Штефани Хассе - Ты любишь предателя

Спустя несколько часов и после всех эклеров я в темноте возвращаюсь в Дом Воронов. Бриттани и Шерил сидят у стойки во внутреннем дворе. Меня удивляет, что Лора не присоединилась к ним. Ненавижу этих двух токсичных девиц и вспоминаю их гнусные слова о Ханне в кафе…

Быстрыми шагами я подхожу к ним.

– Вы знаете Беверли Грей?

Застигнутая врасплох, Бриттани, морщась, отвечает:

– Кто же ее не знает? Она была парой Тайлера и, по слухам, во время отбора кандидатов у нее был роман с кем-то, кто не входит в сообщество. К счастью, все об этом узнали, и она, судя по всему, не стала Вороном.

Я могла бы поспорить, что Бриттани и Шерил были теми двумя Воронами, разговор которых Ханна случайно услышала. Они живут ради любой сплетни и, если им что-то подбросить, будут трепаться об этом бесконечно.

Вот только кто им наплел, что Ханна была якобы одним из заданий для Беверли?

Когда я задаю им этот вопрос, вижу, как в их головах крутятся колесики. Поэтому я уверена, что это соответствует действительности, когда Шерил говорит:

– Без понятия.

Я намереваюсь это выяснить.

ЧЕТВЕРГ, 3.12.

В последние два дня я скрупулезно вела наблюдение за Бриттани и Шерил. К сожалению, они не часто были вместе, потому что Дом Воронов превратился в хаотичную смесь из галереи, дизайн-студии и склада для, как мне кажется, всего на свете.

По версии Дионы, скоро состоится «самое большое событие для Воронов и Львов в сфере связей с общественностью»: Уайтфилдский благотворительный бал. Его каждый год организуют активисты Воронов и Львов, чтобы показать величие обоих сообществ и их готовность заниматься благотворительностью.

Несмотря на мою неприязнь, меня тоже захватывает атмосфера в Доме Воронов. Все везде блестит и сверкает. Материалы для предстоящего декорирования фонтанируют из ящиков, которые, как стены, стоят друг на друге во внутреннем дворе. Каждый Ворон имеет свое поручение или присоединяется к группе организаторов. Кажется, что никто не спит, чтобы успеть выполнить всю работу. Учебные группы временно приостановлены, вместо этого идет шлифовка речей отдельных членов сообщества и планирование последних деталей. Все вовлечены в приготовления, будь то стипендиаты или Вороны вроде Дионы, чьи семьи присоединились к сообществу поколения назад.

Именно об этом чувстве общности Валери восторженно говорила мне в нашу первую встречу. Теперь, когда стадия отбора кандидатов, в ходе которой нас, новичков, держали на дистанции, осталась позади, я испытываю это на себе. И несмотря на весь страх, который все еще тлеет где-то глубоко внутри, это ощущение прекрасно.

Прежняя Кара убежала бы в ужасе, если бы ее обязали участвовать в организации такого большого события. Новая, расчетливая Кара видит преимущества во всей этой подготовительной суматохе, которая сейчас царит в Доме Воронов. Люди приходят и уходят, не только Львы – единственные, кто всегда имеет доступ в Дом Воронов, – курьеры, модели для показа Дионы, художники, которые будут участвовать в ивенте, и не в последнюю очередь бывшие члены сообщества, которым нужно добавить блеска собственному имиджу. За прошедшие дни я провела дюжину интервью для « Сплетника» – притом, что в большинстве случаев было бы достаточно просто поменять имя интервьюируемого. Каждый раз одни и те же поверхностные, будто заученные наизусть ответы.

– По какой причине вы оказываете поддержку Уайтфилдскому благотворительному балу?

– У меня есть большое желание поддержать тех, кому повезло не так, как мне.

Каждый раз мне стоило каких-то сверхусилий продолжать улыбаться и не поддаться порыву закатить глаза, громко рассмеяться или переспросить, проявляют ли они свою добродетель так же и в остальное время года, или спонтанно открыли в себе социальную жилку исключительно в связи с колоссальным общественным весом этого мероприятия. Но, по крайней мере, я могу периодически допрашивать Шерил, которая фотографирует тех, у кого я беру интервью. Без Бриттани она тихая, даже застенчивая. К сожалению, она, похоже, действительно не имеет представления, кто в прошлом году распространил те слухи. Очередной тупик.

Мой будильник сегодня звенит раньше обычного, чтобы мы с Дионой могли спокойно позавтракать. Но та часть меня, которая верна привычкам, против раннего подъема и саботирует пробуждение, хотя вообще-то я настоящий жаворонок. Полусонная, я неуклюже выхожу из комнаты. Для того чтобы спуститься, я должна для начала протиснуться между двумя стойками одежды, поскольку Диона расширила свое рабочее место на весь коридор, вместо того чтобы воспользоваться свободными комнатами с другой стороны этажа.

Зевая, я иду к лестнице, когда мой мозг замечает какое-то движение. Но, поскольку мое тело, очевидно, еще пребывает в глубоком сне, я реагирую со скоростью ленивца. Ранним утром здесь никого не должно быть, потому что только мне и Дионе могло прийти в голову добровольно встать в пять часов утра. Немного адреналина, что я могу выработать в это время, пробуждает меня настолько, что я поворачиваюсь в сторону этого движения. Толстое ковровое покрытие в галерее поглощает звук моих шагов. Два мешка для одежды на стойке, которая стоит прямо у стены рядом с лестницей, слегка покачиваются, как будто кто-то их задел. Остатки усталости исчезают, как после инъекции адреналина, потому что я не вижу никого, кто мог бы вызвать это движение. Ладони становятся влажными, а сердце стучит так часто, что дыханию приходится подстраиваться. Я ускоряюсь.

Если я сейчас закричу, меня услышат другие Вороны? Я подумываю постучаться к Дионе, но исхожу из того, что она уже сидит за своим завтраком со смартфоном в руках и «следит за жизнью своих будущих клиентов, чтобы быть максимально подготовленной». Так она объясняет «копания в желтой прессе».

Я думаю об этом до тех пор, пока движение обоих мешков для одежды внезапно не прекращается. Кто-то прячется за ними, неподвижно застыв у холодной каменной стены рядом с подсобкой?

Я подхожу ближе. Медлю. Жду. Мой пульс зашкаливает. Собираю в кулак всю смелость, трясущимися пальцами отодвигаю в сторону мешки – и смотрю на пустую стену с узорами на обоях.

Громко выдыхаю. Все это делает меня параноиком! Запрокидываю голову, закрываю глаза и глубоко дышу, чтобы успокоиться. Что-то касается моих ног, обутых в плюшевые тапочки, и я кричу.

В то время как эхо еще только добирается до окон внутреннего двора, за которыми пока кромешная тьма, я вижу, как от меня удирает крохотная серая кошка. Она проносится на лестницу и прыгает со ступеньки на ступеньку вниз. Чуть погодя, я бегу вслед за ней и ловлю перед первым этажом. Она мяукает, извивается и царапает своими гадкими когтями.