Мария Ордынцева - Прощай!

Прошел еще как минимум час прежде, чем в дверь позвонили, и Чума пошел открывать. Бояться уже было нечего: Юрец давно закончил свой рассказ. Юлька, ворвавшись в комнату, весело защебетала, поминутно хихикая. Юрец взглянул на нее равнодушно и заметил:

– Ну, все, пацаны, расходимся. Завтра общий сбор в семь утра здесь же. Опоздаете – ждать не будем.

«Дубли» попрощались и ушли, за ними отчалил Юрец, оставляя голубков ворковать.

Едва за ним захлопнулась дверь. Чума, тиская Юльку, заставил отступить ее к самому дивану и повалил на него. Девушка чуть-чуть посопротивлялась для приличия и стянула с Витьки штаны и рубаху. Чума, не оставшись в долгу, уже тянулся к ее бюстгальтеру. Она все-таки была чертовски хороша. Особенно, когда на ней ничего не было. Присосавшись к Юлькиной груди, Чума рукой залез ей в трусики и ощутил влагу. Это возбудило его еще больше. А Юлька, переменив позицию, уже ласкала язычком его налившийся кровью член, а затем и вовсе взяла его в рот. От этого Витька вообще всегда взлетал на седьмое небо. Равных Юльке в искусстве минета он не знал. Подождав, когда Чума дойдет до предпоследней точки, девушка неожиданно оторвалась от него, откинулась назад и раздвинула ноги. Чума легко вошел в нее и быстро кончил, а потом отвалился на спину. Юлька тут же положила голову ему на грудь и прошептала:

– Все было классно!

Чума, довольный, притянул ее к себе покрепче и пробубнил смущенно:

– Ты тоже здорово все сделала.

– Когда мы с тобой поженимся, я тебе еще не то сделаю, – пообещала Юлька. – Ты у меня самый лучший. Самый-самый.

Витьку так и подмывало похвастаться ей про форму и пистолеты. Очень уж хотелось увидеть, как она обалдеет. Но он вовремя прикусил язык, вспомнив предостережения Юрца. Зато завтра у него будут деньги, и тогда они с Юлькой закатят пир на весь мир. И он наплетет ей красивую историю о происхождении этих бабок, а она восхищенно откроет рот и прошепчет, что кроме него, ей никто в мире не нужен, даже раскрасавец Юрец.

Заехав в гостиницу, Федор оставил кейс с оставшимися деньгами и бумагами, пообещал Павлу вернуться как можно быстрее и снова уехал по делам. Павел, понаблюдав за другом всего лишь десять минут, понял, что что-то изменилось. Слишком уж озадаченный вид был у него. В конце концов, списав все на какие-нибудь бумажные дела типа отчетов, в которых при всем желании ничего невозможно понять, Павел отбросил все дурные мысли и заказал в номер еще ящик пива.

Город этот ему сразу не понравился. Какой-то уж он был муторный, серый, однообразный: деревья хиленькие, клумбы чахленькие, дома похожи друг на друга как близнецы. Ни тебе фонтанов, ни торговых центров современных на въезде в город, по дороге даже ни одного ночного клуба не попалось. Может быть, конечно, они где-то здесь и были – и фонтаны, и центры – но выяснять этого не появилось ни малейшего желания. И, еще не доехав до гостиницы, Павел решил, что никуда из номера не пойдет. Из принципа. Поэтому уже сутки, с тех пор как они приехали вчера вечером, сидел у телевизора и пил. В одиночестве, конечно, было скучновато. Ну да ничего, он еще наверстает свое, когда вернется домой.

В дверь постучали. Павел нетвердой походкой добрел до двери и открыл ее, приглашая пришедших войти. Служащий гостиницы поставил возле стола заказанный ящик пива и, получив щедрые чаевые, ушел. Павел закрыл дверь и посмотрел на себя в зеркало.

– Да-а, рожа, конечно, не самая приятная, – пробормотал он, почесав задумчиво подбородок. – Побриться что ли? – но тут же передумал: – Да ну его на фиг!

И Павел побрел к столу, на котором его с распростертыми объятьями ждала начатая бутылка водки и тарелка остывших пельменей из гостиничного ресторана.

Уже темнело, когда Федор снова подъехал к стоянке, возле которой был днем. Заплатив по таксе за одно место, он въехал на территорию и стал искать свободное место, желательно рядом с машинами для его фирмы. И такое место он нашел. Замки защелкнулись, пискнула сигнализация, возвещая о готовности к работе. Федор обошел вокруг джипа. Делая вид, что проверяет колеса и дверцы (чтобы у случайного наблюдателя не возникло подозрений), он сделал вид, что уронил ключи, и быстро присел возле одного из колес соседней новенькой «десятки» с транзитным номером на лобовом стекле.

Колесо как колесо. Ничего необычного. В чем же загвоздка? Ведь зачем-то же их поменяли! Столько брака сразу? На все четыре колеса каждой машины? Как бы они вообще тогда доехали до стоянки? Да и механик сказал, что колеса были нормальные. Но если не тронули остальное, значит дело все-таки в колесах. Посмотрим.

Федор отвинтил осторожно ниппель, но тихого шипения, какое бывает при сдутии шины, не услышал. «Очень странно», – подумал он. Шина, видимо, была чем-то наполнена. Но чем? А главное, зачем? Если бы было требование фирмы-заказчика о быстрозатвердевающем наполнителе для защиты от случайного прокола, Федор бы об этом знал. Сами поставщики позволить себе такую роскошь не могли даже при всем уважении к клиенту. Федор достал перочинный нож и проткнул шину рядом с клапаном. Если это наполнитель, дыра мгновенно должна склеиться обратно. Но, вынув нож из колеса, он с удивлением увидел, что лезвие испачкано 6елой пылью.

«Вот так-так! – сказал Фeдop сам себе. – Это уже становится интересно, Федор Алексеевич». Понюхав нож, он узнал слегка дурманящий аромат. Когда-то на Кавказе ему уже встречался этот порошок.

Завинтив ниппель, он уже собрался вставать, как услышал у себя за спиной суровый голос:

– Что это вы, гражданин хороший, делаете?

Обернувшись, Федор прикрыл глаза от слепящего света фонарика и ответил:

– Да вот ключи уронил. Пока найдешь в темноте, с ума сойдешь. Я уже ухожу, – он выпрямился, показывая охраннику ключи, пнул еще раз заднее колесо джипа и пошел к выходу, попутно интересуясь у бдительного сторожа, насколько надежно оставлять дорогую машину на стоянке.

По пути в гостиницу он купил десяток пирожков с мясом, вспомнив, что почти весь день ничего не ел. Пивом он надеялся разжиться у Павла, который, судя по тому, сколько бутылок валялось у него в номере под столом днем, собирался пить долго и много.

Дома на улицах украсились уже разноцветными ожерельями окон, гирлянды тусклых фонарей опутывали улицы пыльной паутиной света, в отдельных закоулках гремела музыка и гулял в кабачках народ. Федор, оглядывая мельком витрины встречных магазинов, думал.

Во что же они встряли? Это, наверняка, была подстава. Наркотики … Там их на миллионы долларов. Бешеные деньги. Если кто-то пронюхает, век не отмоешься. Значит, пока надо молчать. Даже Павел пока не должен ничего знать: в номере может стоять прослушка. С такими деньжищами это плевое дело. И бизнес, и милиция, и бандиты повязаны. А люди, которые это все подстроили, вероятно, имеют здесь немалые связи. Им ничего не будет стоить закопать их с Пашей где-нибудь в ближайшем лесочке. В отношении Павла это вообще отдельный случай: он ведь даже не узнает, за что пострадает. Если никто не догадается, что Федору все известно, то есть шанс вырваться. И надо его использовать. Умно, конечно, придумано. Если бы механик не проболтался, вряд ли кто-то о чем-то догадался бы. Вот уж правду говорят: меньше знаешь – лучше спишь. Ох, Паша-Паша … Не зря ты пьешь, ох, не зря! Словно чувствовал заранее …