Ани Хоуп - Крупные ставки

– Постой, куда ты собралась? – послышался звонки женский голос из кухни.

– У меня сегодня репетиция, я же говорила в начале недели.

Мама выглядела озадаченно и виновато одновременно, а это могло означать, что планам Мелани не суждено сбыться.

– Мне очень жаль, милая, но я рассчитывала, что ты посидишь с Джаки.

– Но, мам, разве этим не должен заниматься Тобиас на этой неделе?

Лицо матери приобрело странный оттенок тревожности.

– Мам?

– Он сказал, что вы обо всем договорились. Он уехал с друзьями в кемпинг, а мне нужно на работу.

– Ты ведь знаешь, как это важно для меня, правда?

– Знаю, детка. Но…

– Если я пропущу репетицию, главную роль отдадут Трейси. Она совсем не умеет играть и тем более петь. Они рассчитывают на меня!

– Но я тоже на тебя рассчитываю, милая. Бабушка совсем плоха, и мы не можем оставить ее без присмотра.

Мелани хватала ртом воздух, захлебываясь от несправедливости.

– Ты заставляешь меня отказаться от мечты!

Мама подошла ближе и положила руки на тонкие плечи девочки.

– Мелани, возможно, ты преувеличиваешь. Я знаю, как тебе хотелось участвовать в этой постановке. Но семья нуждается в тебе больше. Возможно, Джаки никогда уже не оправится, и это ее последняя возможность побыть с нами. Уверена, ты сможешь блеснуть своим талантом и в другой раз!

– Почему бы вам не нанять сиделку, а не эксплуатировать собственного ребенка?

– Мелани! – резко одернула мать.

– Что? Тобиас как всегда развлекается, а вернется, я уверена, вы не скажете ему ни слова! Почему вы закрываете глаза на его выходки? Почему никогда не думаете о том, чего хочу я?

– Что ты говоришь, девочка?

– То, что давно хотела сказать, мама! Лучше бы вы остановились на одном ребенке!

Мелани сбросила сумку с плеча и поднялась по лестнице. Она заперлась в комнате и долго плакала, надеясь, что мама вот-вот поднимется и попросит прощения. Хотя бы согласится с тем, что была не права. Но мама так и не пришла.

Взяв телефон, Мелани набрала сообщение «Передай мистеру Янгу, что я не смогу участвовать!» и долго смотрела на экран, перед тем, как отправить Джине. Нажав на значок конверта, Мелани выключила телефон и закрыла глаза. Джина не оставит в покое, пока не узнает причину, а моральных сил рассказывать о роли сиделки у нее попросту нет.

Она переоделась в мешковатую толстовку и, проскользнув мимо матери, которая собиралась выходить, натянула капюшон и направилась к автобусной остановке.

Пару лет назад Джаки удивила всех новостью о покупке недвижимости. Родители предлагали перебраться к ним, но старушка пошла наперекор и выбрала место в часе езды на общественном транспорте. Двухэтажный дом на углу Бурк-стрит был велик для нее одной, особенно теперь, когда после инсульта ее разбил паралич.

Некогда воинственно дерзкая женщина превратилась в обездвиженное тело, бесцельно цепляющееся за жизнь. Для той, кто застыл в ненавистной реальности, ел с чужой помощью и постоянно молчал, дом стал подобием склепа с постоянными посетителями.

Он обрастал пылью быстрее, чем Джаки успевала различать время суток, и буквально молил об избавлении. Из всех членов семьи уборка досталась Мелани. Отец покупал еду и бытовую химию, платил по счетам, мать разговаривала с Джаки и читала ей книги, а Тобиасу было совершенно плевать. Он отбывал смену напротив старушки в просевшем кресле, переписываясь со своими дружками и девицами, которые менялись стабильно раз в неделю. Когда очередь доходила до Мелани, дом утопал в грязи от прочих визитеров.

О жизни Джаки до рождения отца (и то того времени, которое он мог вспомнить) Мелани знала лишь то, что она являлась потомком голландских бюргеров 9 9 Бюргер Шри-Ланки – этническая группа, появившаяся в результате смешения переселенцев, в т.ч. нидерландских, с местным населением. , мигрировавших из Шри-Ланки.

Джаки не была типичной бабушкой, проводящей вечера в детской за книжками, и единственное, что передала внучке за тринадцать лет ее жизни, это гладкие густые волосы цвета горячего шоколада. В редкие же встречи она не упускала возможность дать урок в привычной для себя чванливой манере.

И вот, она лежала на диване и смотрела ввалившимися глазницами в одну точку. Мелани казалось, что жизнь наказывает Джаки за грехи, совершенные при жизни. И именно страх подобной расплаты заставлял ее переступить через собственные желания и обслуживать фактически чужого человека.

Спустя час она вышла на остановке, перешла дорогу и, поднявшись по ступеням, столкнулась в дверях с отцом.

– Что-то ты задержалась, – недовольно буркнул он.

– И тебе здравствуй, папа!

Он молча кивнул и потер затылок.

– Я не успел вымыть за собой посуду, но покормил Джаки. Переверни ее через час на другой бок и сделай массаж.

– Но, пап…

– Я опаздываю. Если что-то понадобится – звони.

Эта фраза раздражала Мелани больше всего. Потому что была бесполезной, как мыльный пузырь. Она могла оборвать трубку, но ничего бы не изменилось.

Мелани вошла в дом, оценила обстановку и тяжело вздохнула. В этот раз она надолго застряла. Первым делом убедилась, что старушка находится ровно там, где оставил ее отец. Затем натянула фартук, перемыла всю посуду. Посудомойкой Джаки так и не обзавелась, считая технику причиной бедности африканских детей. У нее и аргументы имелись, вот только она их не озвучивала.

Мелани вытащила из кладовки пылесос, вычистила оба этажа, заглянув в каждую комнату. Это было не обязательно, но совесть не позволила ей оставить за собой грязь. Увидев заляпанные окна, она взялась за тряпку и распылитель. Мелани чувствовала на себе пристальный взгляд старушки и знала, что даже в эту самую минуту та смотрит с упреком, мол, делаешь неправильно.

Часом позже она подошла к Джаки и с трудом перевернула располневшую женщину. Та не издала ни звука, продолжая редко моргать.

«Господи, если я не сделаю массаж, в старости ты сделаешь со мной то же самое?»

Сочтя молчание Всевышнего за положительный ответ, девочка зажмурилась и протянула руки. Даже сквозь ткань домашнего платья, она ощущала вспотевшую рыхлую кожу Джаки.

«Молю тебя, Господи, сотри это из моей памяти!»

Но по иронии судьбы, именно эти воспоминания преследовали ее после смерти старушки. Джаки умерла ровно через две недели, не дожив до своего восьмидесятилетия около месяца. И девочка не могла врать самой себе, что не испытывает облегчения. Жизнь вернулась на круги своя, вот только главную роль в школьном спектакле уже отдали Трейси.

Поворотной точкой стало другое событие. Мысли о нем грызи сильнее, нежели память о старческой плоти.

Это произошло на втором году обучения в институте. Мелани вернулась домой раньше обычного и застала родителей на кухне вместе с братом, который к тому времени пару лет жил отдельно.