Джейн Кренц - Дымка в зеркалах

Томас подождал, пока Элисса села в машину, завела двигатель и тронулась с места. Лишь тогда он вернулся в кафе.

– Вы молодец, что помогли бедной женщине, – сказала ему Леонора. Глаза ее загадочно блестели.

– Мистер Палочка-Выручалочка всегда к вашим услугам.

– Не надо так. Вы правда молодец.

Томас вздохнул и бросил взгляд в сторону двери:

– Керн был коллегой Бетани. Она восхищалась им, его работами. Дэки говорил, что она смотрела на него как на образец ученого… своего рода идол. Бетани было бы неприятно, что Керн иди его дочь оказались в таком унизительном положении.

– Так нельзя! – Элисса довела профессора Керна до его спальни. Она выбилась из сил и дрожала с головы до ног от усталости и нервного напряжения. Ей безумно хотелось выплеснуть свой гнев и обиду, но по опыту она знала, что к добру это не приведет.

– Тебе нужно бросить пить, папа. Ты просто убиваешь себя.

– Это мое дело. – Осмонд рухнул на кровать и отвернулся лицом к стене. – Если я захочу умереть, я так и сделаю.

– Пожалуйста, не говори так.

– Убирайся.

– Тебе надо побеседовать с доктором.

– Что ты можешь об этом знать? Сказано, убирайся и оставь меня в покое!

Элиссу охватило глубокое разочарование и мучительное чувство собственной беспомощности. Сегодня с ним бесполезно разговаривать.

Она вышла из комнаты и осторожно прикрыла за собой дверь.

Теперь она поняла, что совершила большую ошибку. Не надо было сюда приезжать. С чего, ради всего святого, она решила, что сможет установить нормальные отношения с этим человеком? Она смутно надеялась на некую духовную близость, поддержку… Все оказалось иллюзией. Семейные узы не интересовали Осмонда Керна. Он жил прошлым. Главное событие в его жизни случилось много лет назад, когда профессор открыл и опубликовал свой алгоритм. С тех пор ничто не имело значения, даже его собственная дочь.

Элисса уже несколько раз порывалась разорвать эти тягостные отношения и уехать, вернуться к прежней жизни, когда она была финансовым аналитиком в «Фениксе». Она даже пыталась собрать чемодан. Но каждый раз перед ее мысленным взором вставал Эд Стовал: сильный, надежный, настоящий мужчина. Элисса вынуждена была признаться себе, что не сможет покинуть город, пока не выяснит, как, собственно, Эд к ней относится. Если как к другу, то надо уезжать, и пропади все пропадом. Или все же она может рассчитывать на нечто большее?

Элисса медленно шла по полутемному дому и, наконец, остановилась у кабинета отца. Эта комната содержала все, что еще имело значение для профессора Керна. Почетный знак за открытие в области математических наук висит на стене. Книжный шкаф набит толстыми и тонкими томами, местами здорово потрепанными и засунутыми кое-как. На столе стоит компьютер. Элисса подумала, что комната до обидного безлична. Здесь нет даже портрета ее матери. Отец не сохранил ни одного письма из тех, что она посылала ему все эти годы.

Элисса села за письменный стол и уставилась в темный монитор. Неожиданная мысль пришла ей в голову: интересно, что профессор сделал с деньгами, которые получил за свое открытие? Она унаследовала часть его таланта и стала первоклассным финансовым аналитиком, но он и не подумал обратиться к ней за советом, как разместить капитал. Что же он сделал с деньгами?

Движимая любопытством, Элисса протянула руку и включила компьютер.

Ренч встретил их у дверей. Он принес в зубах кусок изжеванной веревки и положил его к ногам Леоноры. Потом уселся и уставился на гостью, ожидая похвалы.

– Чудесная веревка. – Девушка осторожно взяла подношение, стараясь не касаться особо обмусоленных участков. – Спасибо.

Довольный, что его подарок оценили по достоинству, пес потрусил в гостиную. Леонора последовала за ним, но застыла на пороге, пораженная отделкой комнаты. Она сделала еще несколько медленных шагов, чтобы оказаться в центре жилого пространства, и принялась не спеша оглядываться, удивляясь теплому цвету и сочным краскам декора. Она чувствовала, что Томас наблюдает за ней, но не пыталась скрыть своего восхищения:

– Невероятно! Кто работал с плиткой? Вы нашли чудесного декоратора!

– Я все делал сам. Дом небольшой, и работа заняла не так уж много времени… хотя, признаться, сил потребовалось немало.

Девушка подошла к стене и провела ладонью по золотистой шероховатой поверхности. Ренч опять оказался рядом и тыкался ей в ноги. Она погладила его, но он не желал оставить ее и требовал еще внимания. Леонора, почесывая собачьи уши, продолжала любоваться комнатой. Какой необыкновенный узор на лепнине, соединяющей потолок и стену… Все детали интерьера смотрятся на удивление органично. А уж цветовая гамма восхитила бы и художника эпохи Возрождения. Дом являл собой цельное и удивительное произведение искусства.

– Неужели вы действительно все сделали своими руками? – спросила Леонора.

– Это хобби, – пожал плечами Уокер. – Что-то вроде работы по совместительству. Я покупаю удачно расположенные дома, а потом переделываю их.

– Нет-нет, это нельзя так называть! Произведение искусства не может получиться в результате работы по совместительству.

Томас лишь улыбнулся и пошел к стойке, делившей пространство на гостиную и столовую.

– И что потом вы делаете с домами? Выставляете на продажу? Но ведь это должно быть очень тяжело – расставаться с вещью, в которую вложил столько сил.

– Ну, все не так страшно, потому что обычно дома не попадают на рынок.

– То есть вы их не продаете?

– Конечно, продаю! Но не сразу. Знаете, если не торопиться и подождать, то дом обязательно находит своих хозяев. Людей, для которых он… ну, которые ему подходят. Так что мне не приходится искать покупателей.

– Значит, именно так вы зарабатываете на жизнь? – Леонора оставила разнежившегося Ренча и села на стул у стойки.

– Это лишь малая часть доходов. Обычно я занимаюсь вложением денег.

– Чьих?

– Наших с Дэки. Когда-то давно я дал брату средства на создание фирмы, он разработал программное обеспечение для компьютеров, которое крупная компания купила за очень хорошие деньги.

– Понятно. А где вы научились создавать такое? – Леонора обвела рукой дом.

– Мой отец был подрядчиком, а мама – художницей. Думаю, мои занятия – результат сочетания их генов.

Леонора рассеянно водила пальцем по керамическому узору, покрывавшему стойку.

– А что ваши родители? – спросила она.

– У них все неплохо. Они развелись, когда мы с Дэки были еще детьми. Это был шумный и тяжелый развод. Такой, знаете, когда обе стороны ссорятся, и выясняют отношения, и спорят из-за опеки и права видеться с детьми, и чтобы – не дай Бог – одному не досталось прав больше, чем другому… Но с тех пор прошло достаточно много времени, и все пришло в норму. Отец женился на своей подружке, которая моложе его на двадцать лет. Мама живет в какой-то общине художников. Они оба кажутся вполне счастливыми.