Филлис Уитни - Окно с видом на площадь

Я замолчала, удивляясь своей смелости, но ни в коей мере не сожалея о ней. Его лицо не выражало ничего, кроме некоторой настороженности. Он стоял передо мной, спокойно изучая меня, а я не могла определить, что значили для него мои слова, как он их воспринимал. Когда он неожиданно шагнул ко мне и положил свои тонкие, сильные руки мне на плечи, я задохнулась. Я ощутила их тепло и силу сквозь ткань платья.

— Хотите вы этого или нет, но вы сейчас же сядете, — скомандовал он. — Уверен, что вы испытываете удовлетворение, видя, как мне неудобно, но мне это не доставляет никакого удовольствия, и я не намерен терпеть такое дальше. Сядьте здесь, у огня, и немного расслабьтесь.

Я, конечно, не могла сопротивляться физически, что совсем не подобало бы леди, и мне пришлось двинуться туда, куда он указывал. И он опустил меня в кресло возле огня в такой манере, которая была очень далека от манеры джентльмена. Потом он сам сел на стул напротив меня и неожиданно улыбнулся мне сверкающей улыбкой.

— Ну и что же вы будете еще выговаривать мне, мисс Меган? — спросил он.

Какой он был хитрый! И какой умный! Его улыбка и даже обращение ко мне по имени, как меня называли только дети, — все было рассчитано на то, чтобы развеять мой гнев и смягчить мою позицию. Но я не могла позволить, чтобы со мной так обращались. Я выпрямилась в мягком кресле, смотря на него еще более гневно, чем до этого.

— У меня есть что еще сказать вам. Я хотела бы сообщить вам, что, хотя я знаю, какие о вас ходят слухи, я не вникала в яти слухи. Я не имею представления о том, что из всего этого правда, а что — ложь, и не мне судить вас. Однако ваше поведение вчера в ложе театра было просто неприлично. Вы не подумали ни о детях, ни обо мне.

Наконец-то я сказала все, что собиралась, идя сюда! Слова были сказаны, и я напряженно сидела на краешке кресла, ожидая, что небеса сейчас обрушатся на меня.

Мистер Рейд больше не улыбался. Теперь он не смотрел на меня, переведя свой взгляд с моего лица на огонь.

— Я попросил вас прийти сюда, чтобы принести вам мои извинения, — сказал он после некоторой попытки, как мне показалось, успокоиться. — Как вы заметили, вчера я вел себя плохо. И до этого, когда я использовал ваше предложение взять детей на спектакль как инструмент, чтобы унизить других. Имя мисс Мэнсфилд действительно упоминалось в газетах в связи с моим именем. И мне не следовало позволять вам выбрать именно этот спектакль или хотя бы взять детей на него. Я не ожидал, что мне будет так невероятно стыдно за мои действия, мисс Меган. Истина открылась мне как наказание.

Я не совсем верила ему и не могла сказать, насколько он был серьезен. Я была готова услышать все что угодно, но только не извинения, поэтому не могла так быстро загасить справедливое негодование и ответить ему с подобающей любезностью.

— Принимаю ваши извинения, — гордо произнесла я. — Но ущерб нанесен, и невозможно так легко исправить его.

Сейчас в нем не было и признаков насмешки, и он принял мои слова, как мне показалось, с искренней печалью и сожалением. Какой он странный человек! Полон противоречий. И кто знает, какие темные силы управляли его поступками. Часто мне казалось, что его место не здесь. Находясь с ним, я всегда видела в нем человека, живущего где-то совсем в других, далеких странах, человека, глаза которого смотрели на удивительные вещи, а мысли были заняты мирами, такими далекими от моих.

— Я хотел бы вам сказать, что я очень ценю то влияние, которое вы оказываете на Джереми, — прервал он наше затянувшееся молчание. — Изменения в лучшую сторону заметны даже мне, хотя я вижу его крайне редко. Давайте надеяться, что ухудшение будет только временным.

Это была тема, очень близкая мне.

— Он делает для вас подарок к Рождеству, — сообщила я. — Не знаю, что это такое, но уверена, что он очень хочет сделать вам приятное и заслужить вашу похвалу. Каков бы ни был подарок, я надеюсь, что вы примете его в свое время с благодарностью и любовью.

Снова его глаза помрачнели.

— Постараюсь принять его с подобающим выражением благодарности. Но с любовью — нет! Это слишком много для меня.

— Да нет же! Не много! — вскричала я. — Уже столько времени мальчику совсем не уделяли ни любви, ни тепла. Теперь это надо компенсировать. Ведь вы взрослый. И у вас есть сила духа, которой у него нет.

Мне было ясно, что я задела его за живое. Он поднял глаза к портрету своего отца, висящему над камином, и снова я прочитала любовь в его взгляде. Интересно, было ли ему, тогда еще совсем молодому человеку, больно видеть, что отец разочарован в нем? Что в глазах отца он значил меньше, чем его брат Дуайт?

— Джереми очень многое разрушил, — сказал он спокойным тоном. — Существует черта, за которую вам меня не продвинуть. Я ничего не ответила на это, и он изменил тему разговора:

— Миссис Рейд настаивает, чтобы я отвез ее вверх по Гудзону навестить ее мать. Она думает, что эта поездка будет полезна ее здоровью. Я не очень в этом убежден, но все же намереваюсь поступить так, как она желает. Селина поедет с нами, но я хочу, чтобы во время нашего отсутствия Джереми оставался на вашем попечении.

— А как же мисс Гарт? — спросила я.

— Мисс Гарт будет свободна и сможет посещать своего отца, или лекции, или делать еще что-нибудь, что ей захочется. Я не знаю, сколько мы будем отсутствовать, но полностью уверен в вас, мисс Меган. Я знаю, что вы не позволите мальчику снова сбежать, и мне будет намного спокойнее, если он будет находиться в ваших… в ваших нежных руках.

Я увидела, что уголки его губ опять тронула улыбка. По крайней мере, мне так показалось.

На какое-то мгновение я пожалела, что сожалею о том, что он находит нежными только мои руки. Но на самом деле то, что он думал по этому поводу, не имело ни малейшего значения. Тем более что он оставлял Джереми на мое попечение. Именно этого я и хотела. И я почувствовала себя окрыленной из-за того, что мне было оказано такое доверие.

Независимо от меня мое мнение о Брэндане Рейде во время этого разговора немного смягчилось. Я хотела показать, что моя враждебность к нему исчезла, поэтому постаралась разговаривать с ним мирным тоном и заверила его, что сделаю все зависящее от меня для Джереми. Затем, не придавая этому большого значения, упомянула, что утром была в церкви, умолчав, конечно, о том, что видела там Лесли.

— Священник очень тепло говорил о вашем брате, — сказала я, — и о доме-мемориале Дуайта Рейда, о его открытии в январе.

Неожиданно я ощутила напряженность мистера Рейда и слишком поздно вспомнила слова миссис Рейд о том, что ее муж выступает против проекта дома и что Брэндан завидовал своему брату. Теперь я увидела, что его глаза снова обратились к портрету его отца с гордостью и любовью. Гордостью за что? Был ли он действительно против открытия мемориала? И почему?