Диана Билык - Дитя короля

– Если будем тянуть, да, – отрезаю приличный кусок мяса от сочной ножки птицы и отправляю его в рот. Жую, прикрыв от наслаждения веки, но из-под ресниц поглядываю на свою взволнованную пару. Ее сердце все еще беснуется в груди, и искра на грани. Меня это сильно беспокоит, но нужно взять себя в руки и не сделать хуже.

Дара зачарованно смотрит на меня, а когда я тянусь за соком, все-таки опускает взгляд в тарелку и отрезает крошечный кусочек мяса себе. Ну же, ешь… Нашему сыну нужны силы. Тебе нужны силы. Во-о-от, умница.

– То есть, – она осторожно пережевывает и запивает гранатовым соком, а мне хочется выдохнуть полной грудью от облегчения. – Назад дороги нет?

– На землю? – кладу вилку на стол и беру ножку перепелки в руки. Надоел этот этикет, только вкус портит. Вонзаю зубы в мякоть и замечаю, как Дара сидит в нескольких метрах, затаив дыхание. То ли ждет ответа, то ли рассматривает меня снова.

Решаю, что нужно ответить, чтобы не оставлять между нами неясности:

– Ты со мной навсегда, Дара, – говорю мягко, вытирая хлопковой салфеткой губы, но она все равно вздрагивает.

– Пока смерть не разлучит нас… – добавляет сиплым голосом и втягивает голову в шею. Пальцы девушки белеют на вилке, а затем прибор сильно ударяется о тарелку.

Брат тоже ей так говорил? Я ведь иду по краю пропасти: каждое слово может вызвать старые воспоминания и ассоциации. Одно то, что я сделал ее своей без полного согласия – уже глубокая яма для отношений, а наша с Марианом схожесть – издевательство.

– А, – но девушка внезапно задает еще один вопрос: – Я смогу бабушку забрать?

Она смотрит на меня с надеждой, а мне так хочется сказать, что сможет, но я не могу ей врать.

– Нет, к сожалению.

– А проведать ее?

Качаю головой и чувствую, как по плечам ползут разряды мерзкого тока. Дара нервничает и перегревается, от этого метка на животе превращается в раскаленный прут.

Девушка смотрит на меня зло и отчаянно, а я не дышу, потому что к Тьме сейчас тресну пополам.

– Нет, значит? – встает асмана и откидывает вилку в сторону. – Верните меня домой.

– К извергу? – свожу брови и тоже встаю. – Ты ведь из-за него мне не доверяешь… – прикусываю щеку, потому что не должен так говорить.

– Он умер! – Дара замирает возле стола, сдавливает кулачки и ожидает удара. Я вижу, как вогнулись внутрь ее маленькие плечи, как дрожит нижняя губа от страха. – А вы не такой же изверг, как Марьян? Да вы с ним одно лицо! С большой разницей, что он только пытался сына зачать, а у вас получилось. Я вам не верю…

Последние слова она выдыхает с хрипом, вижу, что еще миг, и она рухнет в обморок от накатывающего жара искры, но не спешу вставать, чтобы она не испугалась и не ударилась от резкого движения.

– Пожалуйста, верните меня на Землю. Если вы лучше него, отпустите…

– Я позволю тебе смотреть в зеркало Междумирья, если ты пройдешь инициацию, – оказываюсь около девушки в два шага, потому что ее сильно качает и бросает на стену спиной. Она жмурится, но не закрывается руками, не защищается. Не трогаю, но готов поймать. Дара от высоты моего роста сжимается и покрывается мурашками.

– А что это? – шепчет и смотрит в глаза с надежной.

– Ты сможешь видеть свою бабушку, сколько захочешь, мне жаль, но общаться не получится.

Вблизи Эмилиан намного выше Марьяна и, если присмотреться, похож на мужа лишь отдаленно, будто между ними бездна в десяток лет. Какие-то общие черты: цвет глаз, форма лица, разлет густых бровей, но в деталях… В деталях король моложе, стройнее, крепче, но с таким же жестким и сильным взглядом, способным прибивать к полу. Синие радужки кажутся глубже, волосы темнее, длиннее и гуще, а еще у Эмилиана аккуратно-подстриженная короткая бородка, словно двухнедельная щетина, и короткие усы. Последнего не было, когда мы с ним виделись у бабушки… Или я просто не замечала в порыве страсти?

Это даже звучит странно. Как он пробирался ко мне в спальню? Дверь я запирала изнутри, чтобы охранники меня не трогали. Значит, это были порталы, как и тот, через который он меня сюда забрал. Кто смотрел, как мы занимались любовью? Я чувствовала чужие взгляды, они касались моих плеч и кожи, я слышала шепот и шумное дыхание.

Думать, что это сон, было проще, потому что сейчас это заводило меня в немыслимый шок.

Я, наверное, схожу с ума, но от взгляда на крепкую шею Эмилиана, сильные мышцы рук и выраженные вены меня бросает в неловкую дрожь, а память подкидывает воспоминания наших страстных ночей. Снова и снова. Отчего под платьем становится жарко-жарко. Хочется содрать его и дать коже воздуха.

Мужчина ведь приходил столько раз, что я сбилась со счета. И все это правда?

Осознаю, что вся моя жизнь с Марьяном была черным миражом, а сейчас я внезапно проснулась, потому что захлебываюсь в море под названием “Невозможно”.

Разве я не мечтала о принце, что освободит меня из плена и защитит от ударов и издевательств? Разве не я просила Бога сжалиться и умертвить меня? Разве не я ждала Эмилиана, когда первым утром сон-иллюзия растаял? Мне хотелось, чтобы он вернулся…

Но сейчас, когда смотрю в его глаза. В настоящие глаза. Когда слышу его голос, чувствую от его одежды яблочный аромат, в который вплетаются нотки смолы и древесной крошки. Сейчас я боюсь. Не его, нет, я боюсь, что мои мечты разлетятся на куски, а Эмилиан окажется таким же извергом, как и Марьян.

Захотелось закрыть ладонями покрасневшее лицо, спрятаться от стыда за пальцами, лишь бы не осознавать, что стала игрушкой в безумной игре магов.

Неужели Марьян тоже с Ялмеза? Неужели они родственники? Оба хотели от меня сына. Значит, Эмилиан просто сейчас притворяется. Ему это выгодно.

Суматошно ищу в голове хоть что-то о муже, о Марьяне, но руна языка не отзывается, зато отзывается цветок на животе, и под ребрами появляется жуткое распирание. Сердце, словно сдавленное в большом кулаке, начинает биться глухо, отдаваясь бешеным эхом в висках.

– Ты избранная… – шепчет рядом низкий голос.

Память складывает в голове картинку: мужчина выгибается, стонет, опаляя губы дыханием, на коже яркими бусинами блестит пот, а я вьюсь под его ладонями, как куртизанка, подаюсь навстречу и взрываюсь сдавленным криком.

Меня прошибает сладким током, отчего я на миг теряю равновесие и пячусь к стене. Король стоит в шаге от меня и смотрит так пронзительно, что кажется, сейчас кожу сдерет по-живому.

Почему эта память так сильна? Почему она не стерлась, не притушилась, не рассыпалась прахом, как память о покойном муже? Я не испытывала угрызений совести и ни капли не жалела, что его больше нет.

Так почему секс с незнакомцем, которого я толком не видела, так глубоко засел в моем сердце?