Филлис Уитни - Окно с видом на площадь

Кеб трясся по неровной мостовой, и Лесли стала приходить в себя. Она выпрямилась на сиденье, приколола шляпку с перьями покрепче с помощью длинной острой шляпной булавки и заправила выбившиеся из-под шляпки пряди рыжих волос. Когда Брэндан дал ей пощечину, ее дыхание стало почти незаметным, но теперь оно вдруг участилось, и она, казалось, впервые осознала, что я нахожусь рядом с ней.

— Как странно, что именно вы помогли мне, — пробормотала она. — Вы никогда не думали о том, что какие-то странные обстоятельства постоянно сводят нас вместе — вас и меня? Если бы вы мне доверяли, я могла бы вам помочь, я могла бы избавить вас от неприятностей, в которые вы попали.

— Я не попадала ни в какие неприятности, — ответила я, не желая, чтобы она разыгрывала свое притворное благородство по отношению ко мне.

Она продолжала тихим, похожим на шепот голосом. Я невольно вспомнила, как она стояла у окна своей комнаты и наблюдала наш отъезд в тот день, когда мы с Брэнданом и детьми отправлялись на спектакль. Она показалась мне тогда похожей на призрак этого дома. Как я ошибалась тогда!..

— Вы попали в очень неприятное положение, мисс Кинкейд, — настаивал тихий голос. — Вы попали в такое же неприятное положение, в котором находилась и я с того самого момента, когда впервые увидела его. Вы влюблены в него, а любая женщина, которая влюбляется в него, обречена на страдания.

Я проигнорировала ее слова обо мне и спросила:

— Как же это могло быть с того самого момента, когда вы впервые увидели его? Ведь вы собирались выйти замуж за Дуайта.

Она кивнула, и перья на ее шляпке мягко качнулись в такт движению головы.

— Да. Я и вышла замуж за Дуайта. Он любил меня и любил бы всегда. И потом мой отец разорился, и все обрушилось на мою голову. Но я никогда не переставала тосковать о Брэндане. Когда умер Дуайт, и мне не на кого было надеяться, какой у меня был выбор? Даже если я стала соучастницей преступления. И что еще он мог сделать, как не жениться на мне и не заставить меня таким образом замолчать? Поверьте мне, мисс Кинкейд, он сам хотел купить этим свою безопасность. Если бы не это, он никогда бы не оставался столь долго привязанным к одной женщине. Добившись того, чего он домогается, он остывает, и наступает конец его привязанности. Возможно, для женщины конец всему. Вы не думаете, что такое может произойти и с вами?

Мне хотелось заткнуть уши руками, лишь бы не слышать ее слов. Вместо этого я попыталась перевести разговор на другую тему.

— Именно вы хотели удалить Джереми из дома, — сказала я. — Вы больше всех.

Она не сделала попытки избежать обвинения.

— Естественно. Потому что рано или поздно мальчик убедит кого-нибудь, что существовал второй пистолет, и Брэндана осудят и сошлют на каторгу. Я любила его и все еще хотела уберечь от последствий его поступков. Но нельзя говорить о несправедливости к Джереми. Он действительно неуравновешен и непредсказуем.

Безопаснее, если она будет говорить о Джереми.

— Но он ведь ваш сын, — сказала я. — А вы его совсем не любите.

— Селина — вот кого я люблю. Джереми всегда пугал меня. Он так похож на отца, что я никогда не могла бы полюбить его. Вы сами видите, как он опасен.

— Я никогда не видела его таким, — ответила я. — Это последствия его самообвинений.

Я повернула голову и посмотрела на женщину, сидевшую рядом со мной внутри сумрачного кеба. Какой чистотой дышал ее профиль, как он был обманчиво прекрасен!

— Ведь это вы разбили голову Озириса, не так ли? Послышался тихий звук, весьма отдаленно напоминавший смех.

— Как вы умны! Да, конечно, это сделала я. Брэндан никогда не поверил бы в то, что есть такая опасность. Чувство вины всегда заставляло его быть очень щедрым по отношению к мальчику. Но ваше присутствие и влияние на Джереми все испортило, и я должна была показать, что мы не можем больше держать мальчика при нас.

Я испытывала только отвращение к этой женщине.

— И это именно вы взяли ножницы и наперсток у мисс Гарт и спрятали их под подушкой Джереми, — сказала я, не спрашивая, а утверждая. — Но теперь пришло время сказать правду, — продолжала я. — Всю правду. Джереми должен понять, что он совершенно невиновен.

Снова прозвучал ее жуткий смешок. После этого установилась многозначительная тишина.

Думать о Джереми уже не было безопасно. Он будет освобожден от тяжелого груза вины, висящего на нем уже несколько лет. Но это решит судьбу Брэндана. И все же Джереми должен быть освобожден от подозрений. Другого выбора нет. Мое сердце сжималось от жалости при одной только мысли о столь долгом и беспомощном страдании мальчика. Конечно… конечно, Брэндан никогда бы не смог выкупить себе свободу такой огромной ценой, как судьба ребенка. Я никогда не поверю в то, что он на это способен. Он мог бы убить в гневе, но такого он не сделает никогда. И он должен подтвердить это сам.

У меня была теперь только одна цель. Я должна увидеться с ним как можно быстрее и умолять его, чтобы он сказал правду. Он скажет мне, что Лесли лгала, что ничего такого не было. Он должен сказать мне, что невиновен в смерти брата и в долгих муках Джереми. Я могла жить только надеждой на эту встречу. Ничто другое не имело значения.

Когда мы подъехали к дому, Лесли вышла из кеба и взошла по ступеням без моей помощи. Она настойчиво звонила у дверей, пока я расплачивалась с кучером. Генри открыл дверь, и я вошла за ней в дом.

Как только Лесли оказалась в доме, она снова ослабела и стала беспомощной.

Позвали Гарт, чтобы она помогла ей добраться до спальни, и все слуги суетились, озабоченные ее состоянием. Такие театральные способности уже не удивляли меня. Таким образом она заставляла всех плясать под свою дудку.

Узнав, что Брэндана еще нет дома, я сразу отправилась наверх. Я надеялась не встретить Джереми, но он поджидал меня на третьем этаже.

— Зайдите и расскажите мне все, что там было, мисс Меган, — пригласил он меня нетерпеливо.

У меня не оставалось другого выхода, как войти в классную комнату, где уже подходили к концу утренние уроки. Седина и Эндрю сидели за столом. Эндрю увидел мое лицо и тут же пододвинул мне стул, но я не захотела садиться. Я хотела только ответить Джереми и удалиться.

— Мне очень жаль, — обратилась я к мальчику, — но я мало что могу рассказать тебе. Доктор Кларк, священник, очень хорошо говорил о твоем отце, и его слушало много людей, собравшихся там. Но для твоей матери напряжение оказалось слишком велико. Она почувствовала себя плохо, и мне пришлось отвезти ее домой. Поэтому я не знаю, что происходило на церемонии после этого.

— Но почему это пришлось сделать вам? — спросил Эндрю. — Почему Рейд не привез ее домой сам?