Нина Парфёнова - Небо на цепи

Наступила тишина. Оба молчали. А Лерка глотала слёзы, в голове вдруг ворохнулось что-то старое, давно забытое:

А «жизнь» – только слово,

Есть лишь любовь, и есть смерть…

Эй! А кто будет петь,

Если все будут спать?

Смерть стоит того, чтобы жить,

А любовь стоит того, чтобы ждать… 14 14 Виктор Цой, «Легенда»

В этот момент она испытывала острую благодарность Леониду, не вспоминая о том ужасе, что ей пришлось пережить несколько месяцев назад, когда его подопечный Вадим чуть не убил её. Только тонкие неровные шрамы на запястьях напоминали сейчас об этом, и всплывал перед глазами тот огромный гостиничный номер, и Володя склоняется к ней, лежащей у него на коленях… Она прикусила зубами мякоть ладони, сдерживаясь, чтобы не застонать от боли и тоски, тихонько отошла от отцовской спальни. На кухне она присела на табурет, долго смотрела в окно. Ветер шевелил листья яблонь и слив, солнечные пятна прорывались сквозь кроны деревьев, слепили глаза… Снова рассматривала шрамы на запястьях, интересно, почему они не загорают? Выделяются белыми полосками на загоревших руках. За этим занятием её и застал показавшийся в дверях Леонид.

– Валерия? Вы здесь? А мы не слышали, что Вы пришли, заболтались с Евгением Семёновичем… Здравствуйте!

– Здравствуйте. Да я только зашла, вот, опять полную сумку еды обратно принесла. Тётя Таня есть отказывается, слабая совсем стала, но ни в какую не ест… Не знаю, что делать… Выпишут её на днях, что толку, врачи лечить пытаются, а она отказывается…

– Жить не хочет, понятно. Может быть, мне с ней поговорить? Хотя бы попробовать убедить еду принимать?

– Спасибо Вам за помощь… А Вы уже уходите?

– Собираюсь.

– А давайте чаю все вместе попьём, с папой?

Он кивнул. Она неловко поднялась с табурета, покачнулась, Леонид поддержал её за локоть. Лерка аккуратно высвободила руку и начала собирать на поднос чайные принадлежности.

– Поможете?

Он подхватил поднос и понёс в спальню, где их встретил полусидящий на высокой подушке отец. Он спросил:

– Ну, что там Таня?

– Что Таня… Капризничает и есть отказывается…

Евгений Семёнович покачал головой и ничего не сказал. Лерка, расставляя на столе чайные приборы, вдруг вспомнила:

– Пап, а я всё забываю спросить, а что на нашивках нарукавных верхний ромбик означает?

Отец, удивился такой смене темы разговора.

– Ну, ты даёшь, дочь моряка…

– Чего ты, как-то никогда не задумывалась.

Он покачал головой.

– Да уж. Это же «петля Нельсона».

– Нельсона? Адмирала Нельсона?

– А что, есть другой Нельсон на флоте? Его после какого-то выигранного морского боя пригласили на приём к королеве. А за год до этого в битве на Канарах потерял правую руку. Собираясь на приём, он попросил перевязать пустой рукав кителя и свободный конец засунуть в карман. Получилась петля в виде ромба, это стало модным, и офицеры британского флота на кителя такую нашивку нацепили, «петлю Нельсона». Потом это и флоты других стран переняли. А уж под петлёй полоски означают корабельный чин и звание – у капитана четыре, у старпома три и так далее…

– Понятно, – протянула Лерка. – Надо же, сколько всего мы не знаем…

– А ты, Лера, вообще-то, интересовалась чем-то, помимо книг, спорта, пионерии и комсомола и своей журналистики? Да ладно, глаза-то не таращь, я же тебя не обвиняю. Я всё понимаю, это твоя жизнь, она такая же важная, как моя для меня… Вот ты же не знаешь, правда, что я в твоём Северореченске бывал?

