Марина Туровская - Пять дней сплошного цирка

Мне ядовито-золотистый оттенок напитка показался подозрительным.

– Володя, чем ты его поишь?

– Верное средство. – Володя понюхал содержимое бутылки и тщательно завернул пробку. – Из Латинской Америки вез, наркотическая. Наливочка и мертвого на ноги поднимает. На травках и грибах настояна. Только Палычу не говори, он эту настойку ненавидит.

Мы с двух сторон приподняли Ивана, посадили, прислонив спиной к стене моей бытовки. Не нравилось мне выражение лица Ивана. И так не красавец, а теперь смахивал на идиота с пожизненным диагнозом.

Минут через пять Иван начал говорить. И остановить его было невозможно. Вернувшиеся с городской площади цирковые испугались болтливого мужчину и вызвали «Скорую». Врач, не долго рассуждая, объявил пациента пьяным с тяжелом астеническим синдромом, и его забрали в больницу.

Я позвонила Ладочникову, и тот поехал допрашивать Ивана.

На следующий день разрозненные куски происшествий сложились в цельную картину.

После детского дома Ваня пошел работать в продовольственный магазин. Не потому что его туда очень тянуло, а просто он там второй год, еще учась, подрабатывал, и владелец был свой, детдомовский.

По окончании школы детдомовским выделяли комнату в коммуналке и материальную помощь в эквиваленте двухсот «евро». С такой государственной помощью можно было прожить либо широкую неделю, либо экономные пару месяцев. А вот учеба откладывалась практически навсегда, за редким исключением, когда в детдоме появлялся феномен и заканчивал школу с медалью.

Ваня, как и восемьдесят процентов подростков, учился средне. Кем стать не выбирал, знал, что пристроится, как и большинство выпускников либо на рынке, либо в одном из магазинов, принадлежащих детдомовским.

Брали выпускников в магазины не из жалости или сострадания – просто «своим» некуда было деваться, и они работали по двенадцать часов не жалуясь.

Три года Иван делал, что скажут. Был продавцом, курьером, грузчиком, товароведом и даже два раза снимался для местного телевидения в рекламе кетчупа, которым расплатились должники.

В двадцать лет он отделил в магазине угол и переоборудовал под отдел электроники. Еще через два года у него было два собственных магазина, и он подумывал о Москве.

К двадцати пяти годам – заработал первый миллион, и денег стало не хватать.

Он месяц посвятил изучению рынка, думая, куда вложить деньги. Решил либо купить совхоз с молочным уклоном, либо кирпичный завод. Но пришел его день рождения.

Сидели до четырех утра. Пили за именинника, за процветание бизнеса, за дружбу народов, за мир во всем мире.

Естественно, не обошлось без эксцессов. Двое молодых ребят подрались, выясняя, кто из них погрузил больше товара на прошлой неделе. А Димка Химик, тыкая куда ни попадя сигаретными бычками, смел на пол две тарелки.

Одна разбилась как положено, разлетевшись на несколько крупных кусков и десяток мелких. Вторая тарелка брызнула сотнями осколков. Некоторые даже вонзились в дерево ножки стола, а два осколка ранили ногу Химика в том месте, где уже закончилась резинка носка, но еще не начались поддернутые брюки. Химик был из тех гениальных детей, которым, чтобы стать великими учеными, не хватило родительской строгости или дружеского участия. Он смог блестяще закончить школу и институт, но в аспирантуре устал и пошел работать в магазин.

Вытаскивая острые осколки из ноги, Химик не слушал пьяные разговоры. Продезинфицировав порезы водкой, он тихо пошел спать в одну из спален. Иван, решивший, что пьянка ему надоела, предложил всем отдохнуть.

Даже через слой вина и водки его пожелание дошло до пьяных умов, и все послушно побрели кто в кровати, кто в вызванное такси.

Утром Ваня разрешил гостям похмелиться и вежливо говорил «до свидания». Все знали, что на жалость его брать бесполезно, и, несмотря на отвратительное самочувствие, выползали на улицу. Многие оставившие машины во дворе дома Ивана не рискнули сесть за руль.

Химик вежливого выпроваживания не замечал. С утра на кухне убралась домработница, но Химик, поползав по полу, нашел один еле видимый осколок в щели между кафельными плитами, а второй достал из ножки стола.

Ваня холодно наблюдал за Димкой.

– Ты чего здесь расползался? По домам пора, отдохнуть хочу.

– Ваня, я на пути к изобретению новой бомбы. – Химик сидел на полу и держал на ладони два прозрачных осколка. – Эксклюзивная технология. Мне не хватает только нового качественного толчка, лаборатории и финансирования. Можем заработать реальные деньги. Миллиард.

– Химик, – Иван сел перед одноклассником. – Я не люблю разговоров по пьянке, в постели и с похмелья.

– Я тоже. – Химик встал и сложил осколки в небольшой пакетик. – Буду у тебя в понедельник часов в десять. Нет, в двенадцать. Принесу свои расчеты.

– А кто проконтролирует завоз в магазины колбасных изделий? – Иван не собирался делать поблажек.

– Ваня, бомба может принимать любую форму. – Химик тряс пакетиком, показывая на пепельницу, вазу в буфете и люстру под потолком. – Любую безопасную форму стеклянного предмета. Это действительно миллиард.

Наблюдая за рукой одноклассника, Иван молча просчитывал варианты.

– Хорошо, жду тебя в понедельник.

Бомбу Химик сделал через восемь месяцев. За это время ни он, ни Иван не поднимали вопроса об этической стороне дела. Она их не интересовала. Химик в психологическом смысле тоже был недочеловеком.

После первого же разговора с нужными людьми и демонстрации полученного товара пошли заказы.

За год Иван сделал два цеха по производству нового товара. Химика он убил после организации второго цеха, сымитировав взрыв. Изделия продавал по триста евро, не интересуясь, куда они идут. Заказы поступали бесперебойно.

Третий цех он решил организовать в Городке, где у него были три магазина и складская база. Иван предложил Сигизмунду и Петечке беспроцентный кредит с условием выделения ему доли в прибыли, и ребята согласились.

На фабрике, как все последние тридцать лет, с трехгодичным перерывом на перестройку, велись строительные работы. С понедельника по пятницу строители работали на благо фабрики, в воскресенье – строили новый цех.

О том, что на самом деле производилось на территории фабрики, не знал никто. Директор и его заместитель думали, что Иван затеял «левый» цех.

Неделю назад Иван ездил на переговоры о продаже крупной партии своих изделий на Кавказе.

В злополучный вторник ему должны были перекинуть деньги из Питера за лампы. Он их собирался «отмыть» по привычной схеме, через обувную фабрику, как бы за фурнитуру. Заместитель директора фабрики, Сига, конечно, дурак, но сложить два и два сможет. На сто тысяч евро товара, что легального, что нелегального, из фабрики никто не забирал. Поэтому получить деньги Иван должен был сам.