Дана Стар - Единственная для бандита

– Ещё, Лина. Выгни спинку ещё больше! Предложи мне взять тебя…

Его игра распаляет меня ещё больше. Я громко стону, выгибаясь. Понимаю, что этот запретный вид ласки для меня оказывается чересчур вкусным, потому что кончаю почти мгновенно.

Леон довольно смеётся, растягивая меня пальцем, присоединяет к нему ещё один и движет ими в едином ритме со своим членом, наполняющим хлюпающее лоно до упора.

– Ты очень отзывчивая. Твоя попка готова…

– Ой, нет! – испуганно возражаю.

Леон успокаивает меня градом жалящих поцелуев.

– Не обманывай себя. Но тебе же нравится? – спрашивает игриво, вонзаясь в попку двумя пальцами. – Нравится? Только честно…

– Очень, – стону я, насаживаясь на его пальцы.

– Тогда не зажимайся, Клубничка. Доверься мне. Просто доверься…

Леон покусывает кожу плеч и усиливает ласку клитора, заставляя его бесноваться под умелым танцем мужских пальцев. Его пальцы, двигающиеся в моей попке, сменяет головка члена, надавливающая на вход.

Моретти перебирает пальцами на моём клиторе и поглаживает складочки, скользкие от моей смазки. Пальцами второй руки он обхватывает меня за бедро и толкается членом внутрь попки. Ох, его агрегат намного больше, чем его два пальца. Больше и толще. Новые ощущения, но боли я не чувствую. Только наполненность.

Он продолжает покорять запретную территорию. Медленно, осторожно, нежно и очень настойчиво. Громко стону, когда член входит до упора, а яйца ударяют по влажному лону.

– Блять, ты уже, чем я думал! – матерится он. – Я уже хочу трахать тебя на предельной скорости. Но я дам тебе привыкнуть…

Он усилием воли заставляет себя замереть на месте. Я чувствую, как его толстый член дрожит внутри меня в нетерпении. Дышу через раз и постанываю. Так непривычно и так сладко… Туго. М-м-м… Я хочу продолжения!

– Леон?

– Да, Лина? Ты готова?

Мафиози прижимается мокрым лбом к моей спине.

– Я больше не могу ждать.

– Я… тоже, – признаюсь.

Больше всего мне хочется двинуться вперёд и назад, чтобы снова ощутить восторг от его потрясающей длины.

– Твоя попка станет моей. Наконец-то… Не могу сдержаться, – шепчет он и с последним звуком, соскользнувшим с губ, воплощает свои слова в жизнь.

Совершенно новые ощущения возникают внутри, когда его член начинает выходить из меня и… снова входить. До упора. Леон делает это каждый раз, засаживая мне до самого основания.

Звук соприкасающихся тел возбуждает ещё сильнее. Леон начал двигаться всё быстрее и быстрее, наполняя меня приятной эйфорией от осознания того, что сейчас я принадлежу ему целиком. Вся. Без остатка. Возбуждение настолько сильное, что заставляет плавиться и сходить с ума.

Пальцы Леона продолжают колдовать над моим клитором, добавляя жаркой ласки. Но даже если бы он не делал этого, я не почувствовала бы разницы и всё равно продолжила качаться на волнах удовольствия.

– Теперь ты моя. Вся… – рычит Леон, ускоряясь.

– Я хочу тебя!

Леон выпрямляется и обхватывает меня обеими руками за бёдра, фиксируя. Теперь град его толчков становится частым и безжалостным. Он трахает меня в попку на полной скорости, а я умоляю его не останавливаться.

Потому что он прав – этот десерт слишком сладкий и острый, слишком запретный и вкусный.

– Я хочу кончить в неё. Разрешишь поставить свою метку и внутри твоей попки? – спрашивает он, увеличивая темп, взвинчивая его до невозможности.

– Да. Я хочу… Чтобы ты кончил в меня! – почти по слогам умоляю его сделать это.

Он кончает через мгновение, ударяя струёй спермы. Я жмурюсь от удовольствия, принадлежать этому мужчине – настоящее счастье. Оргазм заставляет меня сжиматься. Ещё и ещё… Попка сжимается жадным кольцом вокруг члена Леона, не желая его выпускать.

– Кому-то точно понравилось, – замедляя толчки, со стоном выговаривает Леон.

Он тяжело дышит, падает на кровать и сразу же привлекает меня к груди.

– Твоя попка больше не девственна. Теперь я буду часто кормить её… оргазмами, – пошловато усмехается, но нежно… необыкновенно нежно целует после своих слов.

Сердце то бьётся, то замирает, то летит от счастья куда-то высоко вверх, и я… вместе с ним.

Спустя некоторое время.

Италия, особняк Моретти.

– Ничего не хочешь мне рассказать?

– Бля…

От неожиданности русская брань срывается с моих губ прежде, чем я успел сдержать ругательство. Оборачиваюсь, глядя на деда. Синьор Алонзо прожигает меня взглядом насквозь. Тёмные глаза старика уже немного побледнели, но в нём ещё много силы. Да, надеюсь дед успеет понянчить моего сына перед тем, как отойдёт в мир иной.

– Синьор Алонзо… Умеете подкрадываться, – смотрю на трость, которой дед не громыхал при ходьбе или просто я так сильно задумался и не слышал ничего.

– Не заговаривай мне зубы, Леон!

Дед с грохотом опускает трость на пол, грозно глядя на меня. Когда я был маленьким, меня сильно впечатлял этот хлесткий, звонкий удар. Но сейчас мне далеко не пять лет. Так что дед может оставить при себе свои фокусы, все до единого.

– Ты уже слышал о Фабио Росси? – спрашивает дед, обходя меня. Опускается в кресло и поправляет брюки. – Слышал, ну?

– Слышал, конечно. Скорблю вместе со всеми. Почту его память на похоронах. Уже отправил открытку с соболезнованиями его ближайшим родственникам.

– Ну да, ну да… Я вижу, как ты скорбишь. Улыбку довольную с рожи не сотрёшь. И куда это ты отлучаешься так часто, Леон… – вслух раздумывает дед, пожёвывая губу.

– У меня дела. Ты же знаешь, – отворачиваюсь, желая уйти.

– У этих дел, случайно ноги не от ушей растут? Белокурая красотка. Русская. Так? – бросает мне в спину дед, словно нож вонзает по самую рукоять.

Я застываю и собираюсь с эмоциями, чтобы ни один дрогнувший мускул не выдал моих истинных чувств. Но внутренне я зол. Как?! Как, блять, он сумел обо всём догадаться?! Я же сделал всё безупречно!

Никто бы не раскрыл обман и подлог. Мы нарочно засветились перед камерами, потом машина ушла в «слепую зону». Лину отправили на остров. Последний раз перед камерами засветилась девушка, похожая на Лину, в обществе Луки. Через некоторое время произошла авария. В машине сгорели всего лишь два… трупа. Подлог. Во всём. Тела, обожжённые до неузнаваемости, приняли за тела Лины и Луки.

Всё прошло идеально. Я нигде не прокололся и был уверен, что убедительно сыграл горе по поводу смерти Лины. Сука Фелиция поверила мне, поверила скорби. Законная жена вообще на радостях отправилась в клуб и трясла своей жопой до самого утра. Потом она припёрлась ко мне, укуренная и запитая, от неё разило потом и чужими духами, как от мусорной свалки. Шалава, иначе не скажешь, икая пришла предложить мне себя, решив напялить белокурый парик.