Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда»

– Оль! Это… ты?!

– Ну я, я!

Надежда порывисто и крепко обняла Ольгу, прижалась к плечу мокрой щекой – кофта мгновенно намокла от обильных Надеждиных слез.

– Ты ге-ений! Ге-ений!

Ольга в себя прийти не могла. Ей что, правда так нравится? Вот так вот, до слез, до соплей? Она действительно рыдает от полноты чувств, что ли? Считает Ольгу гением?! Поверить невозможно. Но… Ольга знала лучше, чем кто бы то ни было: Надя Кудряшова в принципе не умеет врать. Наделив ее всеми другими возможными и невозможными талантами, в этом бог ей отказал.

– Надь? Тебе правда нравится, да? Надя! Ну не рыдай!

– Не могу-у!.. – Надежда хлюпнула носом.

– Лучше ты мне скажи, с какой радости стол накрыт?

– Сейчас… сейчас девочки придут. Ваши, из цеха, и наших парочка.

– А что за повод-то? По какому случаю девочки?

Надежда всхлипнула:

– Так день рождения у нас.

– Ясно, – Ольга принялась снимать куртку, с сожалением взглянув на свой кулечек винограда, совершенно затерявшийся среди пирогов, грибов и прочих разносолов.

– А у кого? В смысле, чей день рождения отмечаете?

Надежда округлила глаза:

– Так твой…

– Мой?!

– Ну да… Твой. А мой в ноябре. Я, стало быть, Скорпион! Насекомое с жалом на хвосте! А у тебя – сегодня. Забыла, что ли? Ну, ты даешь!

Надежда утерла слезы, подскочила, сунулась в тумбочку, вытряхнула из ящика пачку разноцветных журналов:

– Вот! Сексуальный гороскоп! Сейчас все про тебя прочитаем!

– Какой еще гороскоп?

– Так сексуальный! Все, как по полкам, разложено! Да, и еще анкета – блеск! Слушай! – Она сдвинула в сторону кастрюлю с пирогами, разложила журнал на столе. – Если вы познакомились на улице с привлекательным мужчиной и он пошел вас провожать, как вы поступите у дверей своей квартиры? А – пригласите его на чашку кофе. Бэ – попросите показать паспорт. Це – справитесь о здоровье его мамочки?

– Справлюсь у него, как пройти в библиотеку, и уйду, а он пусть делает, что хочет.

– Тут такого нету.

Ольга села на кровать:

– Надь? Это ты придумала?

– Чего?

– Праздник.

– Ну а что? – Надежда пожала пухлым плечиком. – Ну, я. День рождения только раз в году. Ты Чебурашка, а я Крокодил Гена. Сейчас еще пионеры подгребут… С аккордеоном.

У Ольги на глаза навернулись слезы. Ей хотелось объяснить, как важно, как замечательно, что Надежда придумала этот праздник, и пироги, и воздушные шарики, и аккордеон. Как прекрасно, что Ольгу поселили именно с ней и что Надежда нашла рисунки, и плакала над ними, и называла Ольгу гением. Хотя это она, конечно, переборщила, с гением-то. Ольга хотела сказать, что никогда в жизни у нее не было подруги. Муж был, дети, учитель рисования, а подруги – не было. И какое это, оказывается, счастье, когда у человека есть подруга, да еще такая, как Надя. Но в горле стоял ком, и все, что Ольга могла сказать, – это «спасибо».

– Вставай! Ольга! Ну Ольга же! Да вставай, господи!

Надежда трясла ее за плечо. Ольга резко села на кровати:

– Что?! Дети?! Что с ними?!

– К телефону тебя, вставай скорее!

Надежда уже подсовывала Ольге халат:

– Давай-давай-давай, быстро!

Путаясь в рукавах халата, Ольга кинулась искать тапки. Господи, да где ж они?!

Надежда Ольге сунула свои туфли:

– Надевай! Свитер, свитер накинь, замерзнешь!

В дверь колотили.

