Дана Стар - Сердце бандита

Проглатываю слёзы. Дышу ртом. Легкие горят огнём. Мне катастрофически не хватает воздуха. Где-то вдалеке сознания я понимаю, что у меня просто сдают нервы и я начинаю сходить с ума, потому что не верю, не могу принять правду. Хочется отрицать реальность. Хочется биться в агонии, требуя, чтобы они отвели меня к мужу. Срабатывает защитный механизм.

– К сожалению, мы говорим правду. Сегодня к вам придёт психолог. Что насчёт вас… вам повезло. Можно сказать в рубашке родились. Даже переломов нет. Лишь незначительное сотрясение. Порезы, ссадины. Но удар больше всего пришёлся на брюшную полость. К сожалению, плод спасти не удалось. Вам сделали чистку. Дальнейшее зачатие и вынашивание плода под вопросом. Но медицина не стоит на месте, как вы знаете, – пытается подбодрить.

Да какая к чёрту дальнейшая беременность!

Конец. Всему конец. У нас с Женей было раз и навсегда.

– Просто убейте меня, – качаю головой, закрывая глаза. Дрожу. До такой степени, что зубы стучат друг о друга. – Влейте мне яду в вашу сраную капельницу. Пожалуйста. Не хочу больше ничего. Не хочу. Просто уйти позвольте. К ним. Туда. Я должна быть там. Почему их забрали, а я здесь? Почему нас разделили?

– Успокойтесь, пожалуйста. – Игорь Владимирович касается моей руки, гладит её. Но я ничего не чувствую, кроме кошмарной боли.

Ничего не хочу. Ни-че-го.

Ублюдки! Ненавижу!

Распахиваю глаза, рыча:

– Кто? Кто эта мразь, которая отняла у меня жизнь?

У меня. У меня, в первую очередь. Потому что без Жени и малыша я чувствую себя мёртвым мешком с кровью и костями.

Врачи думают, что я жива. Внешне – да. Но внутренне – я рассыпалась на осколки. Их больше не склеишь. Не восстановишь. Если и соберёшь, то идеала не будет. Останутся уродливые шрамы. На месте раскола.

– Простите, мы пригласим к вам следователей чуть позже. Пока отдыхайте, восстанавливаетесь.

– Я слышала выстрелы! Там была перестрелка! Мы с мужем ехали очень осторожно, не больше сорока километров в час! В нас кто-то врезался – большой, чёрный джип с яркими фарами, а потом… градом посыпались жуткие выстрелы.

Я успеваю заметить, как быстро меняется лицо главврача. Как его тонкие губы опускаются вниз, а кривой нос морщится в отвращении.

– Вы ошибаетесь. С вами произошёл несчастный случай, Ангелина Сергеевна. Авария. Просто авария. К сожалению, никто, кроме вас не выжил. И те пациенты, которые в вас врезались. У них что-то с машиной произошло. Тормоза отказали.

– Нет! Вы что-то скрываете! – я поддаюсь вперёд, задыхаясь от истерики, впиваюсь пальцами в запястье врача, начинаю его трясти. – Говорите! Кто их убил?! Какая тварь?

Слёзы умывают бледное лицо раскалённым ядом.

Я реву. Реву. Реву. Не могу остановиться.

Боль меня заживо съедает.

– Успокойтесь, сейчас же! – командует упырь в белом, вырываясь из хватки, – или мне придется вызвать неотложку и отправить вас в психушку!

Игорь Владимирович даёт знак медсестре коротким кивком, а та, в свою очередь, делает мне укол. По прозрачной трубке лекарство вливается в колотящееся тело. Я опять начинаю тонуть в слабости, улетая в бесчувственный сон.

Так и знала. Они что-то скрывают.

Нелюди! Твари проклятые!

Их купили. Да? Купили, ублюдков!

Ненавижу этот жестокий мир. Ненавижу подлую суку судьбу.

Какой-нибудь местный депутат, или сынок высокопоставленного мажора?

У кого есть деньги, тот и управляет планетой. Захочет – украдёт, захочет убьёт. Всё равно откупится, следы заметёт. Таким мразям всё сходит с рук. Виновники аварии даже не будут наказаны за содеянное. Их не найдут. Мне сказали, что они мертвы. Но я не верю.

Если бы меня не накачивали успокоительными, я бы сошла с ума от горя. Сердце бы точно не выдержало и лопнуло, захлебнувшись в крови.

Этой ночью мне приснился Женя. Он обнимал меня, нежно шептал на ушко, что всё будет хорошо, чтобы я не отчаивалась, хваталась за жизнь дальше. Ведь я сильная. И если бог дал мне второй шанс, оставив в живых, значит моё время не пришло, значит я должна им воспользоваться. Значит так надо.

Женя спас меня. Любимый отдал за меня жизнь, закрывая собой. Если я наложу на себя руки, значит его жертва будет напрасной. Значит, я перестану его уважать. Наплюю на всё, что он сделала ради меня. К такому выводу я пришла, когда очнулась после сна, взбодрившего меня, а после пообщалась с психологом.

Пока я нахожусь в больнице, я получаю необходимые дозы успокоительных и лишь благодаря этому держусь.

Время идёт. За окном хлещет ливень, барабаня по стеклу. Гремит гром. Я просто смотрю в окно, лёжа в постели, не моргая, ни о чём не думаю, натянув простынь, пахнущую хозяйственным мылом, до самого подбородка. Скоро меня выпишут. Не хочу возвращаться домой. В холодную, пустую квартиру. Лишь вещи и наши с ним фото буду напоминать мне о человеке, которого я любила больше всего на свете, и которого теперь просто нет.

Позади слышится всплеск воды – санитарка моет полы, постукивая ведром.

– Доченька, ты ведь молодая ещё, – воркующим тоном обращается ко мне. – Сколько тебе? Двадцать пять?

Киваю, натягивая простынь ещё выше.

– Ну вот. Нарожаешь еще. Не отчаивайся. Крепись.

Смертоносная буря ненависти резко закручивается в груди.

– Вон, – шепчу, еле-еле сдерживаясь.

– Ась? – старая идиотка косится на меня, выжимая грязную воду из тряпки.

– Вон пошла! – подушку в неё швыряю. – Да что ты знаешь о любви, о детях?! У нас настоящая любовь была. Одна, единственная. Больше не будет такой никогда! Его больше никогда в моей жизни не будет. Моего Жени.

– Батюшки! Совсем уж умом тронулась, окаянная! – санитарка грохает ведром, вылетая из палаты.

А я реву, как проклятая, утыкаясь носом в подушку.

Без слёз.

Их нет.

Выплаканы на год вперёд.

Дальше всё происходит как в каком-то фильме ужасов, когда наступает день выписки. Приходит Арина, лучшая подруга, обнимает меня. Я живу будто на автомате. Как механическая кукла, которую просто завели, и она тупо идет по инерции, не зная куда, не имея целей на своём пути.

Арина забирает меня к себе домой, помогает, чем может. Мне неловко. Она ведь с мужем живёт, и они только недавно поженились. Не хочется им мешать, но Арина настоящий друг, она настаивает на временном переезде к ней. Она права. Я ещё не готова вернуться в свой дом. Там слишком много осталось воспоминаний. Мне ведь ещё нужно похороны пережить. Уже потом, как провожу их в последний путь, вернусь в квартиру. Наверно, придётся её продать. Не смогу. Чёрт. Не смогу там жить. Там каждый сантиметр будет напоминать о трагическом прошлом.

Постепенно. Шаг за шагом. Нужно выплывать из защитного кокона, подставляя себя под стрелы болезненной реальности.