Джон Ирвинг - Мужчины не ее жизни

— Дело не только в том, что я люблю тебя и Грэма, — сказала Рут. — Дело в том, что я вечно буду тебе благодарна за то, что ты спас меня от прежней жизни, от жизни, которую я вела…

— Я знаю — ты мне уже говорила.

В его голосе послышалась нотка нетерпения, словно он не хотел, чтобы она снова рассказывала ему, как она постоянно, будучи одинокой женщиной, попадала во всякие неприятности, и о том, что до Алана ее суждения (если речь шла о мужчинах) неизменно оказывались ошибочными.

— В Амстердаме… — попыталась сказать она, но тут подумала, что уж если быть откровенной, то начать она должна с Сондерса и игры в сквош, не говоря уже о том, что случилось после игры в сквош. Но голос ее осекся.

— Показать тебе этот роман тем труднее, — начала она снова, — потому что твое мнение для меня важнее, чем когда-либо прежде, а твое мнение для меня всегда было очень важно.

Она сразу же начала уходить от того, что собиралась сказать! Она чувствовала, что страх схватил ее за горло с такой же силой, как в стенном шкафу Рои.

— Рут, расслабься, — сказал ей Алан, беря ее за руку. — Если ты считаешь, что тебе будет лучше работать с другим редактором… я имею в виду — из-за наших отношений…

— Нет! — воскликнула Рут. — Я вовсе не это имею в виду! — Она не хотела выдергивать руку, но такое желание вдруг у нее возникло. Теперь она пыталась освободить руку, но он положил ее себе на колени. — Я хочу сказать, что мой последний плохой любовник появился из-за тебя — это не только название.

— Я знаю, ты мне говорила, — снова сказал он.

В конечном счете их разговор свелся к пугающей и часто возникающей теме, кого нужно назначить опекуном Грэма на тот случай, если с ними что-нибудь случится. Что могло случиться с ними обоими, чтобы Грэм остался сиротой? Это было невероятно: они повсюду брали Грэма с собой. Если они погибнут в авиакатастрофе, то с ними погибнет и их мальчик.

Но Рут не могла оставить в покое эту тему. Крестным отцом Грэма был Эдди, а крестной матерью — Ханна. Ни Рут, ни Алан не могли представить Ханну чьей-нибудь матерью. Невзирая на всю свою любовь к Грэму, Ханна вела такой образ жизни, который делал для нее материнство затруднительным. Хотя внимание, которое она уделяла Грэму (несколько нервозное — именно так бывают внимательны к чужим детям женщины, решившие не иметь собственных), производило впечатление и на Рут, и на Алана, Ханна была совсем неподходящей фигурой для опекунства.

А Эдди, пусть он и стерегся женщин моложе его, казалось, понятия (ни малейшего) не имел о том, что нужно делать с детьми. Он вел себя неловко, даже глуповато в обществе Грэма. Эдди так нервничал рядом с Грэмом, что и Грэм начинал нервничать в его присутствии, а он вовсе не был нервным ребенком.

Ко времени их возвращения в «Станхоп» они оба были пьяны. Они пожелали своему мальчику спокойной ночи и поцеловали его. (Грэм спал на раскладной кровати в их спальне.) Они пожелали спокойной ночи и Кончите Гомес. Рут еще не закончила чистить зубы и подготовиться ко сну, а Алан уже уснул.

Рут заметила, что он оставил открытым окно. Даже если воздух на улице был сегодня какой-то особенный, оставлять окна открытыми в Нью-Йорке не стоило — шум утреннего движения мог и мертвого разбудить. (Он не разбудит Алана.)

В каждом браке у супругов есть свои конкретные обязанности; всегда есть кто-то один, кто выносит мусор, и кто-то непременно берет на себя обязанность следить, чтобы не кончился кофе, или молоко, или зубная паста, или туалетная бумага. Алан отвечал за температуру: он открывал и закрывал окна, он настраивал термостат, он затапливал камин или давал ему погаснуть. И потому Рут оставила открытым окно в их номере в «Станхопе». И когда первые утренние машины разбудили ее в пять часов, и когда Грэм забрался в кровать и улегся между родителями, потому что ему стало холодно, Рут сказала:

— Алан, если ты закроешь окно, я думаю, мы еще сможем поспать.

— Мне холодно, папа, — сказал Грэм. — Папа совсем замерз, — добавил мальчик.

— Мы все замерзли, Грэм.

— Папа сильнее замерз, — сказал Грэм.

— Алан? — начала говорить Рут.

Она сразу все поняла. Она осторожно обняла Грэма, который прижался к ней, и, не глядя, прикоснулась к холодному лицу Алана. Она опустила руку ниже — под одеяло, где ее тело и тело Грэма были теплыми, но даже и под одеялом Алан был холоден — холоден, как пол в ванной в ее вермонтском доме зимним утром.

— Маленький, — сказала Рут Грэму, — давай-ка пойдем в другую комнату. Пусть папа еще немного поспит.

— Я тоже хочу немного поспать, — сказал ей Грэм.

— Пойдем в другую комнату, — повторила Рут. — Может, ты поспишь с Кончитой.

Они прошли по гостиной номера — Грэм тащил за собой свое одеяло и плюшевого мишку, Рут была в футболке и трусиках; даже брак не изменил ее спальных привычек. Она постучала в дверь комнаты Кончиты и разбудила ее.

— Извините, Кончита, но Грэм хочет поспать у вас, — сказала ей Рут.

— Конечно, детка, — давай, заходи, — сказала Кончита Грэму, который протопал мимо нее к ее кровати.

— Здесь не так холодно, — заметил мальчик. — В нашей комнате холодища. Папа совсем замерз.

— Алан умер, — прошептала Рут Кончите.

Она вышла в гостиную, там набралась мужества вернуться в свою спальню. Закрыв окно, она прошла в ванную, где наспех вымыла руки и лицо, почистила зубы, не обращая внимания на волосы. Потом она кое-как оделась, ни разу не взглянув на Алана и не прикоснувшись к нему. Рут не хотела видеть его лицо. Всю оставшуюся жизнь она хотела представлять его таким, каким он был живой; и без того было худо, что она унесет с собой в могилу воспоминание о неестественном холоде его тела.

Когда она позвонила Ханне, не было еще и шести.

— Тебе со мной лучше дружить, — сказала Ханна, сняв трубку.

— Это что за хер? — услышала Рут голос экс-вратаря.

— Это я. Алан умер. Я не знаю, что делать, — сказала Рут Ханне.

— Ах, детка, детка… я сейчас буду! — сказала Ханна.

— Это что за хер? — снова спросила бывшая хоккейная звезда.

— Слушай, иди — найди себе другую шайбу! — услышала Рут голос Ханны. — Не твое сраное дело, кто мне звонит…

Когда Ханна приехала в «Станхоп», Рут уже позвонила Эдди в Нью-Йоркский спортивный клуб. Эдди и Ханна взяли все хлопоты на себя. Рут не пришлось говорить с Грэмом, который, к счастью, снова уснул в кровати Кончиты; мальчик проснулся только после восьми, а к этому времени тело Алана уже увезли из отеля. Ханна, которая повела Грэма завтракать, проявила удивительную изобретательность, отвечая на его вопросы о том, куда делся папа. Оказаться на небесах Алан еще не мог, решила Рут; она полагала, что еще слишком рано заводить разговоры о небесах, которых в скором времени будет предостаточно. Ханна держалась более практичного вранья: «Твой папочка уехал в офис, Грэм» или «Твой папочка, может быть, отправится путешествовать».