Виктор Бэнис - Кровавая луна

— Как вы думаете, кто выиграет сражение? — спросила Джинни, заставляя себя улыбнуться.

— А на кого бы вы поставили?

После секундного промедления она сказала:

— На себя.

Рэй улыбнулся:

— Я тоже, — и вышел из комнаты, оставив ее сидеть у камина. Оставшись одна, Джинни подумала, что успела обмануть Рэя, и не один раз. Ей было страшно. Она не привыкла к таким людям, как Пол Лэнгдон, и к таким домам, как этот.

Джинни скинула плащ, повесила его на спинку стула и подошла совсем близко к огню, растирая руки, чтобы разогнать кровь. Ей трудно было представить Сьюзан в такой обстановке. Но легко представлялось то, что в таком окружении и в таком доме мрачные мысли и фантазии могли настолько овладеть человеком, что разрушалась и отравлялась сама способность к здравым рассуждениям. Не это ли произошло с Сьюзан?

Что до ее мужа... Пол Лэнгдон был рожден, чтобы будить чувства и смущать разум. Он не из тех, кто способен успокоить и умиротворить. Такого человека можно любить, как любят ходить под парусом в бурю или на полной скорости водить машину, как любят взбираться по отвесным скалам... — ради тревожного чувства опасности, ради сладкого ужаса, когда знаешь, сколь опасен твой путь, но, сделав один шаг, ты не в силах оглянуться назад или сойти с него.

Джинни подскочила от тихого шороха и обернулась. В комнату вошла женщина — маленькое неприметное существо, на лице которого, казалось, были одни глаза.

— Я принесла вам горячий чай, мисс, — проговорила она столь же неприметным голосом. — Мистер Лэнгдон приказал.

Женщина поставила поднос на стол у камина, рядом с огромным старинным креслом на пружинах. Джинни заметила, что у женщины тряслись руки. «Возможно, возраст, — подумала она, ... а возможно... — страх».

Ей было очень интересно узнать, кто именно из Лэнгдонов столь предупредительно приказал принести ей чай, но что-то в манерах этой странной женщины остановило ее. Не возраст, не старость светилась в ее глазах, а тусклый огонек страха.

Налив чай, она выпрямилась и подошла вплотную к Джинни. Голосом столь тихим, что слова казались шорохом ветхих одежд, она произнесла:

— Ох, мисс! Уезжайте отсюда! Вам лучше покинуть это место, мисс, прежде чем над морем снова взойдет кровавая луна.

Сказав это, она тотчас повернулась и вышла из комнаты так же беззвучно, как и вошла.

Джинни пила горячий чай и стояла у самого огня, но холод внутри, казалось, усиливался. Что могло значить это таинственное, сказанное шепотом, предупреждение? Джинни не сомневалась, что страх, вызвавший эти слова, был настоящим.

Она почувствовала непреодолимое желание схватить свой плащ и бежать из этой комнаты, прочь из этих мрачных холлов, прочь от смеющихся каменных наяд во дворе ( и что это им так весело? )... сбежать вниз по грубым ступеням к причалу, к катеру, ждущему ее. Ей ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хотелось уйти отсюда до кровавой луны, хотя она и не совсем понимала, что это такое.

Вдруг Джинни почувствовала, что за ней кто-то наблюдает. Чувство это было настолько необыкновенным, что она не могла бы приписать его неуютности или давящей темноте дома. Чтобы почувствовать это и понять, ей не нужен был даже слух, до которого вдруг донесся шорох какого-то движения.

Движение совершалось во мраке соседнего холла. Джинни почудилось, как что-то неотчетливо-бледное, находившееся до сих пор вне досягаемости тусклых каминных отблесков, вдруг быстро, дохнув холодком, прошло у нее за спиной к двери. На мгновение все стихло.

И тут Джинни услышала очень тихий, тоненький сдавленный смешок, будто кто-то хихикнул в кулачок.

И снова ее страх постепенно исчез, уступив место раздражению. Ей не нравилось, чтобы за ней подглядывали, а уж тем более потешались. Джинни поставила свой чай на поднос, быстро повернулась и решительно пошла к двери.

Выйдя в холл, она краешком глаза заметила, как что-то белое мелькнуло и исчезло за другой дверью. Решив выяснить все до конца, Джинни направилась к ней.

За дверью открывалась мрачная темная комната. Джинни там ничего не увидела, но зашла и, пройдя несколько шагов по сумеречному холлу, остановилась, вслушиваясь в тишину.

Что-то двинулось сзади, пытаясь проскользнуть мимо нее. Что-то маленькое, с ног до головы одетое в белый балахон. Ни о чем не думая, Джинни кинулась к белому существу, протянула руку и крепко схватила чью-то маленькую ручку. Существо дернулось, и Джинни по инерции сделала еще несколько шагов.

Газовый светильник шипел и отбрасывал неровный свет на лицо испуганного ребенка: Девочка смотрела на Джинни, и та, казалось, потерялась во времени, отброшенная назад в прошлое. Это было лицо Сьюзан. Лицо маленькой Сьюзан. Чувство возврата в детство было столь сильным, что Джинни оперлась о стену, чтобы вернуть себе утраченное чувство реальности.

К реальности ее вернули глаза. На лице Сьюзан были глаза Пола Лэнгдона. Тот же серебристый отблеск, но лишенный жесткости, более мягкий и доверительный. Но все же это были именно его глаза.

Напряженность последних минут заставила ее забыть о ребенке. Джинни облегченно вздохнула и улыбнулась, рука ее перестала судорожно сжимать маленькую ладошку. Девочка высвободила руку, отступила на шаг-другой, но не убежала.

— Привет, — первой начала Джинни. — Ты — Варда, дочь Сьюзан, верно?

И тут же поняла свою ошибку.

— А откуда вы знаете? — спросила Варда, искренне удивленная, хотя все еще испуганная.

Джинни с трудом поборола в себе желание сказать правду. Лгать было не в ее натуре, хотя она была готова пойти на ложь в отношении взрослых членов семьи, чтобы узнать правду. Но лгать безвинному и доверчивому ребенку... Это казалось ей чем-то особенно грязным.

И все же, если она не хотела, чтобы тайна открылась, у нее не было выбора...

— Мне сказала одна моя подружка, — объяснила Джинни. — А меня зовут Синтия Бэрк, — добавила она.

— А вы останетесь здесь со мной и будете моей подружкой? — в тоне, которым был задан этот вопрос, слышалось, что девочке очень нужна подружка.

Джинни смутилась. Она и сама не знала еще ответа на этот вопрос.

— Надеюсь, — наконец произнесла она. Но увидев, что ее ответ разочаровал девочку, она широко и открыто улыбнулась и сошла на несколько ступенек вниз, чтобы оказаться с ней лицом к лицу.

— А что мы будем делать, если станем друзьями? — спросила она. — В таком большом и замечательном доме, наверное, можно делать много интересного. А может, мы с тобой вместе отправимся гулять по острову? Он ведь большой, правда?

Девочка отрицательно покачала головой и очень серьезно произнесла:

— Мы не можем выходить и гулять по острову.

— Но почему же?

— Потому что, — тут Варда вдруг понизила голос, — на острове очень опасно. Там бродят темные силы.