Тагир Галеев - Атлантический Штамм

Конечно же, так мы делали редко, только если человек по каким-то причинам был до зарезу необходим Седому Луи. Обычно это бывал или чиновник высокого ранга, либо конкурирующий бизнесмен. Изредка Луи позволял себе подобным образом наказать особо зарвавшегося, на его взгляд, человека с неумеренными амбициями. Бизнес и некое подобие благородства перемешивались в коктейль из политики, банального шантажа, наркоторговли и все это варилось в голове седого старика, державшего железной рукой практически весь Нант.

Поступив на факультет языков по протекции своего босса, я понял, что в моей группе студентов из пятидесяти пяти человек сорок были выходцами с Черного континента.

Я, привыкший на своем острове исключительно к европейским атлантическим лицам, был слегка в шоке, особенно когда все они начинали говорить на своих местных наречиях. Только тут я понял насколько прав был Луи, твердя мне постоянно о иноземцах, «захвативших страну».

Сейчас, по прошествии многих лет, я понимаю, что далеко не все так однозначно как представлялось мне тогда. Но когда тебе восемнадцать, в голове бушуют гормоны, и четкая аналитика явно не работает.

На заочном отделении учились те, кто не смог попасть на очное, и не сумел набрать денег на платное обучение. По тогдашним законам, все вузы страны обязаны были брать в свои стены абитуриентов, если они могли предоставить справки политических беженцев из своих родных краев. А также свидетельства невозможности получать образование за плату: родители-инвалиды, неизлечимо больные либо если они состоят в многодетных семьях. Излишне говорить, к какому размаху коррупции это приводило.

Седой Луи в один из своих приступов вдохновения разъяснил мне:

– Ты сам видишь, Начо, как обстоят дела. И да, если ты думаешь, что ты будешь учиться благодаря моему доброму сердцу, то ошибаешься. Мне необходимо настроить трафик поставки гашиша и драга в этом вузе. И самое главное, необходимо это сделать так, чтобы все подозрения полиции падали на черных. В этом тебе будут помогать Якуб и Фатим.

– Толкать дурь студентам? – я поразился. – Но ведь Вы сами…

– Я знаю, что я говорил, – прервал он меня, – твоя задача чтобы страдали только черные. Я тебя прикрою на уровне полиции. Все инструкции получишь у братьев.

Вот так. Борец с наркотиками Луи оказывался сам банальным торгашом, ради прибыли готовым продавать драг среди студентов, хоть бы и с другим цветом кожи.

Честно скажу, я тогда совершенно не думал о последствиях. Очень скоро мне с Эдмоном удалось наладить канал поставки опиума в стенах нашего факультета. Причем удалось наладить все таким образом, что мы остались «за кадром», а траффик будто бы шел из стен общежития для мигрантов.

Я сильно рисковал, но я тогда этого не понимал, в голову ударили гормоны приключений и риска. Теперь я понимаю, что случись что, Луи слил бы меня моментально, но мне просто фантастически повезло. Мы сделали всё очень качественно и после завершения «акции» старик по достоинству оценил меня.

Почти четыре месяца непрерывным потоком гашиш и драг шли по нашей схеме через стены общежития. За эту работу я получал по пятьсот франков каждую неделю. Я ощущал себя богачом, но так как не доверял банкам, то все деньги держал в сейфе у Луи, посчитав что так будет надежнее. С каждым разом этот статный сильный старик с железной волей все больше становился мне дорог, а о наших грязных совместных делах я не думал.

К концу первого курса, перед самой сессией к нашему декану нагрянула полиция, спецназ в шлемах и с дубинками. Двери здания наглухо закрыли, всех студентов выстроили вдоль стен с поднятыми руками и раздвинутыми ногами. Начался адски унизительный обыск. Одновременно то же самое происходило в общежитии, где жили поголовно выходцы из Судана и Сенегала.

Через несколько часов всё окончилось. У меня конечно же, ничего не нашли, зато нашли у двух десятков черных студентов. Их всех забрали в комиссариат, а декан задним числом вывесил приказ об их отчислении. Наша с Луи схема сработала идеально: никто не подумал на меня, я был примерным студентом, посещавшим установочные сессии, занимался спортом, а вот двое сенегальцев были уличены в организации наркоторговли в стенах старейшего вуза Франции.

Дело получило широчайший резонанс, газеты гремели, а мэр города Жан-Марк Эро́ получил серьезный камень в свой огород от правительства департамента Атлантическая Луара за попустительство и «закрытие глаз» на наркоторговлю среди мигрантов. Надо сказать, что «глубоко социалистическое» правительство департамента здорово подмочило свою репутацию после этой акции.

Луи вызвал меня к себе и налил мне стакан коньяка.

– Сынок, ты молодец, просто молодец! Ты заслужил премию, можешь открыть конверт!

Я сделал что он велел, внутри лежало пять тысяч франков. Неслыханное для меня богатство.

– Босс, Вы крайне щедры. Неужели я достоин? – сам не знаю, но мой голос растекался словно мед. Проклятая собачья преданность хозяину, бросившему очередную вкусную косточку.

– Мало того, я еще и выхлопотал тебе отпуск. Эдмон тебя подменит. Можешь съездить в Швейцарию. Вот тебе билет на поезд до Асконы. Отдыхай две недели, отель забронирован и оплачен на твое имя.

Тогда мне казалось, что моя жизнь устроена полностью. Будущее рисовалось розовыми красками. Я был счастлив и не скрывал этого.

Незадолго до отъезда я встретил в ресторане Франсуа Лидалю́, известного своими крайне правыми взглядами депутата Национального собрания Франции от нашего департамента. Он был частым гостем Седого Луи, вместе они часто уединялись в кабинете моего босса, что-то обсуждая по несколько часов. Входить в такие моменты к ним строжайше воспрещалось, что бы ни случилось.

Лидалю́ был сыном известного коллаборациониста режима Виши, сумевшего избежать послевоенного суда и благополучно пережившего пик репрессий Де Голля, отсидевшись в Латинской Америке. Конечно же, тогда я об этом не знал, для меня он был всего лишь одним из партнеров моего седого шефа. Лишь позднее я узнал, что вся эта акция с подброской наркотиков в среду обитания чернокожих мигрантов была частью сговора между Луи и Лидалю.

Благополучно сдав сессию на «отлично», я попрощался со своей новой семьей (а вся команда Седого Луи была для меня не кем иным, как настоящей семьей) и сел на поезд до Асконы.

Швейцария произвела на меня оглушительное впечатление своими прекрасными видами. В самом центре Европы находился истинный рай, в котором жили, как казалось, самые счастливые люди в мире. Я катался на велосипеде по долинам Маджа и Чентовалли, управлял парусной яхтой на озере Маджоре. Жизнь моя била ключом, и я ощущал себя на вершине Вселенной.