Виолетта Роман - Теперь мы квиты

Он притянул к себе, упираясь лбом.

– Я убью суку… – чувствовал, как его трясет. – Рома уже сегодня будет подыхать в канаве, – прорычал Нейман.

Его слова разозлили.

– Иди к черту! – рыкнул на него. Отошел подальше, стараясь успокоиться.

– Даже не вздумай, Нейман, слышишь? Даже думать забудь об этой х*йне! На тебе жена и дети, на тебе клуб! Я не знаю, насколько здесь и сейчас, как никогда нужно усилить защиту семьи. Ты думаешь, они не ожидают такого исхода?! Да они, бл*ть, спят и видят, когда ты возьмешь пушку и пойдешь к ним. А потом обставят все также, как со мной. И глазом моргнуть не успеешь, как окажешься за решеткой. Не позволяй этим шакалам раздербанить наш клуб на куски, слышишь?

Он молчал. Смотрел на меня из—под хмуро сведенных бровей.

– С ней что делать? Она нужна тебе?

– Не троньте ее, брат. Она сделала свой выбор. В любом случае, все что случилось – только мой косяк.

Илай усмехнулся.

– Это дичь полная, ты знаешь. Но я понимаю тебя. Я сам бы поступил также.

Я кивнул.

– Что у них на вас есть?

– Камеры видеонаблюдения. Скорее всего, это Рома отправил их Казанову. Там видно, как мы с Демой заходим и выходим из дома Давида.

– Отпечатки на стволе?

– Нет. Его там не было. Мы не нашли. А потом, чудесным образом оно появилось, – усмехнулся в очередной раз.

– Сука, – рычит Илай, нервно потирая виски. – У нас турнир на носу, тебе нужно быть в клубе. Я один не вытяну. Драться – это одно. Но делать то, что делаешь ты, я не умею.

Я понимал, что он не пустой пришел. Уже есть какое—то предложение. Да и пройти ко мне на свиданку, так просто у него бы не вышло.

– Говори…

Сказал, а у самого похолодело все внутри. Уже догадывался, о каких вариантах пойдет речь.

– Я говорил с Исаем…

Даже знать не хочу.

Нейман оскалился.

– Дослушай, а потом посылай все и вся! Он предлагает сделку. Гесс вытягивает вас отсюда, а ты, в свою очередь, соглашаешься на работу с ним. Временную работу, в течение года. Но там нет никакой херни, типа подпольных боев, наркоты или макрухи. Ничего особо криминального…

– Ничего криминального? – усмехнулся. – Илай, ты хотя помнишь, кто такой Исай? Ты помнишь, что за терки у него с Потапом были? Наркотрафик, оружие, грабежи и угоны – все самое стремное связано с братьями Гесс. И, если ты не хочешь закопать нас глубоко, ты просто сейчас оть*бешься от меня с Гессем.

– Я знаю, кто такой Исай, – проговорил зло. – И всегда был против криминала, но речь идет просто о помощи. Я бы не согласился на что—то грязное, слышишь?

Он подходит ко мне.

– Через клуб будут проходить суммы, – шепотом, склонившись к плечу. Понимаем оба, что здесь и стены имеют уши, но другого варианта нет.

– Ему нужен способ прогнать бабки с дел. Да, это нездоровая х*йня, мы можем встрять. Но, если ты зависнешь здесь на пятнашку – будет намного хуже.

Нейман отстраняется, в глаза мне смотрит.

– Ты мне нужен, Варламов. А моему сыну нужен крестный, так что запихни свои принципы глубоко в себя и подумай о семье!

Я не могу на это пойти. Один раз уже там был, и слишком большую цену пришлось заплатить.

– Из-за этого убили Потапа. И я был зачинщиком…

– Тогда был выбор. Сейчас – нет. Мы должны рискнуть.

– Нет.

Внутри все разрывало. Подошел к двери и постучал пару раз, желая убраться отсюда. Не позволю Нейману зарыть нас всех в глубокую яму. Есть другой выход. Мне просто нужно время, чтобы найти его.

– Лука, – окликнул Илай.

Слышал, как скрипит дверной засов. Обернулся, посмотрел на друга. Он стоял посреди этой маленькой, убогой комнатки. Высокий, здоровый шкаф. Братское сердце, пусть даже с неподходящей мне группой крови. Они – моя семья. И я не хочу подставлять их будущее ради собственной свободы.

– Мне нужен ответ сейчас, – проговорил негромко, ни на секунду не отпуская моих глаз. – И ты понимаешь, что речь идет не только о тебе. Замешан Дема, а у него мать больная. Ты же не хочешь сломать жизнь пареньку?

Прикрыл глаза, стиснув челюсть. Знает ведь, чем брать.

– На выход, – рыкнул конвоир.

Я послушно прошел в коридор и встал лицом к стене. Прикрыл глаза, пока мент надевал оковы.

«У тебя просто нет другого выбора, и ты это прекрасно знаешь».

Громкий голос Неймана эхом в ушах. На всем пути до камеры. Ни на секунду не отпускал.

Холодно. Кажется, каждая клетка тела уже пронизана насквозь омерзительным состоянием. Он ушел. И правильно сделал, что ушел. Такие, как он не возвращаются.

Варламов никогда не должен был стать моим. Вселенское недоразумение, глупая ошибка – вот к чему сводится итог нашей с ним первой встречи. Я ничтожество. Уродливое и жирное. Зеркало, рассыпанное осколками, под моими ногами – лучшее тому доказательство.

Я ненавижу свое отражение и больше никогда-никогда не хочу себя видеть.

И он не должен видеть рядом такую, как я. Лука достоин совершенно другого, кого-то под стать себе. Сильный, обаятельный, избалованный красотой вокруг себя. Верю ли я, что все время он был со мной лишь ради мести Роме? Не знаю. Боюсь. Если окончательно удостоверюсь в этом – не вынесу.

Не могу подняться с пола, хотя понимаю, что пора принять душ и кончать с той дичью, что я творю с собой. Но я не могу остановиться, это вышло из—под контроля.

Меня тошнит. Две пустых коробки из—под пиццы, огромный контейнер еще полчаса назад был заполнен едой. Пустая упаковка из под круассанов и банка колы. Меня до сих пор мутит, хотя желудок пустой. Гортань содрана, сердце бьется так, что кажется вот-вот покинет мою грудь. Но мне и на это плевать.

Зачем подниматься, к чему стремиться? После того, что случилось во дворе, Лука никогда даже не подойдет ко мне.

Я видела драку Ромы и Луки, видела то, как Оскар ударил Варламова. На тот момент я была зла на Луку и в глубине души ненавидела их всех за это. Я не знаю, о чем именно они разговаривали. Оскар молчит, как рыба. Он считает, что мне лучше держаться подальше от Луки и всего, что с ним связано. По крайней мере, сейчас, в такие смутные дни. Помощник Глеба прав, только он не понимает, что кроме Варламова у меня и нет больше никого. Глеба нет, мамы… я одна… я совсем одна.

Раздается стук в дверь. Я вздрагиваю. Кто это может быть? Уже три дня я практически не выхожу из комнаты, находясь в аду. И если днем удается немного поспать, то к ночи накрывает так, что страшно становится. И уже считаешь часы до того, как настанет рассвет. Когда попустит хоть чуть—чуть. Недостойная. Уродливая. Я не знаю, кто сделал ту запись разговора, но это и не важно, как не важно и то, что для Варламова моя внешность была не главной. Он видел меня не такой как видят все. Это для других я была безобразной коровой. Но, думаю, рано или поздно я приелась бы ему… и он вернулся бы к стройной и красивой модели.