Дана Стар - Сердце бандита

– Давай имя придумаем? – меняю тему разговора.

Кстати, уже пора.

– Мне нравится Богдан.

– Как-то резко звучит, – скривившись, шепчу я. – Дима. Дмитрий… Димочка! А? Что думаешь?

– Сопливенько. Он мужиком будет. Крепким и сильным богатырем. Весь в папку.

Женька хохочет. Поднимает правую руку вверх, сжимая кулак, демонстрирует мне свой крепкий бицепс. Да ещё и бровями играет, проказник. Смешной такой. Я моментально взрываюсь от смеха, когда он начинает вот так кривляться. Настроение на максимум. Райское тепло стягивает низ живота. Всегда. Когда я нахожусь рядом с Женей.

Бах!

– Ой, что это? – обеспокоено оглядываюсь по сторонам, услышав странный шум.

Практически пустынную улицу пронзает череда жутких хлопков.

Бах!

Бах!

Бах!

Улыбка быстро испаряется с лица, мышцы скручивает жгутом от бушующих волн ледяного страха. Я цепенею. Хвастаюсь заледеневшими пальцами за края сиденья, вскрикивая:

– Это что? Выстрелы?

Скрип. Визг тормозов.

Резкий толчок в бок.

Бам!

– А-а! Женя!

– Держись, Ангел… Держись! Не-е-т!

Бах!

Я успеваю увидеть резкую вспышку жёлтого света и огромный силуэт чёрной машины, который на полной скорости врезается в нашу «Ладу». Сильнейший удар обрушивается прямо на лобовое стекло.

Я ничего не вижу. Я слышу крик. И чувствую адскую боль во всём теле. Словно меня насквозь прошибло сотнями острых шипов.

В ушах гудит. В глазах плывёт. Я пробую пошевелить конечностями. Вытягиваю вперёд руки. Будто удар под дых получаю.

Кровь.

Мои руки в крови.

Тишина.

Мёртвая. Удушающая.

Мой живот… Он разрывается от адской боли. По ногам течёт кровь. Розовый сарафан за секунду становится красным.

– Ж-Женя… – слабо мычу, обнимая парня.

Он обнимает меня. Закрывая нас с малышом своим телом.

Везде хрустит битое стекло. Пахнет кровью. Бензином. Надвигающейся смертью.

Я трясу любимого. Трясу изо всех сил! Но его глаза плотно закрыты. Он никак не реагирует. Он тонет в собственной крови… Изогнутый в какой-то нечеловеческой позе, весь в ранах, ссадинах, крови, накрывает меня собой, оберегая.

Происходящее не может быть реальностью. Так не бывает! Только в кино. Во сне. В новостях, чёрт возьми! С нами не должно было такое случиться.

Нас зажало искорёженным металлом машины. Жизнь висит на тонкой ните.

– Нет, Женя. Нет…

Лютый ужас скрючивает меня пополам, сжигает душу в чёрный пепел.

Кровь. Везде кровь.

Выстрелы пистолетов звучат всё чаще и ближе.

Женя! Он не отзывается на мои вопли.

Я заставляю себя собраться, отключить эмоции, принять происходящее не как фильм, а реальную жизнь. До меня вдруг доходит осознание всего происходящего. Мы попали в аварию. В нас на сумасшедшей скорости врезался громоздкий джип, смяв нашу машину в лепёшку, как алюминиевую банку.

Пульс замедляет ритм.

Темнота вышибает из меня жизнь.

Я куда-то лету.

Там очень холодно. Больно. И страшно.

Мамочки…

Я что? Я… умерла?

Я открываю глаза.

Бросаю руки на живот, обнимаю его.

Пусто. Там пустота мертвая.

Холодно. Очень холодно. Я ничего не чувствую.

Его нет.

Его сердечко не бьётся.

Он не пинается.

Нет. Нет. Нет!

Живота нет.

Мой сыночек…

Это сон. Это не может быть правдой!

Просыпайся, Ангелина. Очнись!

Я истошно кричу. Несколько раз бью себя по лицу, чтобы проснуться.

Еще. Еще. И ещё.

Удар. Два. Три. Десять.