– Громова! Скоро там?! Тебе аппарат вызывает! Москва! Слышь, Громова?!

Какая еще Москва? Почему Москва?!

Надежда распахнула дверь:

– Пошли быстрей!

За дверью обнаружился вахтер. Он держался за голову и охал:

– Е-мое! Ну, Кудряшова, у тебе не рука, а лом чугунный! Дверью человеку по лбу залепить! Это ж думать надо!

– Да ладно, – отмахнулась Надежда. – У тебя лоб небось тоже чугунный, ничего с ним не станется!

И кинулась догонять Ольгу, которая уже неслась по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

В трубке трещало. На пороге каптерки толкались вахтер с Надеждой. Вахтер забыл про ушибленный лоб и жадно тянул шею, чтобы не пропустить чего интересного. Не каждый день в общежитие среди ночи из самой Москвы звонят!

– Алло! Алло! Слушаю! – Ольга почти кричала.

– Громова Ольга Михайловна?

– Да! Это я!

– Это вас беспокоит рекламное агентство «Солнечный ветер».

– Какой Петер? Вас плохо слышно!

– Вы отправляли к нам на конкурс свои работы?

– На какой конкурс?..

Надежда протиснулась в каптерку, зашипела Ольге в свободное ухо:

– Конкурс, конкурс. «Морской прибой»!

– Вы меня слышите? Это агентство «Солнечный ветер»! Вы отправляли рисунки к нам на конкурс?

Надежда энергично затрясла головой, вырвала у ничего не соображающей и одуревшей от всего этого гама, крика и треска в трубке Ольги телефон:

– Да, да, отправляла, отправляла! Слышите? Да, это мы, и мы отправляли! Але!.. Да! Что? Наши работы на конкурсе первое место получили? Да, сможем приехать, сможем! Да, пишу телефон! Сейчас! Оля! Ручку дайте мне!

Вахтер сунул Надежде в руку огрызок карандаша.

– Да, да, пишу! – И она быстро принялась записывать на уголке газеты, которую вахтер читал на сон грядущий. – Гостиницу закажете, ага… Двадцать пятого награждение… Поняла… А премия, премия будет? Ага… А сколько?

Услышав сколько, Надежда подскочила, округлила глаза и прикрыла рот ладошкой.

– Ну что там? Что? – Ольга потянула трубку к себе.

– Твои рисунки выиграли первую премию! Три! Тысячи! Долларов! Да! Это я не вам!

– Сколько-о?

– Три тысячи! Долларов! Нет-нет, я вас слышу! Нет! Не надо нам на счет ничего переводить! Да, мы желаем денежки получить в руки! В руки, говорю! Ага! Да, мы точно будем! Да! Сто процентов!

В трубке запищали короткие гудки. Надежда прижала телефон к груди и заорала во весь голос:

– Три! Тысячи! Долларов! Двадцать! Пятого! Числа! В Москве! Первая! Премия!

Исчерпав на этом запас сил, она плюхнулась на стул. Стул, не выдержав такой экспрессии, жалобно скрипнул, хрупнул ножками и рухнул на пол, увлекая за собой Надежду.

…Потом они сидели на Ольгиной кровати, накрывшись вдвоем одним одеялом, и пили валокардин.

– Ты выпей, выпей! – уговаривала Надежда, пихая Ольге рюмку с вонючей жидкостью. – Фу, я-то уж хлопнула, гадость какая, валокордин этот! Как его люди пьют, хуже водки! Да выпей, говорю!

– Не хочу, не надо! – отнекивалась Ольга. – Зачем мне валокордин, я же не сердечница!

– Как зачем! А для успокоения нервов! Дай я тогда еще тяпну!

– Да ладно уж, я тоже тяпну! Спасибо тебе, Надь. Когда ты им рисунки-то послала?!

– Да как объявление в газете прочитала, так и послала. А что, думаю? У нас тут гениальный художник пропадает! Может, он второй… как его, господи! На батон похоже!..

– На что?

Ольга выпила валокордину, скривилась. Надежда сунула ей огурец: