Нина Парфёнова - Небо на цепи

Он закрыл тетрадку, задумался. Потом, отложив её в сторону, закончил:

– А в Северореченске мы пробыли всего вечер. Пароходы сдали, по знаменитой деревянной лестнице на площадь поднялись и сразу на железнодорожный вокзал уехали. Помню только, что площадь деревянными плахами вымощена, так удивительно! Вот я удивился, когда ты туда уехала! Носит, думаю, нашу семью с юга на север… – Он помолчал, вздохнул тяжело – Устал я, идите, ребята, от меня, спать буду… – И отвернулся к стене.

Лерке совсем не хотелось обсуждать с Леонидом рассказ отца, она проводила его до калитки и ушла в беседку, включив там слабую лампу, неярко осветившую её любимое кресло. Сгущались сумерки, по саду бродили тени. Лера снова думала о том, что она совсем ничего не знает о своей семье, а скоро и спросить будет не у кого. Про маминых предков она почти ничего не знала, за исключением того, что мать тоже была из потомственной флотской семьи, родители и деды её гоняли караваны барж по огромным сибирским рекам… А вот она, Лерка, совсем по-другому видит мир и совсем по-другому живёт, хотя страсть к перемене мест, к путешествиям и непередаваемому запаху дороги у неё в крови… Живот ходил ходуном, она обхватила его и уже привычно начала шёпотом успокаивать малышку: «Ну-ка, давай спокойнее, я никуда не собираюсь ехать, мы здесь побудем пока, будем папу ждать здесь, а там видно будет…»

От калитки послышался звонок. Господи, она даже застонала, ну, кто там ещё… Ничего хорошего от неожиданных визитов ждать не приходилось. Лерка тяжело поднялась и медленно пошла к калитке.

– Иду, иду, не звоните, пожалуйста, больше! – Крикнула тому, кто ещё раз нажал с той стороны на кнопку звонка.

А за калиткой стоял… Лерка даже присвистнула! Увидеть Мишу Миронова она совсем не ожидала! Шесть лет не прошли даром ни для одного из них…

– Что, Миша, изменилась я? Ты так меня рассматриваешь, что мне даже страшно…

Он опомнился и помотал головой.

– Нет, Лера, совсем не изменилась. Ты всё такая же…

Она засмеялась

–Ну да, ну да! Каждый день в зеркало смотрюсь и думаю – вот ни сколько не изменилась, хотя, порой даже не узнаю себя, особенно в этом состоянии. Пойдём, раз уж приехал, что мы на пороге-то…

В беседке она, как школьница, сложила руки на столе.

– Давай, Миша, рассказывай, что тебя сюда привело, шесть лет тебя не видно, не слышно было…

– Не хотел мешать твоей семейной жизни…

– А сейчас что изменилось? Вот ни за что не поверю, что, узнав мой адрес, ты не узнал о некоторых подробностях и пикантных нюансах моего существования… Миша, не смеши…

– Да вот, сам не знаю, что я здесь делаю… Но очень захотелось тебя увидеть. И ещё. Дело одно есть. Ты тогда в газете писала про поездку в горы… Помнишь фиолетовое ущелье?

Лерка от удивления уронила руки, осторожно кивнула. Конечно, она помнила. Они ехали на вездеходе на жадеитовое месторождение и свернули немного с дороги. Когда вездеход въехал в то безымянное ущелье, солнце почти скрылось за крутым склоном долины, последние лучи его скользили по стенкам гор. И снежники на вершине, и склоны были причудливо раскрашены – разные оттенки розового, сиреневого, фиолетового цветов бликовали и прятались за тенями.

– Это свинцовая руда, галенит. Она сама по себе, конечно, не такого цвета, серебристо-серая, с отблеском. Но, когда солнце на неё светит под определённым углом, всё вокруг окрашивается в фиолетовую гамму. Это ущелье находится на северном склоне Па-рейского кряжа и примыкает к жадеитовому месторождению. Там всего километров двадцать до северного шельфа.

Лерка приподняла брови.

– Свинцовое месторождение уходит в шельф?

Миша кивнул и вздохнул.

– Месторождение очень большое! Но! Сразу говорю – земля никому не принадлежит…

– Ну, насколько я знаю, шельф нельзя приватизировать! – уже включилась Лера.

