Екатерина Гринева - Герой-любовник, или Один запретный вечер

– Этот?

– Этот, – кивнула Эва.

– Как тебя сюда занесло?

– Лишь бы подальше… – тихо сказала она.

– Понимаю. Так и будем стоять и любоваться на дом?

Эва толкнула калитку.

– Наталья Демьяновна?

– И чего орешь, милая, – раздалось откуда-то из глубин дома. – Ща выйду. Подожди. Ща.

Бабка выкатилась на крыльцо и подозрительно осмотрела нас своими маленькими глазками, похожими на поблекшие стеклянные бусинки. Мы сказали, что пришли за вещами, и она поджала губы.

– Не устраивает чо? Или как?

Она с сожалением смотрела на Эву; понятное дело – лишиться постоялицы и прибавки к пенсии было жалко. Она что-то кряхтела про дорогую жизнь и алкоголика-сына, который не помогает ей, а напротив, тянет последние деньги… Эва немного подумала и сунула ей в руку пятьсот рублей. Бабка проворно убрала деньги в карман темно-синего платья и поправила платок на голове.

– Если шо, милая, заходи, я всегда дома. Надумаешь остаться – милости просим.

– Хорошо, хорошо, – быстро сказала Эва. Ей уже хотелось поскорее избавиться от бабки и ее липкого, как подтаявший сахар, внимания. Мы прошли в комнату, в которой жила Эва – железная панцирная кровать, застланная лоскутным покрывалом, с горкой подушек – мал-мала меньше, колченогий деревянный стол у окна, полированный шкаф и иконостас в углу.

Я взяла Эвину сумку – темно-зеленую с красным логотипом на боку – и мы вышли на крыльцо. Бабка проводила нас до калитки, прибавила, что она «завсегда рада» и зашагали вдоль улицы, в молчании.

– К тебе нельзя, – сказала Эва. – Я не пойду.

– Это я знаю и без тебя.

– Тогда – куда?

– Куда-нибудь, – неожиданно разозлилась я. – Например, обратно в Париж.

– Почему ты злишься?

– Потому. – Я остановилась. – Ты скрываешь от меня важную информацию и хочешь, чтобы я тебе помогала.

– Что я скрываю?

– То, что ты приехала на день раньше. Где ты была все это время?

– Это – мое дело, – отрезала Эва.

– Твое? Ты знаешь, что у нас в окрестностях нашли труп француза – Марселя Донека. И что он, интересно, делал в нашем городе? Не странно ли, что внезапно у нас объявляются граждане свободной Франции – причем слетаются косяками. И куда? В наш город? Как будто бы то Канны или Ницца? Тебе нечего сказать по этому поводу?

– Нечего.

– Совсем?

– Совсем.

– Эва! Я никуда не пойду, – я поставила сумку на дорогу. – Если ты мне сейчас все не расскажешь. Как есть. Если ты в чем-то замешана, я должна знать это. Может быть, тебя втянули помимо твоей воли в сомнительные дела? И ты связана с каким-то криминалом?

Эва как-то вся сжалась и ее глаза стали еще больше.

– Ты говоришь чушь!

– Хотелось бы в это верить. Но я – не верю.

– Я и сама ничего не знаю, – устало сказала Эва. – Не знаю и не понимаю… Да, я приехала, действительно, пораньше. Но я просто заметала следы, чтобы не нашел Франсуа. Я боялась, что в мой телефон вмонтировано подслушивающее устройство или он каким-то образом выследил, как я покупала билет, и поэтому сдала его и приобрела новый. Я делала это как героиня шпионского боевика – со всеми мерами предосторожности – два раза меняла такси и постоянно оглядывалась: не следит ли кто за мной. А потом… я не хотела сразу сваливаться к тебе как снег на голову. Я хотела сходить на могилу родителей. Одна. Мне хотелось заново почувствовать и привыкнуть к городу, который когда-то был моим родным. Видишь ли… с годами я стала несколько сентиментальной. – Она замолчала.

– Продолжай!

– Я приехала и остановилась в гостинице.

– Какой?

– Это имеет значение?

– Не знаю. Может быть.

– «В Полонезе».

– И что?

– Я приехала туда под вечер. Только распаковалась. И стук в дверь. Я еще думала: открывать или нет. Открыла. На пороге стоит мужчина и спрашивает по-французски: не могу ли я уделить ему час времени.

– Как он выглядел?

Мы стояли посередине улицы.

– Подожди, давай хоть на скамейку сядем.

Мы уселись на скамейку без спинки, и Эва со страдальческим выражением лица вытянула ноги.

– Как он выглядел?

Эва задумалась.

– Среднего роста.

– С бородой?

– Без.

– Лет сколько?

– Сорок. Может, чуть старше. Мизинец как-то странно скрючен.

Я стиснула зубы.

– Это он!

– Кто он?

– Марсель Донек.

– Мне он представился по-другому.

– Это уже не важно. И что он тебе говорил?

– Ты меня все время перебиваешь. Просто слова не даешь сказать. Я даже не знала, что ты стала такой упрямой…

– Мои извинения. За упрямство.

– Он стал просить меня встретиться. И поговорить. Я не хотела, но он упросил. И я согласилась. Мы пошли в кафе «Маргарита». Я все время была как на иголках. Только мы сели за столик, как он заказал себе еду. И стал говорить, что мне обязательно нужно вернуться во Францию. Он все расходы возьмет на себя. Больше он ничего сказать пока не может. Но я должна поверить ему, что это очень важно. Что меня хотят использовать в своих интересах, но он этого не позволит. Я сидела и слушала весь этот бред и думала, как поскорее удрать. И Машка стала уже толкаться. Она вечером все время толкается. Ноги затекли и хотелось на воздух. Сказала, что мне душно и этот… Раймон, точно, он представился Раймоном… вывел меня на террасу. Уже стало темнеть и мне хотелось спать. Я сказала, что никуда не поеду, а останусь здесь. Я его не знаю и пусть он вообще отстанет от меня. Он схватил меня за руку, но я пригрозила, что сейчас заору. Раймон выпустил руку и сказал, что я еще пожалею обо всем…

Я встала и вышла из кафе. Потом оглянулась, он шел за мной… Потом… – Эва замолчала.

– И? – у меня покалывало в кончиках пальцев.

– Я не хочу об этом говорить. – И она закрыла лицо руками.

– Эва! – я погладила ее по плечу. – Говори! Пожалуйста…

– Он потянул меня в кусты и стал кричать, что я – идиотка, что я не понимаю опасности, которая мне угрожает, что я должна уехать с ним… Он схватил меня; я ударила его, вырвалась и убежала. Все! – выдохнула Эва.

– Чем ты его ударила?

– Рукой, естественно, – немного удивленно сказала Эва. – Хотела вмазать ногой в пах. Но Машка… не дала бы. Из-за живота неудобно. А так бы вмазала.

Все не сходилось и это было ужасней всего. Если Эва сидела там – в «Маргарите», то как труп мог оказаться в реке, которая находилась значительно дальше. Или он встречался с кем-то еще? Сразу после Эвы? Встретился и его убили?… Но за что? Как Раймон-Марсель вычислил, что Эва приехала к себе в родной город? Почему он не связался с ней раньше – там, в Париже, а проделал такой длинный путь, чтобы сказать ей – возвращайся обратно в славный город Париж на Сене и я решу все твои проблемы? Чего он ждал? Или с чем тянул?

– Ты раньше видела его?

– Кого?

– Ну, этого Раймона.