув угол фасада, они успели заметить, как мелькнула легкая тень, стремившаяся укрыться под сенью деревьев.

– Туда! – Полицейский махнул рукой, и преследование неведомого похитителя продолжилось.

Закутанная фигура двигалась стремительно, легко ориентируясь в ночном саду. Она смутно мелькала впереди, но скоро стало понятно, что движется она к калитке, которая находилась по другую сторону от основного въезда на территорию дачи. Сухневича поначалу охватил восторг, но теперь он явственно видел, что это никакое не привидение, а вполне живой человек. Что ж, порадеть на пользу истины, помочь доблестной полиции тоже лестно, хотя чертовски жаль, что дело оказалось не по его призрачной части.

– Обойдем его с двух сторон, берите влево! – прошипел на бегу Сердюков, и Сухневич послушно повернул налево.

Обступивший его мрак, ветви деревьев, колючие кусты, корни, как нарочно попадавшие под ноги, принудили ловца призраков умерить свой бег. Он перешел на шаг, а потом и вовсе остановился, ему показалось, что он заплутал. Звать полицейского он побоялся, вдруг спугнет преступника? Стараясь дышать как можно тише, Сухневич пригляделся. Глаза понемногу привыкали к потемкам. И тут он обомлел. Впереди, буквально шагах в двадцати от себя, он заметил застывшую темную фигуру. Не раздумывая, Сухневич ринулся с места, настиг беглеца и схватил за край одежды. Человек отчаянно рванулся, раздался треск разрываемой ткани и нечто, похожее на стон. Сухневич попытался ухватить его и второй рукой, но в это мгновение ужасный удар обрушился на его голову. В глазах потемнело, поплыло, пальцы ослабели, и он повалился на росистую землю. Падая, он услышал какой-то грохот, сопровождаемый треском и всплеском света. Затем все исчезло.

Очнулся Сухневич на диване в гостиной дачи Извековых. Он обнаружил себя лежащим с мокрой повязкой на голове. Рядом сидел Сердюков и тревожно смотрел в лицо товарищу. Неподалеку обозначилась фигура Герасима, держащего таз и кувшин с водой.