Антон Леонтьев - Ключ к волшебной горе

Крещинский достал золотой портсигар, вынул короткую папиросу и закурил:

– Елизавета Фридриховна, я вижу, что вам доставляет особое наслаждение издеваться надо мной! Вам известно, каким образом я намерен заплатить кредиторам в срок!

– Еще бы, – вздохнула тетя Лиззи. – Для этого ваш прелестный сын и женится на моей глупенькой племяннице. Она ведь без ума от вашего Платоши! Так что не печальтесь, Лев согласен отдать Платону Полину в жены. Я разузнала и размер предполагаемого приданого...

Крещинский нервно воскликнул:

– Я вас прошу, сударыня! Не томите меня!

– Ровно полмиллиона рубликов! Этого с лихвой хватит, чтобы оплатить все долги азартного папаши и устроить счастье наших молодых. Конечно, существует опасность, что через некоторое время вам снова понадобятся деньги...

– Нет, я прекращаю играть, – заявил Крещинский. – Сегодня был последний раз! Я дал себе зарок – никогда более не прикасаться к картам и фишкам!

– И надолго ли вас хватит? – проговорила игриво тетя Лиззи. – Кстати, не забывайте, что одну пятую от суммы, которую Лев дает в качестве приданого за Полиной, получаю я. Если бы не моя крайняя нужда, я бы ни за что не помогала вам в обустройстве брака вашего Платоши с Полин. Поверьте, она могла бы найти себе и другого супруга – богатого и знатного. Я бы ни за что не стала принуждать ее к браку с тем, кого девочка не любит, но все дело в том, что она обожает вашего сына!

Валериан Платонович крякнул и зло добавил:

– Только не изображайте меня Скупым рыцарем и Гобсеком, я желаю своему чаду лишь счастья. И судьба вашей племянницы мне тоже небезразлична! Но мне нужны деньги, чтобы заплатить долги! Иначе я – конченый человек!

– Валериан Платонович, – сказала тетя Лиззи серьезно. – Не кажется ли вам, что вы поздно спохватились? Ну хватит об этом! Полин станет женой вашего Платоши, ведь он ничего не знает о вашем замысле? Или все же знает?

– Не ваше дело, – ответил грубо Крещинский. – Я благодарен вам за то, что вы сумели организовать нашу встречу здесь, в Варжовцах, а до этого искусно внушить Полине, что она любит моего сына. Черт, может, она и в самом деле его любит! И они будут счастливы, почему бы и нет!

– Вероятно, это так, – проронила тетя Лиззи. – Сегодня прекрасный вечер, ведь так? Я не позволю вам больше проигрывать в казино дикие суммы. Я желаю Полин только одного – семейного счастья!

Спустя несколько дней слухи сменились точной информацией – на курорт прибывает король Герцословакии Павел Четвертый с супругой и наследником престола принцем Каролем.

– Моя дорогая, – сказал Платон в возбуждении, явившись как-то на виллу к семейству Новицких. – Полин, у меня для вас радостная новость. Посмотрите!

Он протянул девушке пергаментный конверт, увенчанный монограммой «P IV L» – Pavle IV Lubomirovic.

Полина вскрыла его, достала лист, похожий на древний пергамент, с печатью, изображавшей герб Герцословакии – дракона, извергающего пламя, с короной на змеевидной голове и тремя звездами на червленом небе.

На желтоватом листе витиеватым почерком было написано, что мадмуазель Полина Новицких, подданная Российской империи, официально приглашается на прием по случаю чествования короля Павла IV Любомировича, его супруги королевы Милицы и наследного принца Кароля.

– Прием состоится через два дня, – сказал молодой Крещинский. – В отеле «Palais de la Mer». Будут только избранные! Полин, поверьте, многие бы отдали душу за то, чтобы оказаться там!

Полина радостно воскликнула:

– Платоша, но как вам удалось получить эти приглашения? Собственно, кто я такая – обыкновенная отдыхающая из Петербурга, у меня нет ни титула, ни связей при дворе!

Платон, поцеловав Полине руку, произнес:

– Для вас, Полин, я достану даже звезды с небес!

Известие о том, что Полина вместе с Платоном приглашены на прием по случаю визита герцословакского короля, произвело неоднозначную реакцию. Старший Новицких, убежденный сторонник конституционной монархии или даже парламентской республики как наиболее подходящего устройства государственной власти, заявил:

– Полина, зачем тебе этот придворный театр? Твоему деду, Константину Лаврентьевичу Новицких, в бытность его товарищем министра юстиции при Александре Втором, царь до того, как отправил его в отставку, предложил на выбор или графский титул, или крупное денежное вознаграждение. Твой дед поступил мудро и прозорливо, выбрав деньги! Монархическая мишура и дворцовая помпа отживут свое, я уверен, что в течение пятидесяти лет на планете не останется ни единой монархии!

Отец иронизировал над Полиной, которая была полна трепета и радости. Лев Константинович никогда не бывал при дворе, хотя у него имелось звание камергера. В прошлом, юбилейном для Романовых году он поместил в газете объявление на пол-листа о продаже придворного мундира, а затем отказался пить за здоровье государя, мотивируя это тем, что не хочет провозглашать здравицу тому, кто на полном серьезе считает себя хозяином земли русской и продолжает проводить азиатскую политику. Скорее всего, как намекали некоторые проправительственные газеты, Новицких никак не мог забыть, что в 1903 году царь самолично вычеркнул его фамилию из списка претендентов на вакантный министерский портфель и вроде бы заявил:

– Каков отец, таков и сын!

– Но, папа, – пыталась возразить Полина. – Я же еще никогда не была при дворе.

– И не будешь, – упрямо заявил Лев Константинович. Затем, смягчившись, поцеловал дочку и примирительно сказал: – Слава богу, что ни твоей матушке, ни мне не пришли такие приглашения! Думаю, один раз надо посмотреть на этот балаган! Только, прошу тебя, не забывай, что это все – театр. Павел Четвертый, по сути, тиран, он правит страной без парламента, он – поклонник муштры и военщины.

Полина решила не забивать головку рассказами отца. У него свои счеты с монархией, а она будет наслаждаться предстоящим праздником. Зато мадмуазель Шнайдер, узнав, что ее воспитанница появится на королевском балу, как обычно, ужасно разволновалась:

– Pauline, Sie werden Seiner Majestät vorgestellt! Porquoi ne peux-je pas me retrouver dans le palais? [34]

– Но прием пройдет не во дворце, а в отеле, – пыталась объяснить ей Полина, однако mademoiselle решительно не хотела этого слышать.

Тетя Лиззи взяла на себя выбор платья. Времени оставалось мало; совершив рейд по лавкам модисток в Варжовцах, Полина с унынием констатировала, что все наряды раскуплены, остались только самые страшные и немодные.

– В чем же я пойду на прием? – убивалась она. – На то, чтобы сшить платье, потребуется как минимум неделя, а прием – завтра!

Тетя Лиззи, как всегда, не терявшая присутствия духа, раскуривала тонкую дамскую сигарету «Сафо» с золотым наконечником. Затем Елизавета Фридриховна изрекла: