Виктор Бэнис - Кровавая луна

— Ты все еще такая же жестокая, девочка, — сказал Лу.

Это не было вопросом. С годами, изучая Джинни, Лу стал смотреть на вещи более трезво.

Она на минуту отвела глаза и потупилась, чувствуя собственную вину, но потом все же заставила себя посмотреть на Лу.

— Да, думаю, все такая же, — произнесла она. — Макс был не очень добрым человеком, даже если сделать поправку на то, что он, как в сказке, был «гадким отчимом». А свою мать я не очень хорошо помню. Мне было всего-то лет шесть, когда она умерла.

Несмотря на годы, прошедшие с тех давних пор, это слово всегда вызывало в ней дрожь. Джинни горько усмехнулась. Она не любила это слово, но раз за разом ее приучали к нему. Прошло двадцать лет, но в ушах все еще стоял натянутый голос Макса: "Черт, она не уехала. Она умерла. Твоя мать у-мер-ла! Повтори! Ну! Повтори! Скажи: «Моя мама умерла».

Джинни в конце концов научилась говорить это слово, произносить его и не заливаться слезами, лишь иногда всхлипывать. Пришлось научиться, чтобы просто иметь право выходить из своей комнаты. Иначе Макс не выпускал ее. Впрочем, во всем остальном Макс был реалистом.

— Много воды с тех пор утекло. Джинни кивнула.

— Макс всем ломал жизнь, как сломал жизнь моей матери. Кто была та маленькая девочка, на которой хотел жениться Аллен? Как ее звали? Элайна. Да, Лу, Элайна. И она была хорошей девочкой, Лу, несмотря на всю грязь, которую вырыл и вылил Макс на нее и ее семью. Это он заставил ее покончить с собой. Стыдом и посрамлением вогнал ее в могилу. А Аллен? Мой бедный брат! Как он возненавидел Макса после этого. Я так и не смогла себя до конца убедить, что авария действительно была случайной. Я думаю, что в конце концов Аллен мог...

Она вдруг замотала головой, будто хотела вытряхнуть из головы эти мысли.

Джинни много думала о том времени, и знала, что воспоминания не дадут успокоения, а лишь вновь растревожат забытое горе.

— После этого я решила уехать. В тот самый день, когда умер Аллен. Я чувствовала, Лу, я чувствовала, что должна уехать, пока не погибла, как погибли все, кто окружал Макса.

— Но ведь ты любила Сьюзан? Она-то ведь всегда любила тебя и любила искренне, ты ведь знаешь... Как она плакала, когда узнала, что я не нашел тебя...

— Любила, — коротко ответила Джинни.

Она попыталась представить лицо Сьюзан. На мгновение в памяти возник ее образ. Весь в слезах. Ведь глаза у Сьюзан всегда были на мокром месте. Джинни, наоборот, никогда не плакала.

— Иногда мы были настолько близки, что могли бы стать настоящими сестрами. До сих пор, когда я думаю о ней, называю ее сестричкой. Но, Лу, она была дочерью своего отца. И никогда не умела видеть его ошибки. Для нее Макс всегда был сказочным рыцарем в сияющих доспехах. Но если я о ком-нибудь и скучала — кроме тебя, Лу, — то это о Сьюзан. Хотя все-таки не настолько, чтобы снова вернуться и терпеть Макса. Я ничего не знала... Твое письмо пришло только на прошлой неделе. Мне очень жаль, что меня здесь не было.

Джинни замолчала, не желая больше говорить об этом, хотя знала, что все равно придется.

— Макса тоже больше нет, — сказал Лу. — Ты знаешь?

— Знаю... Некоторые из тех писем, что писала Сьюзан, все-таки доходили до меня через друзей, которым было известно, где я. Именно так я узнала, что Сьюзан вышла замуж. До меня дошло письмо, в котором она рассказывала о своей свадьбе, и еще одно письмо. Твое. Когда ты написал, что она... умерла, — Джинни снова помолчала прежде, чем сказать:

— Было еще письмо, Лу. Я хочу, чтобы ты его прочитал. Она открыла сумочку и, достав оттуда письма, печально посмотрела на них прежде, чем, перегнувшись через стол, отдать их Беннеру. Эти письма были единственным, что осталось от Сьюзан... такой молодой, такой прелестной и глупенькой Сьюзан. Лу прочитал их в том порядке, в каком они приходили. Джинни знала эти письма наизусть. Последние несколько дней она читала и перечитывала их строчка за строчкой, пока не выучила каждое слово.

Когда она вспоминала самое первое письмо, к ней невольно возвращалось саднящее чувство, которое вызвали его строки.

Мольба о встрече. О воссоединении двух сестер. Сьюзан была счастлива, когда писала его. Письмо было наполнено бесконечными рассказами о человеке, за которого она выходила замуж — такого импозантного, изящного, тонкого, таинственного... — его звали Пол Лэнгдон. Их семейство жило в своем собственном замке на острове у побережья Новой Англии. В своем замке... как средневековые бароны или даже принцы.

«Ты сразу влюбишься в него, Джинни, я точно знаю. И подумать только, я буду жить, как королева. Только... на королеву, пожалуй, больше походишь ты. О, пожалуйста, возвращайся! Доктора говорят, что Макс никогда не оправится от удара.»

Но Джинни так и не вернулась домой, потому что не смогла до конца поверить, что Макс закончит жизнь как обычный смертный. Потом она, конечно, узнала, что Макс все же умер, но к тому времени уже жила своей собственной жизнью, и все остальное было в прошлом.

Да и, по правде говоря, она в глубине души была уверена, что Макс все равно будет незримо присутствовать в доме и преследовать ее.

Потом пришло второе письмо, почти через шесть лет, за полгода до сегодняшнего дня. И тон его был совершенно другим.

«...я была просто безумной, когда думала, что он меня любит. Он никогда не любил меня. Он хотел только денег, но я сказала, что ни ему, ни его семейству не дам ни гроша. Конечно, если со мной что-нибудь вдруг случится, он все же получит их. И это ему тоже известно. О, Джинни, я так напугана! Как хочется знать, что ты где-то рядом...»

Вспомнив эти строчки, Джинни поморщилась. Она не принимала их всерьез. Сьюзан всегда имела свойство драматизировать обстоятельства, и Джинни отнеслась к этому, как к очередной фантазии. Через пять месяцев Сьюзан умерла.

Лу закончил читать. Он вложил письма назад в конверты и, перегнувшись, вернул их Джинни.

— Это был несчастный случай, — сказал он, не отводя глаз. — Пэрлью — маленький, скалистый островок. Огромные окна в комнате Сьюзан выходили на балкончик, который висел над скалами и водой. Возможно, Сьюзан пристрастилась к сильному снотворному. Правда, в тот момент она не спала, но явно находилась под действием лекарств. Вероятно, она вышла на балкон, хотя знала, что это небезопасно. Там потеряла равновесие, а может, И сознание. Облокотилась о ржавые перила, они сломались, и Сьюзан упала на острые камни с высоты тринадцатиэтажного дома.

— Ты убежден, что все произошло именно так? — напрямик спросила его Джинни.

Лу вздохнул и пожал плечами:

— Но у меня нет никаких оснований, чтобы не верить. Сьюзан часто писала о том, в каком состоянии находится дом. Он буквально разваливается на части. Вот почему им так нужны были ее деньги.