Шпилька С.В. - Танцы под луной

Ронон почувствовал леденящий холод в ладонях перед тем, как проснулся. Форточка оказалась открытой нараспашку. Из нее злыми порывами врывался северный ветер – первые отголоски наступающей осени. Легкая занавесь поднималась над лицом господина, а стекло в раме тревожно дребезжало. Мужчина вскочил с кровати как ошпаренный и в гневе закричал:

– Пона! Пона, черт тебя дери, где ты!? По – на!

Так звали его наложницу с легким телом и мягким лицом. Она готовила для господина, убиралась в особняке, а иногда, когда он хотел, согревала его по ночам. Два года назад Ронон выменял её всего на одни мешок с початками кукурузы. Ее бывший владелец был то ли слеп, то ли глуп. А может, и то и другое вместе. Сначала Ронон хотел отправить Пону на работы в поле вместе с другими рабынями, но почти сразу передумал. Она привлекала его физически, а это удавалось далеко не каждой женщине.

– Ронон? – Отозвалась она, как только влетела в его комнату. – Что стряслось, почему ты не спишь?

– Ты оставила форточку! – Прорычал он. – Теперь мне придется тебя наказать.

– Умоляю тебя! Прошу прости меня, господин, прошу! – Лепетала наложница, закрывая форточку и затворяя шторы. – Этого больше не повторится, никогда, слышишь, Ронон? Никогда.

Пона упала перед ним на колени, опрокинула лицо в ладони и заплакала. Она видела как он зол сейчас и точно знала, что с ней будет теперь. Сама виновата, такая глупая и ленивая, не зашла вчера к нему, чтобы проверить всё ли в комнате в порядке.

Ронон поднял ее с пола также легко как половую тряпку и бросил на еще теплую постель. Пона упала на живот. Мысли о насилии возбуждали, сердце начинало биться с бешенной скоростью, кровь ударяла в виски. Молодой господин рывком стянул плеть со стены и хлестнул Пону по спине. Она простонала. Женский крик взбудоражил. Он дернул ее платье вверх и опустил плеть на голый зад. По темной коже прошлась ярко-красная косая черта. Он ударил девушку еще несколько раз и отшвырнул плеть в дальний угол комнаты.

Пона дрожала, но старалась больше не рыдать. Она глотала свои всхлипы и слезы, потому что хорошо знала, что хозяин это ненавидит. Со спины на её узкие бедра стекал тонкий ручеек крови перемешанной с потом. Ронон не знал, что из этого заводит его сильнее. Её кровь и слезы или его личная неприкосновенность и безнаказанность. Он подошел к девушке, одеялом растер по спине следы крови, поцеловал под лопаткой и грубо вошел. Она еще не была готова, но он даже не думал тормозить. Его тело нагрелось до предела, единственное чего он хотел сейчас, это быстрой и жесткой разрядки.

– Тебе хорошо со мной Пона? – Проревел он, задыхаясь от возбуждения.

– Хорошо, господин, мне очень хорошо с тобой! – Выдохнула женщина. Когда-то это было правдой. Раньше она гордилась тем, что кукурузный король выбрал именно её. Но он был так не осторожен с ней все эти годы. Ей пришлось вынести тонны унижения и боли, и теперь Пона чувствовала себя еще более черной и грязной, чем до встречи с господином.

– Тогда улыбайся, черномазая обезьяна, почему ты такая грустная? Где твоя улыбка, Пона?

Женщина широко улыбнулась, оголяя белоснежные зубы. Он сжал ее челюсть и положил несколько пальцев ей в рот. Она обхватила его кисть и стала посасывать, будто младенец соску.

– Вот так. Да-аа! – прохрипел он.

Когда все закончилось, Ронон откинул от себя любовницу и отвернулся. Ее черная кожа это уродство, он испытывал только отвращение к ней и всем остальным рабам. Не медля и секунды здесь, он оделся и покинул комнату. К его возвращению Пона перестелет кровать, от ее присутствия тут не должно остаться и следа.

Когда Ронон закончил воспитывать свою наложницу, было еще только четыре утра, но он больше не мог заснуть. Мысли о том сне про младенца пугали. Ронон боялся даже предположить, какое толкование может иметь этот странный сон. Смерть ведь не может присниться к чему-то хорошему? Впрочем, это лучше узнать у ясновидящей Янгир.

Оставшись наедине с собой, наложница опустила руку между ног, потом нехотя углубила пальцы в промежность. Там было полно его семени, он снова это сделал. Ему совершенно плевать на количество детей, которых ей пришлось убить еще до рождения. Последний выворот был той зимой, она больше этого не вынесет. Если у нее завяжется новый плод, бог свидетель, она перережет господину глотку. Она будет плясать и смеяться, наблюдая, как кровь рывками вываливается из его шеи.

Пона сжала трясущиеся челюсти и поклялась себе, что точно это сделает, она устала от его угроз. Женщина приподнялась на локти и посмотрела на дверь. Ей показалось, что она уже слышит его крик, разрывающий воздух в клочья. «Избавься от ребенка, Пона, или я избавлюсь от тебя! Он может родиться черным, а я никогда не переживу такого позора! Убей этого ублюдка как можно скорее!».

Миранда открыла глаза. Солнце только начинало выползать из-за линии кукурузного поля, но уже успело раскидать по бараку белые полоски. Она как могла, прогладила волосы пальцами, выуживая прутики соломы. Мери бесшумно спала рядом, а остальные женщины уже собирались в колонну. Значит, проспала. Она подошла к корыту с темной водой, наклонилась над ним и замерла на мгновение. Когда вода неподвижна, можно хорошо рассмотреть черты своего лица. У Миранды были маленькие карие глаза, высокий лоб, широкие приподнятые скулы и прямой аккуратный нос. Это черты аристократа, однажды сказала ей молочная мать. Тут не было зеркал, но и без них было понятно, что цвет ее кожи белый. Ну, вообще-то он всегда был довольно смуглый. Загар плотно нарос за все эти годы тяжелой работы на кукурузе. Родиться бы ей на воле, каждый день прятаться в стенах дома и в тени прекрасных пальм, лицо сияло бы благородной белизной.

После умывания Миранда заплела тугую косу, закрутила ее вокруг головы, а конец закрепила железной невидимкой к затылку. У нее были длинные темные волосы. Вот теперь можно спешить. Другие женщины давно шли стройной колонной вдоль аллеи каштанов. Они дружно тянули грустную песню. Миранда ее узнала, это была история о несчастной рабе Касандре. Девушка страдала от неразделенной любви и однажды утопилась в ручье, кишащем аллигаторами. Мотив, кстати, довольно веселый.

Она схватила плетеный мешок и побежала за другими женщинами, на ходу обвязывая талию поясом. В мешке лежал рубак и веревка. Девушка мчалась со всех ног и позволила себе сбавить темп только, когда нагнала колонну. На поход до кукурузного поля уходило примерно столько же, сколько Миранда тратила на штопанье мужских штанов. Это не далеко и не близко.

Кукурузное поле надменно смотрело на них. Вчера тут были мужчины, они повалили деревья. Сегодня женщины будут рубить початки и складывать в глубокие блюда, сплетенные из той же кукурузы. Все здесь было сделано из нее. Их рубахи, штаны, мокасины на ногах, мешки, головные повязки и шляпы, корзины и люльки для младенцев.