Ольга Нестерова - Сельский роман

– Стало быть, китайскими щетками страну завалили, – стал рассуждать дядя Костя, но заметив необычно быструю темноту, опускающуюся на село, посмотрел вверх на небо.

Небо набухло дождевыми тучами.

– Похоже, что гроза надвигается! Бабушка твоя, бывало, грозы очень боялась. В те времена грозы нашу деревню любили, как торнадо Америку! Ну, ты не бойся. После того, как молния старый клуб подожгла, нам молниеотвод сделали в деревне. Теперь грозы не такие лютые…

Небо грозно стало темнеть, все больше снижаясь над домами. Чернильного цвета туча приближалась к деревне, угрожая, пока еще далекими, раскатами грома. Поднялся порывистый ветер. На деревню стремительно опускалась мрачная темень.

Вспомнив, как раньше готовились к приближающейся грозе, Славик закрыл на всех окнах ставни, в доме повесил старые галоши на электрические розетки, зажег свечку и выключил свет.

Так бабушка делала, потому что боялась гроз. Обычно во время грозы бабушка в уголке у печки расстилала на полу одеяло, усаживала на него маленького Славу, и при свете свечи рассказывала разные истории, чтобы скоротать время до окончания грозы.

Иногда, услышав особо сильный раскат грома или шум от порыва воющего ветра, она напряженно прерывала рассказ, и, глядя на вспышки молнии, через щель в ставнях, начинала считать вслух с тревогой в голосе: « раз, два, три ….».

Если промежутки между громом и молнией и опять громом шли на увеличение, значит, гроза отдалялась …

Вспоминая детство, Слава обошел комнату, грустно поглядев на бабушкину кровать с железными спинками. Кровать стояла заправленная еще с тех давних пор – высокая, перинная, застеленная стеганым покрывалом.

Пышные подушки накрыты ажурными тюлевыми накидками с полоской расшитых кружев, свисающих рюшами до пола.

– Мама велела покрывала с кровати снять и просушить на солнце, – вспомнил Слава.

Тем временем по двору уже гудел сильный ветер, и рвал верхушки деревьев. Кусты сирени в палисаднике, сгибаясь от ураганных порывов, бились в окна, и скрежетали своими старыми ветвями. Завывающие звуки проникли в трубу дома и на чердак. Загремел сокрушительно гром. Казалось, стены дома содрогнулись. Ливень, с грохотом обрушился на металлическую крышу. Гроза разбушевалась.

Парень прилег на диван. Да, в детстве, под влиянием бабушкиных страхов, он побаивался гроз. Но, сейчас-то он – мужик!

Спокойно ожидая окончания грозы, незаметно для себя, уснул. Сон был настолько глубок и крепок, что звуки буйства стихии, разыгравшейся за окнами, не смогли его нарушить до самого утра.

Как-будто от внутреннего толчка Слава проснулся. Из щелей закрытых оконных ставень пробивались предрассветные, голубоватые лучи света.

В комнате пахло воском от догорающей свечи, остатки которой слабо мерцали в старинном бронзовом подсвечнике. Вспоминая шумное начало грозы, и удивляясь своему столь крепкому и быстрому, отключившему слух, засыпанию, Слава встал с дивана. Задул свечу и, распахнув скрипучую дверь дома, шагнул в голубую свежесть раннего рассвета.

В воздухе стоял аромат мокрой земли. Природа, обессиленная ночным ветром, затихла в ожидании утреннего солнца. По двору беспорядочно валялись мокрые ветви от деревьев, сорванные ураганной силой.

А ясень – большое старое дерево с ветвистой кроной, возвышающееся в самом углу двора, свалило грозой на землю. Деревянный забор со стороны деда Савелия был подмят и разрушен толстым стволом дерева.

Ясеню было около ста лет, и его деревянное нутро истлело, потому и не выдержало сильнейшего порыва ветра. Источенный короедами ствол, обнажив огромное черное дупло у своего основания, упал на сторону соседа, протянув ветви до входа в его дом.

Ветви загромоздили своей зеленью половину соседского двора и зацепили собой край веранды. Стекло, выбитое падающими ветвями, мелкими осколками высыпалось на землю.

Слава не слышал, как ночью падал ясень, и даже, как сыпалось разбитое стекло.

А дед Савелий? Где он?! И вчера неслышно было ни звука на его дворе…

Дед Савелий слыл по деревне колдуном. Во многом, что случалось в деревне – смерть скота, грозы, несчастные случаи с сельчанами – обвиняли плохой «глаз» Савелия.

Поэтому соседи сторонились его. Слава помнил с детства, как бабушка строго приказывала: « Даже к забору, близко не подходить! А особенно, осторожными быть на огороде, чтобы невзначай не повредить картофельные грядки опасного соседа, которые примыкают к нашим грядам!».

Детям запрещалось играть с мячом из опасения, что мяч залетит за забор колдуна или на его огород. Вечерами, нельзя было шуметь и громко включать музыку, чтобы не побеспокоить покой колдуна.

О том, что дед Савелий разозлившись, может навредить, заговорили после случая, когда умер местный, молодой еще мужик Василь.

Однажды, одна женщина стала свидетелем разговора, произошедшего между Василем и дедом Савелием. Дед Савелий сидел у своего дома, а Василь шел на фабрику. Старик попросил Василя залатать крышу. Василь согласился, но попросил авансом, выдать ему оплату за работу, в виде двух бутылок водки.

Водку забрал, обещая крышу сделать позже, но работу не выполнил.

Через несколько дней утром, когда рабочие шли на фабрику, Савелий вышел на дорогу, поджидая Василя. Увидев его, пошел навстречу.

Спросил: « Что ж ты, крышу не приходишь латать?»

– А не приду я, – нагло ответил Василь.

– Водку, то мою ты выпил, а обещание не выполняешь – упрекнул старик.

Отстань – ответил Василь, и дед со злостью крикнул ему вслед :

– Чтоб ты, сдох от этой водки!

Эти слова слышали люди, идущие рядом с Василем на работу.

Придя на фабрику, Василь тут же, встретил своего собутыльника, и они, спрятавшись за каменный забор, стали по обыкновению выпивать.

Василь сам себе налил стакан полный до краев. Выпил залпом, но не смог вздохнуть, а вытянулся, остановив дыхание, побелел лицом, и свалился замертво!

Врач позже сказал, что не выдержало нездоровое, как оказалось, сердце. А среди людей поползли слухи….

Эту историю передавали из уст в уста. Люди связали внезапную гибель мужчины с проклятьем Савелия, и стали бояться, что дед скажет им в след роковые слова или посмотрит недобрым взглядом.

Славик слышал эту и еще другие истории о том, как дед, якобы, напустил мор на соседских гусей, которые ему мешали, выщипывая траву под окнами; о том, как замахнулся клюкой на отставшую от стада корову, и навел этим порчу….

Люди быстро забыли хорошее – дед умел лечить травами и заговаривать детские болезни. Слухи о злых силах деда преувеличивались, добавлялись все новые, невероятные истории, и люди стали все больше его бояться.