Василий Поветкин - Осенние каникулы

Митька (Жиробасом я его называть отказываюсь, я всё-таки сливки общества, пускай и достаточно скверный парень) не имел ни одной положительной характеристики. Не очень умный, не очень добрый, не очень щедрый.

Но просто бить и обзывать его – удел заурядного быдла . Влад и Саша были куда изобретательней. Они таскали Митю на всякого рода пьянки, разборки и другие развлечения. Приводили с собой, отдавали его на произвол своей непростой сущности и наблюдали. А наблюдать было за чем.

Митька стоял с бутылкой Бледной Страсти в руках (такое уж мы пили вино – и это тот самый случай, когда количество важнее качества). Музыка перебивала наши слова.

– О, Серёга, здорово, тоже здесь тусуешься? – картаво-шепеляво спросил Митька. Дефекты речи прошу вас дорисовывать самостоятельно.

– Здравствуй, Митька, а что же мне ещё делать? – ответил я вопросом на вопрос, похлопывая парня по большому животу.

– А я, вот, с Сашей поспорил, что выпью три бутылки этого винца за ночь, и ни разу не блевану, – гордо сообщил Митька, – это вторая! – Митька поднял бутылку ужасного яда, как известный человек поднимает бокал в известном меме.

И незамедлительно выпил.

– А на что спорили-то?

– А они с Владом обещали мне тёлку найти! Настоящую, с которой я даже смогу *** (вступить в интимную близость), – как вы поняли маты и всякого рода пошлости писать я не намерен. Я всё-таки сливки общества, пускай и скверный парень.

– Здорово, что настоящую. А если проиграешь?

Митька явно пришёл в ужас от подобной мысли. Но всё-таки ответил:

– Буду называть их Господинами целый месяц и завязывать им шнурки, – Митька говорил об этом как о чём-то, что не имело ни к нему, ни к его реальности никакого отношения.

Стоит ли говорить, что Митька был тем самым человеком, который в два часа ночи закрывается в туалете и отдает ему всё, что успел вместить в свой желудок? Стоит ли говорить о том, что уже на утро (холодное и отвратное) Митька завязывал шнурки Владу и Саше, называя их Господинами? А стоит ли говорить о том, что Влад и Саша несколько раз специально развязывали себе шнурки? Или о том, что это им крайне нравилось? Или о том, что Митьке, видимо, тоже? Вот и я думаю, что не стоит.

Где-то до полуночи я прямо-таки кутил. Бегал, прыгал, курил, стоял минуту, пытаясь отдышаться. Кто-то разбил вазу, кто-то девичье сердце, а кто-то кому-то – нос.

Но наступил следующий день (главы я проименую в простом понятии дня – проснулся – значит новый день), наступила интимная пора ночи.

Я медленно раздел её. Провел пальцами по идеальному телу. На какую-то секунду задержал на ней взгляд. Какая же она красивая. Затем мы занялись этим .

Я, конечно же, имею в виду гитару. Подёргал струны, настроил её, и был таков.

Освещение кто-то осмотрительно приглушил. Большое ему за это спасибо. Собрались все (кроме Митьки), и намеревались петь под гитару. А это – ни много ни мало – частичка всеобщей души.

Да, была «Батарейка», да была «Вахтёрам». А куда без «Районы, кварталы» или «18 мне уже»? Не сочтите за пошлость, просто это – частичка всеобщей души.

А я высматривал девушек. Благо, они меня тоже.

Здесь их было много. Почти все красавицы – ну а как ещё в шестнадцать-семнадцать лет? Были и те, с которыми уже было . На них я почти не смотрел.

Но была и совершенно мне незнакомая девушка. С ног до головы – пьяная и дерзкая красота.

Последние песни я смотрел только на неё (не могу быть уверен, но кажется, другие девушки слегка расстроились), а после позвал её выйти на улицу покурить.

Мы вышли.

Мы покурили.

Её зовут Софья, и кажется, только от этого имени можно было забыть всё и всех на свете.

Она немного шаталась и опиралась на меня. Что же, я был совсем не против.

– Ты так красиво пел и играл… – прошептала Софья, выдыхая тяжёлый дым сигареты.

– А ты так красиво на меня смотрела. – Что, избито? Честно говоря, это всегда работает.

И тут я понял, что давно, очень давно не был в туалете. Митька же его присвоил себе.

– Софья, ты не против, я на секунду… мне нужно в лес.

– О, пойдём вместе, а то в туалет никак не зайти.

Мы посмеялись. Ну а что, это забавно. Благо лес был в десяти шагах.

Выйди из леса, Софья спросила:

– А это же Жиробас там сидит?

Я постарался пропустить мимо ушей эту оскорбительную кличку.

– М-м-м, да, а вы знакомы? – несколько растерянно спросил я. Всё-таки Митьку люди предпочитали не знать.

– Конечно, этот придурок целый вечер ко мне клеиться пытался, кошмар какой-то! Он такой кринжовый!

Потихоньку мы вернулись в дом, где люди разошлись по маленьким группам и обсуждали такие вещи, о которых лучше и не писать.

Что до нас с Софьей – всё вело к этому.

Мы зашли в пустую комнату.

Я медленно раздел её. Провел пальцами по идеальному телу. На какую-то секунду задержал на ней взгляд. Какая же она красивая. Затем мы занялись этим .

Спал я плохо, даже несмотря на то, что рядом прекрасная Софья видела свои алкогольные сны. Время 8:22, прозвенел предусмотрительно поставленный будильник, место – широкая кровать родителей Вани, состояние – отвратительное. Худшее, что может произойти с человеком на пьянке – это упустить момент и остаться дольше, чем нужно. Разбираться с помятыми и раздражительными коллегами по дегустации джина за пять рублей в количествах, близких к смертельным – отвратительно. Выяснять, кто вчера разбил вазу, скурил последние сигареты, прожёг диван и разлил что-то липкое – какая мерзость, я штаны новые надела! – на пол – отвратительно. Убираться, пылесосить, выносить мусор – не просто отвратительно, но ещё и опасно. А потому я всегда встаю заранее, ведь пока все спят, можно спокойно и без суматохи собраться и уехать отсюда до следующего раза, когда память о Серёге, который *** (незаметно и некультурно уехал) раньше всех, остынет.

Мне пришло восемь пропущенных. Естественно, не от моей матери, звонил отец Митьки. Он всегда так поступает, когда сына нет дома. Этот человек (у меня подписан просто отец Митьки, имени не знаю) был осведомлён, что Митька тусуется в моей компании, а звонил мне, а не Саше и Владу, потому что мы жили не так далеко друг от друга. Вот вам и современные технологии, когда люди могут общаться с кем угодно откуда угодно, со всего белого света, но звонят только тем, кто живёт рядом.

После пропущенных звонков последовали сообщения. Но читать их я не стал – пока не до этого.

А что до Софьи – я ещё раз посмотрел на неё – она действительно очень красивая, но это, наверное, единственное, что можно про неё сказать, большего я узнать не успел. Проснётся она, как и остальные, не раньше десяти утра. Увидимся ли мы с ней ещё? Возможно, но скорее всего, сделаем вид, что друг друга не знаем, я – точно.