– Пап, правда, что ли? Когда? И вообще, ты же даже на вопросы не отвечал раньше, говорил – вон, в шкафу Конецкий стоит, читай… Тебе тоже всегда некогда было…

Евгений Семёнович кивнул.

– Ну, да… Некогда… Вот так живёшь, спешишь всё куда-то, работаешь до изнеможения, наблюдаешь в стекло рубки за фарватером, буи только взглядом отсчитываешь… А потом понимаешь, что даже с родными людьми поговорить по-человечески не успел… Ладно. «Солёный лёд» 15 15 Виктор Конецкий, «Солёный лёд», первая часть трилогии «За доброй надеждой» помнишь?

– Пап, ну, чего ты глупые вопросы задаёшь? Как я могу не помнить…

– Ну, да, ну, да… Это лето 1964 года. Тебя ещё и в проекте не было. Мы с Мариной только познакомились, жениться собирались. Надо было денег зарабатывать, дом этот перестраивать, то да сё… А тут по всему побережью начали команды набирать для перегона судов на Север, по Северному морскому пути. Ну, я и записался матросом. Собрали нас всех в Измаиле, по судам распределили, их из Венгрии пригнали самоходом по Дунаю. Конецкий пишет, что они наш караван в Архангельске ждали, там контора была – Экспедиция спецморпроводок речных судов. Они-то из Ленинграда туда немецкие самоходки грузовые, СТ-276, привели, а мы «пассажиров» венгерских гнали, теплоходы серии «Дунай». А на перегонах команды неполные, человек десять-двенадцать, работа на износ, хорошо ещё, второй дек, ну, палуба, где пассажиры обычно едут, закрыт. Там ни драить, ни обслуживать не надо. Машинное отделение, трюм, ну и верхний дек, где рубка, там только и надо было работать. Да камбуз ещё, есть-то и на перегоне надо… Ну, мы и поплыли из Измаила – тот ещё был маршрут! По Дунаю в Азовское море, потом по Дону через Ростов-на-Дону, потом Волго-Донской канал, оттуда через Волго-Балтийский канал в Ленинград, а уж оттуда на Архангельск! Можете себе представить это путешествие?

Лерка с Леонидом смотрели на него во все глаза, Лерка только рукой пошевелила – продолжай, мол…

– Да, что там, я так красиво рассказывать не могу, вон, Конецкого читайте…

– Пап, ну вот, опять… – Лерка аж в ладоши хлопнула, – опять к Конецкому отправляешь?

– А куда вас отправлять… Лёнька вон по Севморпути плавал, знает, а у тебя фантазия богатая, ты почитаешь, представишь. В тот год тепло было, льдин и айсбергов не попадалось. Всё относительно спокойно прошло. Только вот… Посмотри-ка вон там, на полке, должна быть такая зелёная тетрадка общая…

Лерка порылась на полке, вытянула снизу, из-под книг, потрёпанную тетрадь, подала отцу. Он полистал её, открыл страницу, заложенную старой открыткой.

– Ага, вот… В том перегоне кого только не было, одних писателей-мореманов двое – Конецкий и даже сам Наянов 16 16 Фёдор Васильевич Наянов – легендарный начальник Экспедиции спецморпроводок речных судов по трассе Северного морского пути, писатель, учитель и друг В.В. Конецкого . Они всё написали:

«Те же, кто ходили в море выше семидесятой параллели и на Арктику, смотрели не стылыми глазами, обязательно согласятся с писателем в том, что лёд за бортами может «бормотать, жаловаться», даже «всхлипывать», а у льдин могут быть «мокрые зелёные животы», что штормовая «зыбь горбатая и зелёная», а корабли на ней «подхалимски кланяются волнам, на миг застыв в нерешительности» при «судорожных вздрагиваниях палубы»… 17 17 Олег Химаныч, «Пролив Вилькицкого. Перегон», очерк о В.В. Конецком и.Ф.В. Наянове