Евгения Кретова - Макошин скит

– Что вам нужно, – отрывисто ответил женский голос.

– Я хочу поговорить… О Карине. Могу я приехать?

– Ну, приезжайте, – с безразличной интонацией ответили ему.

Он почувствовал, что пожали. По голосу понял. По интонации.

И вот сейчас отчитывали как школьника.

– Я же вам еще по телефону сказала, Рафаэль, что ничего не знаю о Карине. Вашими усилиями мы почти не общаемся с ней с того случая…

Мать Карины, Светлана, поглядывала на него сердито, одновременно с неистовством кроша капусту для салата.

– Я не настраивал Карину против вас…

Выглядело, как жалкое оправдание. Хотя они и в самом деле никогда не обсуждали родителей Карины.

Светлана поджала губы, презрительно процедила:

– Ну, конечно… По своему собственному желанию дочь перестала звонить и на выходные приезжать к родной матери.

Рафаэль покачал головой:

– Я не могу за нее ответить, почему так произошло. Я даже не спрашиваю вас, где она… Я просто хочу знать, что с ней все в порядке.

– Не спрашивает, где она… – Светлана шумно ссыпала капусту в салатницу, грохнула разделочной доской по столу: – И правильно делаете, что не спрашиваете… Я бы, если бы и знала, не сказала…

Рафаэль поднял глаза, спросил тихо:

– Почему?

Он с удивлением смотрел на в общем-то миловидную, если бы не желчный взгляд и скривившееся в неприязненной гримасе лицо, женщину.

Светлана отбросила от себя нож, уперла кулаки в бока:

– Потому что я рада, что у нее, наконец, голова прояснилась… Что ушла от тебя, за ум взялась.

– То есть вы не знаете, где она?.. А если она в беде и ей нужна помощь? – задал Раф еще один несмелый, бессмысленный вопрос.

Светлана фыркнула:

– Что там у нее может случиться?!

– Ну не знаю, – Рафаэль пожал плечами: – Заболела. Нет денег. Просто может быть ей одиноко, она запуталась и потерялась. И ей нужно с кем-то поговорить. Знать, что она кому-то нужна.

Светлана с раздражением закатила глаза.

– Ой, бросьте, Рафаэль! – она снова перешла на «вы». – Я понимаю, что у вас творческая профессия, тонкая душевная организация, – это было сказано с пренебрежительной интонацией, скорее как оскорбление, – но надумывать не надо… Это все не про мою дочь. Карина – взрослый, самодостаточный человек. Если она не хочет с вами общаться, значит, есть за что. – Светлана победно окинула взглядом съежившуюся фигуру несостоявшегося зятя, отвернулась, посмотрела в окно: – У какой-нибудь из подруг отсиживается. Деньги закончатся, приедет. Надеюсь, не к вам.

– Вы до такой степени не любите меня? Готовы игнорировать, что у Карины проблемы, лишь бы отвадить ее от меня?

– Я всего лишь хочу лучшего для моего ребенка, – Светлана снова повернулась к Рафу, посмотрела с вызовом.

Рафаэль понимающе кивнул:

– А я – не лучшее… Все верно.

– Не лучшее, конечно. Ни кола, ни двора, сомнительное настоящее, еще более сомнительное прошлое… – Мать Карины осеклась, заметив, как посерело смуглое лицо парня. – Простите меня за прямоту, но вы даже не знаете, какая у вас наследственность. Еще неизвестно, чем вы «наградите» своих детей.

Она снова вернулась к своему салату, двигалась прерывисто, раздраженно, всем своим видом показывая, что не намерена продолжать разговор.

Рафаэль, вздохнув, поднялся, посмотрел сверху вниз – мать Карины едва доставала до его плеча – усмехнулся:

– Если Карина появится, сбросьте хотя бы СМС, что с ней все в порядке.

Он достал из кармана куртки визитку, положил на стол. Пальцы замерли на шершавой поверхности.

Рафаэль посмотрел на Светлану, на мгновение их взгляды встретились, и Рафаэль понял – не позвонит. Закусив губу, решительно развернулся и вышел на крыльцо.

Стремительно направился к калитке. Оглянулся уже садясь в машину.

Двухэтажный дом в окружении голых яблонь; темная горбатая крыша и две открытые террасы – на первом и на втором этаже. Светлый облицовочный кирпич, коричневые рамы стрельчатых окон. И круглое чердачное окно с витражом: расчленённый фигурным переплётом на восемь частей распустившийся нежно-голубой цветок незабудки [2] Незабудка – символ невинности, вечной памяти. .

Все началось именно с него.

Кафе «Тростиночка», середина апреля

Стас и Гораций переглянулись.

– Раф, завтра надо дать ответ, участвуем или нет, прислать первые рефы хотя бы, концепт какой-никакой, – Стас морщился, будто от зубной боли, смотрел исподлобья. – Это крайний срок, по-хорошему – сегодня.

Рафаэль все знал – в письме арт-директора были четко прописаны сроки. Порывисто поднял руки к голове, взъерошил темные курчавые волосы, прошептал:

– Нет идеи, понимаешь? Концепта нет. И тут лучше вообще не светиться, чем влезть и облажаться. Понимаешь?

Они по-прежнему сидели в кафе «Тростиночка». К краю стола сдвинуты чашки и прозрачный чайник с зеленым чаем. В центре стола – ворох мятых салфеток, листов из блокнотов и стикеров. Результат их мозгового штурма. Ребята терли виски.

Татьяна с надеждой предложила:

– Может, разойдемся? Со свежими силами завтра соберемся и снова все обдумаем? Сегодня все равно одно по одному топчемся.

Парни покачали головами:

– Ты же слышала – сегодня надо хоть что-то выдать.

Татьяна опустила плечи, прикрыла глаза. Стас кивнул:

– Раф прав. В нашем деле стабильный рост важнее фееричной победы. Хотя не всегда…

В разговор вступил Семен.

– От нас ждут чего-то особого. Покажешь середнячка, скажут, что прежний успех – случайность. И выбросят в утиль.

– Ну так и я том, – Рафаэль положил кулаки один на другой, опустил на них подбородок. Прикрыл глаза. Что-то неуловимое вертелось в голове. Ускользало сигаретным дымом сквозь пальцы.

– Чего мы хотя бы ищем? – Татьяна пошевелила ворох бумажных шариков – их забракованные идеи.

Рафаэль сам толком не знал. Будь у него время, он бы продумал, просмотрел на компьютере прежние работы «The Photograph», вышедшие в финал конкурса, просмотрел бы последние интервью арт-команды… Сейчас время – непозволительная роскошь. Но в одном он был уверен:

– Нужна необычная локация.

Семен вскинул голову:

– Необычная для нас или для них?

– Для них, конечно… Но в рамках стереотипов о стране. С чем у них ассоциируется Россия – Достоевский, снег, пугающие просторы и инфернальные холода.

Гораций оживился:

– Может, пока снег совсем не стаял, нату́рную съемку замутим, по ходу решим, подойдет или нет. По прогнозу видел, циклон прет, мокрый снег обещают.

Рафаэль покачал головой:

– Нет, по ходу ничего решать не будем. Мы же не школьники, в самом деле. Да и времени нет пальцем в небо тыкать… Нужно наверняка действовать.

Стас вздохнул.

– А что тогда?