– Но можно взять в аренду!

– Понятно, – Лерка постучала пальцами по столешнице. – А руда требует обогащения?

– Нет, Лера. Это же галенит, он содержит 87 процентов свинца. А остальное – серебро, платина и самородковое золото. А там ещё и сфалерит попутный есть в больших количествах, это цинк. Понимаешь, какая перспектива? Свинец – это аккумуляторные пластины, полупроводники, водопроводные трубы, керамика, а цинк – это радиоэлектроника, автомобилестроение, сигнальное оборудование, лазеры и даже LED-экраны… Я уж молчу про золото, серебро и платину…

– Миш, вот ты сейчас про все эти феерические перспективы рассказываешь беременной женщине которая ухаживает за умирающим отцом… Почему мне? Шёл бы со всем этим богатством к Елисееву, он бы впечатлился сильно и нашёл бы, наверное, что с этим делать.

– Нет, Лера, ни к какому Елисееву я не собирался и не пойду! Не хочу! У нас с ним психологическая несовместимость. И он же не главный, правда?

– Пошёл бы к главному, какие проблемы? – Она вздохнула. – – Вот вечно я оказываюсь между всех огней…

И тут Миша, вдруг произнёс:

– Лера ты же знаешь: «Но объясни – я люблю оттого, что болит, или это болит оттого, что люблю?» 18 18 Александр Башлачёв, «Посошок»

От неожиданности Лерка закашлялась:

– Миша, откуда?!

– Лера, ты же не одна музыку любишь, к тому же, помнишь, что я питерский.

Она хмыкнула.

– А ты где остановился? А то оставайся, если что, у нас комнат много…

– Нет. – Он помотал головой. – Я в гостинице. Ты подумай о том, что я тебе рассказал. Все документы я тебе отдам, но ни с кем общаться не буду, кроме тебя. Можно, завтра приду?

– Конечно, Миша, приходи.

Ночью ей снова снился смертельный, ползучий холод северных гор, тяжёлое дыхание близкого Ледовитого океана и сполохи северного сияния в чёрном предвесеннем небе… Было страшно, потому что с этим холодом нужно справляться в одиночку…

Ядрихинский, откинувшись на спинку кресла, смотрел на ухоженное, улыбающееся лицо Ланы Селезнёвой. Если ничего не знать об этой женщине, не сталкиваться с ней в суде или на переговорах, пожалуй, можно было бы счесть её очень красивой. Платиновый каскад волос, голубые глаза, тонкий нос, пожалуй, слишком тонкие губы, но всё же очень хороша! Но если хотя бы раз посидишь напротив неё за столом переговоров, или услышишь её вопросы и выводы в зале суда, навсегда запомнишь отнюдь не красоту, а жёсткость и абсолютную беспринципность, цепкость к мелочам и очень хорошую, злую память…

Они почти час уже разговаривали ни о чём под негромкую и невнятную музыку. Андрей слушал Лану, напряжённо додумывая свои сегодняшние мысли по поводу Вовчика. Что с ним делать, как распутать весь этот клубок, завязавшийся от его выходок? По логике, отдать бы его Лане, чтобы она его наизнанку вывернула, на всю жизнь бы запомнил очертания берегов! Если б выжил! Но… Но… Если так поступить, прилетит всем. И он, Андрей Ядрихинский, генеральный директор ОАО «Витлор», со всем своим блокирующим пакетом акций, станет следующим, и его ничего не спасёт в нынешней ситуации. Сейчас, конечно, давно не девяностые, но всё же, всё же… Мысли перескочили на сегодняшний телефонный разговор с Лерой. История с месторождениями свинца и цинка, примыкавшими к принадлежащему «Витлору» участку, выглядела очень перспективной и сулящей большие выгоды. Шесть лет назад, когда он покупал этот участок горной провинции, ему хватило ума оформить его не на «Витлор», а на подставную контору. Добраться до настоящего учредителя было невозможно, контора была зарегистрирована чёрт-те где, в Восточной Сибири. Даже Лана запарится доказывать, что она аффилирована с «Витлором». Там же и заводик ювелирный находится, дотянуться до этого актива у них руки коротки, хоть за него не надо переживать.