Анна Одувалова - Телохранитель для стервы

Я сижу в переднем ряду недалеко от темного гроба, в котором, словно уснувшая принцесса в сказочном платье, лежит Лиза. Невероятно красивая и нежная, совсем непохожая на себя. Наверное, такой ее видели родители, а была Лиза другой – дерзкой, скандальной. Дрянной девчонкой. Настоящей. Именно поэтому к ней тянулись люди, именно поэтому к ней тянулась я, даже понимая, что общение не доведет до добра. Рядом рыдает Дина. Она, пожалуй, единственная действительно любила Лизу. Они дружили с колыбели и были больше сестрами, чем подругами. Удивительное единение, которому я завидовала. Дина винит себя. В тот вечер, она не отправилась с нами в клуб, потому что ее родители уехали на благотворительный вечер, и Дина смогла притащить к себе домой парня. Теперь жалеет, хотя, понятно, присутствие ее в том клубе не изменило бы ничего. Лиза бы все равно ушла, выбрала себе парня и ушла. Ее не могли остановить ни я, ни Дина, ни какие-то обязательства.

Сдержанные речи, рыдания, цветы. Мне хочется уйти, как можно быстрее. Спи спокойно, подруга, я запомню тебя совсем не такой. Не безжизненной куклой в платье принцессы, а живой, немного пьяной и сумасшедшей; такой, какая ты была на самом деле. Такой, какой видела тебя в последний раз.

У стены я замечаю несколько мужчин в полицейской форме. Конечно, они не могли пропустить похороны. Тот, кто убил Лизу, вполне возможно скрывается где-то здесь, в толпе. Папа пока ограждает меня от встречи с этими, но я знаю, что завтра меня ждут в отделении. Придется ехать и снова погружаться в кошмар той ночи. Отвечать на бесчисленное количество вопросов, пересказывать, пытаться вспомнить новые и новые подробности.

К концу церемонии, когда гроб с телом Лизы опускают в землю на отдаленном участке кладбища, где растет небольшая сосна, я почти не держусь на ногах. Рыдать начинаю еще в церкви, хотя есть период, когда мне кажется получится отстраниться от этого кошмара и сдержать слезы. Не выходит. Даже Дашка плачет, хотя она скорее порицала Лизу и недолюбливала из-за того, что мы с ней стали общаться меньше.

Я настолько потеряна, что когда начинается мелкий моросящий дождь, даже не смотрю, кто несет над моей головой зонт, и на чей локоть я опираюсь. Марк. Первый порыв вырваться, отпихнуть охранника и гордо пойти одной, но дождь усиливается, тонкие шпильки увязают в кладбищенской глине, а до машины не так далеко. Можно потерпеть.

– Сейчас куда? – интересуется охранник, едва я устраиваюсь на заднем сидении и бросаю взгляд в окно на затянутое дождливой дымкой кладбище.

– В «Эталон Элит», – говорю я. – Это ресторан недалеко от мэрии. Там будет проходить прощальный прием.

– Едем туда сразу?

– Да, – Я киваю, несмотря на то, что не хочу никуда. Я бы с удовольствием избежала продолжения тяжелого дня. Но выбора нет. Я обязана пройти сегодня до конца. К тому же там будут подавать вино и еще что-то покрепче. Мне просто жизненно необходим алкоголь.

Я нажираюсь на похоронах собственной подруги, как портовый грузчик. Наверное, это звоночек, сигнализирующий о том, что пора завязывать с разгульным образом жизни. Но как это можно сделать, если сердце разрывается на куски от боли, которую алкоголь чуточку приглушает, как и появившийся не к месту страх? Вот зачем мне именно сейчас думать о том, что отец прав, и я могу стать следующей жертвой? Вдруг это не случайное убийство и в городе орудует маньяк? Лизу нашли на берегу реки в светлой простой сорочке до пят, а в руках у нее была роза. Не очень похоже на случайное убийство, которое совершил психопат, а вот на маньяка очень. А если так, то будут еще жертвы. Мысли об этом и заставляют меня потерять контроль за количеством оказавшегося во мне алкоголя.

Сначала все идет прилично. Я выражаю соболезнования родителям и беру бокал вина с подноса. На тонкой ножке бокала черная лента, и от этого снова хочется рыдать. Ко мне подходит Паша. Марка рядом нет, он стоит у стены, спиной я постоянно чувствую колючий взгляд. Наедине со мной Паша не ведет себя как последний мудак, а, наоборот, вежлив и нежен. Он приобнимает за плечи и предполагает, что вино не способно справиться с ситуацией. Нужно что-то покрепче. Я соглашаюсь на коньяк, его-то и пью до конца вечера. Едва опустошаю один бокал, как в руках появляется следующий. В итоге я незаметно надираюсь так, что обнаруживаю себя в Пашиных объятиях в каком-то сомнительном закутке. Как я сюда пришла и, самое главное, зачем, вспомнить не получается. Мир плывет, пол качается, и стоило бы ехать домой. Но я не могу. Не очень трезвый парень прижимает меня к стене и пытается терзать поцелуем рот. Я мотаю головой и упираюсь руками ему в грудь, отталкивая.

– Ты что творишь? – спрашиваю я. Хочу объяснить, что если он не перестанет, то меня стошнит прямо на его ботинки, а может, и не на ботинки. Но произносить длинные и сложные фразы не получается. Изо рта льется какое-то бессвязное бормотание, на которое Паша не обращает внимание. Дыхание парня прерывистое, он возбужден, хотя, что может возбудить в зареванной, мертвецки пьяной девице? Я решительно не понимаю противоположный пол.

– Ну же, Ника, перестань, выпендриваться. Тебе же нравится! – жарко шепчет он мне в ухо, прижимая ближе, так что я чувствую его возбужденный член у себя на животе. Боги, да он готов меня трахнуть прямо тут, несмотря на то, что я похожа на невменяемую куклу. Интересно, если меня все же вывернет, это его остановит?

– Что мне нравится? – уточняю я, все же пытаясь увернуться от жадных рук и слюнявых поцелуев.

– Отпусти ее. – Тихий голос раздается из-за спины Паши, парень не разворачивается, только бросает:

– Отвали! – Его руки в этот момент пытаются задрать подол моего платья, а я даже сопротивляться не могу. Просто стою, прислонившись к стене. Все силы уходят на то, чтобы не отключиться и не упасть.

– Не могу, моя задача защищать ее, – отзывается Марк равнодушно. – А она, по-моему, уже не хочет общаться с тобой.

– Она пьяна в дым и сама не знает, что хочет. Еще пять минут назад она была счастлива со мной.

– Но сейчас поменяла мнение. Это свойственно девушкам. Я ее отвезу домой. Протрезвеет, свяжется с тобой, и вы продолжите начатое. Ну, если окончательно не передумает.

– Да! – Слова на миг отрезвляют. – Хочу домой. Ненавижу блевать в общественные унитазы. – У меня вообще крепкий желудок, но озвученный аргумент кажется более весомым.

– Отпусти, – очень тихо советует Марк и делает шаг вперед, к удерживающему меня Паше.

– Отвали! – Парень не сдается. То ли проявляется поганый характер и ощущение полной безнаказанности, то ли просто алкоголь, который никого не делает умнее или сдержаннее.

– Я ее заберу, если понадобится силой. Как ты думаешь, сколько секунд ты продержишься против меня? – Марк задает риторический вопрос Паше и насмешливо приподнимает черную бровь. Рожа при этом у него особенно зверская, я хихикаю.