Я почти избиваю себя, как вдруг в помещение, в котором я нахожусь, влетает незнакомая женщина в белом халате.

– Исаева! Что творишь? А-ну ка! Девочка, уймись!

У меня истерика. Кажется, я начинаю понимать всё, что со мной произошло.

С нами.

Удар. Вопли. Боль.

Авария.

Литры слёз…

– Женя-я-я! Женечка!!!

Вскакиваю на ноги, волосы рву на себе. Тону, захлёбываюсь в шторме жгучих слёз.

– Тише, тише!

В комнату влетают ещё какие-то люди.

Они держат меня. Кто-то даже пробует гладить по волосам. Что-то говорят. Пытаются успокоить. Все они в белых халатах, бледные, встревоженные. Я боюсь на себя посмотреть. Я сейчас живой высохший труп.

Краем глаза я вижу, как медсестра что-то вкалывает в катетер. Через несколько секунд веки тяжелеют, сознание растворяется в темноте. Я улетаю в бесчувственное забвение.

Следующие дни идут как в тумане. Я превращаюсь в полуживое растение. Живу лишь потому, что так надо. Надо? Но зачем? Для чего? Если у меня больше ничего не осталось. Кроме хронической раны в душе, которая кровоточит не переставая.

Не знаю точно, сколько я проспала. В себя прихожу тогда, когда вижу яркий свет солнечных лучей, которые заливают собой небольшую двухместную палату с пожелтевшей побелкой на стенах.

Здесь пахнет спиртом и медикаментами. Соседей по койке рядом нет. Я нахожусь в комнате одна. В моей правой руке торчит игла. Тело тяжёлое, будто налитое свинцом, я едва могу шевелить руками и ногами. Слабость. Кошмарная слабость пригвождает меня к матрасу.

Тошнит. Я отворачиваюсь, зажимая рот слабой ладонью, глотая рвотный спазм, подступивший к горлу.

“Значит, я в больнице…” – догадываюсь.

Сколько я уже здесь лежу?

Меня терзают кошмары. Будто Жени больше нет. И у меня произошёл выкидыш на приличном сроке. Не хочу больше спать! Домой хочу. К любимому. В тёплые, надёжные объятия, которые всегда меня успокаивали. Сейчас я неимоверно сильно в них нуждаюсь.

Зрение восстанавливается, как и память после длительного сна. По привычке я обхватываю живот ладонями. Но его нет… Плоская впалость. Холод внутри. Там нет больше жизни. Бесчувственная тишина.

Всхлипнув, я начинаю реветь и тихонько зову мужа:

– Же-ня…

Где он? Он ведь за стенкой, в другой палате?

Это палата для женщин, а его положили в палату для мужчин. Верно?

Я слышу шаги. Дверь со скрипом открывается. В комнату входит невысокий худощавый мужчина с редкими, тёмными волосами, а за ним суетливо бежит уже знакомая мне женщина – медсестра.

Оба в белых халатах.

– Очнулись? – вздыхает, присаживаясь на стул рядом с моей койкой. – Я ваш лечащий врач, Игорь Владимирович. Как себя чувствуете?

Издевается? Как я себя чувствую… Как. Я. Себя. Чувствую?

По мне будто каток проехал. И продолжает ездит.

Я игнорирую вопрос. Вспоминаю о самом важном.

– Я п-потеряла ребёнка, да? – смотрю в потолок. Дрожу. По щеке скатывается одинокая слеза.

– Нам очень жаль… – вздыхает.

– А муж? Где мой муж? – губы дрожат. Я боюсь ответа врача, как удара.

Продолжаю смотреть в потолок, который начинает раскачиваться перед мутнеющими глазами.

– Примите наши соболезнования. Простите. Не было шансов…

– Что в-вы такое говорите? – поворачиваю голову, смотрю на него, с укором, с неверием, с обвинениями. – Вы лжёте! Человек не может просто так взять и исчезнуть навсегда! Мы в-ведь… Знаете, сколько у нас планов было? Женечка, квартиру купил, машину. Мы готовились к встрече с малышом. После стольких лет труда, мы обрели своё счастье! Это несправедливо! Несправедливо… Потерять всё. За один миг. Долбанный, внезапный миг.