Елена Тюрина - Наследники графа. Александрин

– Мой старший сын сбежал в Англию, чтобы воевать на стороне Кромвеля, а младший, окончив Наваррский коллеж, посвятил себя изучению богословия и собирается стать священником, – вздохнул граф. – Для нас всех это стало, мягко скажем, неожиданностью. Но это его выбор.

Подросшая дочь графа де Куси была невероятно прекрасна – изящная, юная, излучающая радость. Но испанский гранд желал, чтобы она стала невестой его сына не только поэтому. Он хотел получить ее для своего Рафаэля вместе с ее богатым приданым и родством с древним и влиятельным французским родом. Поэтому и учил сына, чтобы тот, подчиняясь прихоти своенравной Александрин, скакал вместе с ней на лошадях по полям, слушал, как она поет и играет на клавесине. Только бы находиться рядом, добиться ее расположения, чтобы она намекнула отцу, что он ей приятен.

Рафаэля Саласара Александрин знала с детства. Да, ей рассказывали – когда она родилась, ее отец, охмелев за праздничным столом, пообещал отцу Рафаэля, дону Линаресу Саласару, что дети их поженятся. Но со временем эта договоренность забылась. Ведь во время уговора граф де Куси и дон Саласар были во всем равны, а сейчас семья испанского дворянина в немилости у короля и обеднела. Не вспоминать же теперь о данном двенадцать лет назад во хмелю обещании? Но если бы о нем забыл и сам Саласар… Его приезд вместе с сыном, чтоб познакомить будущих жениха и невесту, стал для графа неприятной неожиданностью.

Александрин держалась с Рафаэлем приветливо, но ни разу не дала понять, что он хоть немного ей нравится. Юноша был ровесником ее брата Армэля. Но хотя он и был видным, высокого роста, хорошо сложенным, однако в крупных чертах его лица ей виделось нечто отталкивающее. Когда Александрин с плачем заявила матери, что никогда – ни через пять лет, ни через десять – не выйдет замуж за Рафаэля, графиня пообещала ей сделать все возможное, чтобы этого не случилось. Тем более что родство с этим хоть и знатным, но нищим испанцем ей было ни к чему.

Граф и шевалье вошли в кабинет де Куси. Тот жестом предложил де Монфору сесть в кресло, сам же расположился за столом.

– Я не буду воевать на его стороне, – сразу предупредил граф.

– Я не прошу вас воевать за Мазарини. Я прошу вас воевать за французов.

– Точнее воевать с французами за одного итальянца и за испанку, которая пытается ему помочь удержать власть, – скептически произнес вельможа.

– Понятно, – Мишель понимал, что уговаривать друга не имеет смысла. Если граф что-то решал, его обычно невозможно было переубедить. Но и уезжать сразу, вот так, он не мог.

Вечером друзья пили в кабинете Куси, отмечая встречу. Граф был на редкость сдержан и выпил гораздо меньше увлекшегося де Монфора. Временами Арман поглядывал на часы, словно куда-то спешил. Но посланец кардинала не замечал этого.

Графу было приятно вспомнить прошлое. Но настоящее его интересовало гораздо больше… Он снова посмотрел на часы. Оказалось уже десять.

– Ладно, дорогой друг, вам пора отдохнуть. Тем более вы с дороги.

Намек на то, что граф больше не желает продолжать застолье, был настолько очевидным, что шевалье, хоть и расстроившись, решил, что действительно пора отправляться спать.

Утром он на правах старого друга, особо не церемонясь, явился в комнату к де Куси. Шевалье спешил сообщить о том, что уедет сегодня же. Монфору не было смысла оставаться, раз он все равно ничего не добился от друга.

Граф был в халате. Он сидел в кресле листал какие-то документы, некоторые из них подписывая.

– Входите, де Монфор, – бросил он и снова уставился в свои бумаги.

– Дорогой друг, я хотел попрощаться.

– Как, вы уже нас покидаете? – удивился хозяин замка. – Вы же еще толком не погостили. Вы хотя бы позавтракаете с нами? Я познакомлю вас с Саласаром. Думаю, вам будет интересно с ним пообщаться.

Граф встал, прошел по комнате, и, заметив что-то возле кровати, поднял кремового цвета чулки своей жены. Она забыла их, уходя сегодня утром из его спальни… Шевалье догадался об этом, и почему-то смутился, отведя глаза. Хоть он и был не силен в таких вещах, но чулки из тонко выделанной нежной козьей шерсти, украшенные кружевом, ленточками и золотыми стрелками были явно очень дорогими. Очевидно, Арман не отказывал супруге ни в чем. Граф небрежно бросил эту изящную часть женского туалета на кровать, чтобы служанка потом отнесла их хозяйке.

– Завтрак подадут в десять. Спускайтесь, Монфор, я вас прошу, – улыбнувшись, сказал ему граф де Куси.

… Графиня ступила в гостиную. Сидевший там человек вежливо поднялся, завидев входящую женщину. Она пристально вгляделась в незнакомца. Красивый, статный мужчина. Правда, несколько сухощав, точнее поджарый, как породистый жеребец. Одет он был в прекрасный темно-серый костюм и белоснежную рубашку. Но де Монфор явно не умел изысканно и дорого одеваться. Чувствовал себя неуютно, потому что больше привык к военной форме. Нельзя сказать, что графиня являлась чересчур впечатлительной дамой. Но встретившись с гостем глазами, она чуть не позабыла обо всем на свете. Глубокий взгляд темных глаз словно обжег ее. С трудом взяла себя в руки и постаралась говорить как можно холоднее.

– Доброе утро, господин де Монфор. Супруг предупреждал меня о вашем приезде. Что привело вас к нам? Ведь вы уже столько лет не общались.

«Она великолепна! – подумал шевалье. – Только глаза полны эгоизма и самовлюбленности».

– Всего лишь желание увидеть старого друга, – просто ответил мужчина.

Потом медленно нагнулся, чтобы поцеловать ей руку. Почувствовав тепло его ладони и мягкое прикосновение губ, графиня на секунду потеряла дар речи.

«Господи, как она великолепна!» – вновь потрясенно подумал он.

Роскошный материал дорогого платья кораллового цвета плотно облегал лиф и ниспадал каскадом атласа и кружев, подчеркивая все еще довольно тонкую талию Анны. От восторга по коже мужчины забегали мурашки.

Шевалье не заметил, как у него из кармана, когда он целовал графине руку, выпало письмо. Анна указала ему на это. Она заметила на конверте печать с гербом Мазарини.

– Ну вот у меня флеш-рояль и сошелся. Ожидая, что граф бросится вместе с вами помогать Мазарини, вы промахнулись тотально. Он фрондер, – объявила хозяйка и снисходительно улыбнулась, видя, как вытянулось лицо мужчины от удивления. Монфор понял, каким дураком выставил себя перед другом.

Он старательно придумывал, что бы такого ей ответить, когда вошли дон Саласар с сыном. Через минуту появился и граф.

Александрин явилась последней. Крутилась перед зеркалом, прихорашивалась как обычно, потому и задержалась. Монфор при виде дочери друга удивился, что та ни капли не похожа на графа. Все от графини взяла – те же длинные светлые волосы, большие голубые глаза… Девочка была одета очень нарядно – светлое атласное платье мерцало, красиво ниспадая до пола, на широких рукавах блестели вышитые золотом узоры. И держалась Александрин крайне уверенно. Никакой робости, одна светлая улыбка.