Мария Ордынцева - Прощай!

– Кто это? – сонно пробормотала красивая (хоть сейчас на обложку "Плейбоя") девушка, лежащая рядом с ним. Когда он с ней познакомился? Черт! Он абсолютно не помнил, что было вчера. Сдавленная боль в висках говорила Павлу, что была попойка. Наверняка пили много, с азартом, как и положено пить всем порядочным людям. Значит, он был в кабаке. Но с кем? Как оказался дома, да еще с такой обалденной телкой?

Поняв, что вспоминать бесполезно, Павел нехотя сел на кровати и, подперев в задумчивости щеку, стал следить за солнечным зайчиком на потолке, пытаясь сфокусировать на нем взгляд. Пересилив, наконец, себя, он встал, надел брюки и пошел на кухню, бросив по пути дежурный шелковый халат своей новой пассии. Девушка неторопливо оделась, покрасовалась немного перед огромным зеркалом, встроенным в дверцу шкафа, и отправилась в душ.

Недолго промучившись в поисках чего-нибудь от головы, Павел заглянул к ней в ванную и, не обращая внимания на вид девушки (впрочем, она и не стеснялась, продолжая равнодушно растирать мочалкой свое загорелое стройное тело), спросил:

– Слушай, что вчера было?

Телка даже не обиделась:

– Мы с тобой в ресторане вчера были, потом ты повел меня сюда.

– Я был сильно пьян? – вопрос был глупый, Павел уже знал на него ответ, но марку хотелось сохранить.

– Во всяком случае, на ногах держался, – пожала плечами она, входя под водяную струю душа, и с загадочной улыбкой добавила: – И потом тоже был неплох.

– Понятно, – Павел задернул занавеску и вернулся на кухню, где уже шипел, закипая, чайник. Вид ее несомненно сексуального тела его почему-то сейчас не возбуждал. Видимо, запал прошел.

Закончив марафет, девушка появилась на пороге кухни и выжидательно сложила красивые губки бантиком.

– Чего тебе? – Павел сжал пальцами виски, пытаясь заглушить боль: – Ах, да! Сколько?

– Сто баксов.

– Сколько?! – удивился Павел, чуть окончательно не протрезвев.

– Ты сам обещал, – напомнила она с возмущением.

– Ладно, черт с тобой. Сто так сто, – махнул рукой Павел. Покопавшись в карманах брюк, он протянул ей деньги: – Держи и проваливай.

– Если понадоблюсь, звони, – улыбнулась загадочно девушка и ушла.

Допив третью чашку кофе, Павел надел куртку, сунул в кобуру под мышкой пистолет и посмотрел в зеркало, висевшее в прихожей. На стекле красной губной помадой был написан номер телефона и имя: "Карина". Из-за надписи на него глядело его собственное измученное похмельем отражение.

– Ну что, Паша? – сказал он сам себе. – Опять для тебя работенка? Когда ж ты ее бросишь-то?

И сам себе ответил:

– Никогда.

В офисе его встретил Гена, коммерческий директор. Было время, когда они вместе гоняли мяч во дворе, когда на карате вместе ходили. С самого детского сада они были не разлей вода. Именно Генка позвал Павла работать у Санька. И Гена был единственным, от кого Павел никогда ничего не скрывал. Если бы кто-то надумал покопаться у Гены в мозгах, у этого исследователя уши в трубочку свернулись бы – столько там было Пашиных секретов, один другого хлеще. Будь у них достаточно свободного времени, они бы и сейчас, может быть, расслабились у Гены в кабинете за бутылочкой-другой пивка и интepecным разговором, тем более, что Павлу это сейчас 6ыло жизненно необходимо, но Санька нельзя было заставлять ждать.

– Да-а, Паша. Ты себя в зеркале-то сегодня видел? – поинтересовался Гена, почесав в затылке и критически осмотрев товарища с головы до ног.

– Знаю, знаю, – отмахнулся устало Павел. – Что, совсем плохо что ли? – его лицо было исполнено безнадежности и скорби.

– Хуже некуда, – заверил Гена, сочувственно вздохнув.

– Пить надо меньше, – решил для себя Павел.

Гена ехидно хихикнул:

– Я в чудеса не верю, – и похлопал друга по плечу. – Ладно, клоун, иди. Тебя Санек ждет.

– Иду, – отозвался Павел и прошел дальше.

В кабинете Санька уже были Федор и Силаев, вице-президент фирмы, со своей вечнонеразлучной папкой документов.

«Интересно, что он в ней держит?» – уже в который раз подумал Павел. Будто прочитав его мысли, Силаев придвинул папку поближе к себе.

– А-а, Паша, заходи! – пригласил Санек, завидев Павла. Павел молча прошел и сел в кресло у стены.

– Ты опоздал, – с укоризной проговорил Санек, но тут же перешел на другую тему: – Рассказывай, Дмитрич, поподробнее, чтобы ребята быстрее поняли.

– Говорят, документы не все, надо доделать, кое-где подписать, проштамповать. Водителей нанять на транзит, ну и всякие шуры-муры, вы же понимаете, – продолжил Силаев, покосившись на Павла.

– Короче, надо кому-то ехать, – подытожил Санек.

– Надо, – подтвердил Силаев.

– Вот Федю с Пашей и пошлем, – решил Санек.

– Да это же любой и без нас уладит! – Павел разочарованно отвернулся к окну. – Я-то думал, правда, случилось что.

– Любой – да не любой, – загадочно пробормотал Силаев, копаясь в своих бумагах.

Павел посмотрел на него, пытаясь понять, что он имеет в виду.

– Ладно, Паша, едем мы, и точка, – вмешался Федор, отвлекая его от Силаева. – Быстрее сделаем, быстрее освободимся. Не все же тебе сопляков пугать, которые и пушку-то держать не умеют толком.

– Ну, насчет сопляков – это ты загнул, – примирительно сказал Санек. – Сопляки вам не попадались даже когда ты еще под Пашиным началом ходил. Но я уже сказал: поедете вы. И не о чем спорить. Лады?

Выйдя от шефа самым первым, Паша пнул ногой первую попавшуюся кадку с фикусом. Ради такой дряни вызывать его?! Да Санек спятил!

– Паша, не злись, – тихо сказал Федор, подойдя к нему и тронув его за плечо. – Если посылают нас, значит так надо.

Видимо, его уже проинструктировали о чем-то таком, чего Павел не знал, это вымораживало еще больше.

– Ты что, серьезно?! – заорал Павел, теряя терпение. – Тебе не в облом бросать жену с сыном и ехать в соседнюю область оформлять бумаги? Почему не послать каких-нибудь шестерок – пусть разгребают! Мы-то здесь при чем?

– Мы работаем – нам платят, – ответил он. – А моей жене спокойнее, если я езжу оформлять бумаги. Ей такая моя работа больше по душе, чем прежняя, когда приходилось каждую неделю затевать рукопашные с какой-нибудь мразью или детектива из себя корчить.

– Федя, только ради тебя, – сдался Павел.

Через два часа они уже сидели в машине и слушали последние инструкции начальства. Сам факт, что его величество шеф спустился лично их проводить, несомненно льстил, но заставлял задуматься о серьезности внешне безобидного поручения. Павел так и сделал. Его отсылали в Тьмутаракань, видимо, за его кабацкие похождения, потому что никому не хочется видеть своего начальника службы безопасности в состоянии хронического похмелья. Но вот в эффективности данной меры в своем отношении Павел очень и очень сомневался. Серую паршивость, угнездившуюся в его душе в последнее время, водка глушила хоть и временно, но очень удачно. А другого лекарства Павел не знал.