Фредерик Дар - Глаза, чтобы плакать

Не дожидаясь окончания фильма, я бросился прочь из кинотеатра, надеясь, что свежий воздух и бульварный шум прогонят наваждение, однако мои надежды не оправдались, желание добиться любви Люсии приобрело почти маниакальный характер.

Заметив медленно едущее вдоль тротуара такси, я сделал ему знак остановиться.

– Сколько стоит доехать до Жуэнвиля?

– Около пятисот франков.

У меня оставалась тысячная купюра, и я без колебаний сел в машину.

– На киностудию Сен-Морис, пожалуйста, и побыстрее...

Я плохо себе представлял, что скажу Люсии, но желание немедленно увидеть ее, вдохнуть аромат ее духов было сильнее меня. Автомобиль пересек мост Дю Палэ и поехал вдоль набережной. Вся дорога заняла не более двадцати минут. Я расплатился с таксистом и бегом устремился к дверям студии, возле которых столкнулся с молодым охранником, приветливо мне улыбнувшимся.

– Где сейчас снимают "Белокурое приключение"? – заорал я.

– Загляните на съемочную площадку Б.

Я прибежал в павильон, когда съемка была в разгаре. Пришлось ждать под дверью. Наконец свет, запрещающий вход посторонним, погас, и дверь приоткрылась.

– Люсия Меррер занята в этой сцене?

– Нет, только что снимали прибытие президента.

Чертыхнувшись, что напрасно потерял время, я рванул по коридору, вдоль которого располагались актерские уборные. Уборная Люсии, естественно, самая просторная, находилась в конце коридора, около гримерной. Увидев в двери ключ, я набрал в легкие воздуха и постучал.

– В чем дело?

Вместо ответа я распахнул дверь.

Люсия сидела перед зеркалом в своем знаменитом прозрачном пеньюаре. Над ее грудью колдовал гример, нанося макияж в расчете на вечернее платье с глубоким декольте, лежащее на диване. Заметив меня в зеркале, актриса, виртуозно изобразив стыдливость, запахнула пеньюар на груди.

– Ну и манеры! – возмущенно воскликнула она.

– Я стучал...

– Но вам никто не разрешал входить!

– Прошу прощения, но мне необходимо с вами поговорить.

– Я занята, мне некогда с вами...

– Я подожду!

Резко развернувшись, она задела руку гримера, который от неожиданности выронил свою кисточку.

– Послушайте, Морис, вы что, выпили?!

– Ни капли, даже кофе со сливками не пил.

– Приходите после съемок.

– Мне необходимо поговорить с вами немедленно!

– Это невозможно! Убирайтесь!

От ее слов я похолодел и окончательно утратил над собой контроль.

– Если вы меня сейчас прогоните, я брошусь под первую попавшуюся машину!

Я был уверен, что сделаю это, если женщина не внемлет моим просьбам. Люсия смущенно хмыкнула.

– Какой упрямец! Оставьте нас ненадолго, Иван, – обратилась она к гримеру.

Этот огромного роста гомик с посеребренной головой и светлыми глазами, немного поколебавшись, все же решил выполнить ее просьбу, испепелив меня на прощание взглядом. Как только за ним захлопнулась дверь, я закрыл ее на задвижку. Непреодолимое желание совершенно лишило меня сил, ноги, ставшие ватными, подкашивались.

– Итак, я вас слушаю!

Я медленно приблизился к туалетному столику. Люсия беспокойным взглядом следила за мной, не понимая, что я собираюсь предпринять. Я наклонился и неуклюже прилепился ртом к ее накрашенным губам. Женщина отпрянула.

– Ну нет, только не это!

Лишь на секунду я заколебался, но быстро понял, что если отступлю, то навсегда останусь в ее глазах посмешищем. Люсия привстала, пытаясь меня оттолкнуть. Преодолевая головокружение, я бросился на нее и потащил к дивану, мало заботясь о лежащем там платье. Актриса яростно отбивалась, рыча, как тигрица. Схватив ее за волосы, я впился в распахнутый для крика рот. На секунду мне показалось, что я целую мертвеца, но это лишь усилило мою страсть. Я наконец добрался до источника и стал утолять восхитительную жажду любви и все никак не мог ее утолить...

Когда мы поднялись с дивана, я не решался взглянуть на Люсию, снедаемый стыдом. Мне показалась неприличной ее манера заниматься любовью, в которой было что-то звериное. Но, увидев ее отражение в зеркале, я устыдился самого себя. Женщина выглядела ужасно. Хуже того, она была отталкивающе безобразна. Размазанный в результате моей яростной атаки грим превратил ее прекрасное лицо в размалеванную маску индейца, разрушив всю гармонию и очарование. Слипшиеся от пота волосы делали ее похожей на героев гротескных карикатур Домье. Если бы какому-нибудь фотографу посчастливилось щелкнуть знаменитость в этот момент, он мог бы смело оставить все заботы о хлебе насущном: этот снимок обеспечил бы ему безбедное существование на всю оставшуюся жизнь.

Взглянув на себя в зеркало, Люсия иронично заметила:

– Ты неплохо потрудился, мой мальчик.

Вооружившись жидкостью для снятия макияжа и салфеткой, она начала приводить себя в порядок, убирая уродующие ее остатки грима. Освобожденное от косметики лицо стало выглядеть, как ни удивительно, значительно моложе.

– Иди ко мне, малыш.

Я приблизился к ее креслу и опустился на колени. Женщина прижала мою голову к своей колышущейся от тяжелого дыхания груди и нежным жестом пригладила мои мокрые волосы.

– Я знала, что ты придешь и все случится именно так. Вчера я тебя напугала, не так ли?.. Но ты думал обо мне всю ночь... и затем... – Она не договорила, прильнув к моим губам.

Был вызван гример. Зайдя в уборную, Иван тотчас же заметил скомканное платье, лежащее на растерзанном диване, мой помятый вид и полное отсутствие следов своей работы на лице актрисы, но ни один мускул не дрогнул на его лице. Он молча принялся восстанавливать Люсии грим и прическу, приказав костюмерше вновь хорошенько погладить платье.

Я был готов провалиться от стыда сквозь землю. У Ивана были все основания считать меня альфонсом при стареющей даме. Очень скоро такого же мнения обо мне, с легкой руки гримера, будут все работники студии, так как в киношной среде слухи и сплетни распространяются со скоростью молнии, распускаясь при свете прожекторов пышным цветом. Забившись в угол, я мечтал лишь о том, чтобы все забыли о моем присутствии. Люсия тем временем была подготовлена к съемкам и, прежде чем покинуть уборную, категоричным тоном бросила мне:

– Жди меня здесь!

Я не стал перечить. Как только все ушли, я растянулся на диване и почти мгновенно уснул.

Меня разбудил легкий шум. Открыв глаза, я обнаружил ту самую блондинку, которую встретил накануне у дома Люсии. Она застыла в дверях, с любопытством уставившись на меня. Черное платье и белое пальто подчеркивали белокурость ее волос. Тонкое лицо аристократки, на котором сияли голубые задумчивые глаза, было прекрасно. Девушка производила впечатление хрупкого неземного создания.