Серж Бэст - Любовь под грифом «секретно»

Написание любовно-приключенческого романа было для меня приятным делом. С его написанием я не торопился, так как не был уверен, что мужчине вообще следует браться за написание любовного романа, ведь общеизвестно, что их, в основном, пишут женщины. Однако через некоторое время я убедил себя, что могу взяться за его написание. Подвигло меня на это забавное свидетельство, которое я отыскал в талмуде под названием «Книга мертвых». Оказалось, что в прошлой жизни я был женщиной-танцовщицей, проживавшей в Африке. Этого аргумента, а также то, что я был рожден восьмого марта – Международный женский день, было для меня достаточно, чтобы мои сомнения на сей счёт развеялись.

По ходу написания романа меня часто одолевала мысль, а понравится ли вообще моему читателю то, что я написал. Не внёс ли я свой вклад в опошлении секса, который во все времена является для человека источником величайшего удовольствия и самого распространенного беспокойства.

В такие моменты я подвергал беспощадной ревизии всё то, что было уже мною написано. В один из таких периодов, устыдившись своего творчества, я отправил в корзину большинство откровенных описаний сцен сексуального характера. Впоследствии я пожалел об этом, но восстанавливать написанный ранее текст не стал. И последнее, что хотелось сказать своему читателю. Сюжетная линия романа в отдельных эпизодах выстроена на событиях, действительно имевших место, что делает его, в определенном смысле, более интересным.

Серж БЭСТ

Париж буйствовал. Багрово-дымное пламя горевших автомобилей, подожжённых экстремистами из мусульманской среды в его различных кварталах, озаряло ночь. На северо-западе столицы многие улицы и переулки оказались запруженными толпой, гул которой, подобно штормовому морю, волнами охватывал близлежащие дома. Толпа явно нервировала полицейских.

Сквозь толпу, непрерывно сигналя, пробиралась серебристого цвета легковая машина. Жандармский младший чин подскочил к ней, открыл дверцу и толкнул дуло автомата в лицо водителю.

– Месье! – многозначительно сказал он, положите руки на руль и, пожалуйста, без шалостей, иначе получите пулю в лоб.

– Позвольте, предъявить вам жетон, и уберите руки с курка, чтобы не застрелить по неосторожности офицера жандармерии, – сказал в ответ ему сидевший за рулем мужчина и показал жетон майора жандармских войск Франции. Мясистое лицо полицейского расплылось в широченной улыбке, он, молча, козырнул, и отошёл к стоящему поодаль напарнику.

Офицером, предъявившим жандармский жетон, был Серж Беранже. Предъявленный им жетон был документом прикрытия, в действительности Серж являлся начальником отдела Главного управления службы внешней разведки Франции (DGSE), в звании полковника. Он явно спешил на своем новом «инфинити», выдавливая из него все скоростные возможности. Это был крепкий, лысоватый шатен, среднего роста, с седыми висками и выцветшими бровями. Его покатые плечи и мощная шея выдавали в нём борцовское прошлое.

Несколько часов назад случилось явно непредвиденное событие, которое его сильно огорчало. Жюстин Бранен, сотрудник Главного управления контрразведки (DCRI), привлечённая вышестоящим руководством в качестве «медовой ловушки» для работы по делу «Мокс», попала в автомобильную катастрофу и её отвезли в военный госпиталь, куда он сейчас и направлялся.

Жюстин являлась чрезвычайно ценным сотрудником не только из-за внешних данных, но и потому, что в совершенстве владела русским языком и была на редкость умна. Поэтому её отсутствие накануне запланированной встречи мэра Парижа с русским мэром Малаховым было явно нежелательным. Серж разработал детальный план её проникновения в ближайшее окружение Малахова, рассчитывая получить важную информацию относительно перспектив участия Франции в совместном с Россией строительстве в Сибири завода по производству уран-плутониевого топлива, именуемого «Мокс-топливом».

Строить этот завод Россию побуждали взятые международные обязательства по утилизации оружейного плутония демонтированных ядерных боеголовок.

Объективно складывалось так, что шансы у Франции войти в российский проект были ничтожно малы. Из последней шифровки, пришедшей из резидентуры посольства в Москве, было понятно, что русские, скорее всего, выберут в качестве прототипа своего завода по переработке оружейного плутония немецкое предприятие компании Сименс в Ханау. Этому способствовал один из российских сенаторов, который с целью лоббирования данного вопроса обратился в правительство России. Его заинтересованность была понятной, он являлся российским немцем, у которого в Германии жил родной брат, – крупный бизнесмен.

Перед Сержем была поставлена задача – найти среди русских политиков авторитетного союзника Франции, через которого в дальнейшем можно дискредитировать немецкий проект и показать преимущество французского проекта. После длительного поиска такой кандидат на роль союзника Франции им был найден. Это был мэр областного центра, вблизи которого было намечено построить данный завод.

Выбор на 55-летнего мэра Николая Малахова был сделан им неслучайно. Первичные данные, полученные им по каналам агентурной сети, указывали, что Малахов неординарная личность, хотя во многом противоречивая и порой даже авантюрная, но с хорошим публичным рейтингом. В его биографии было немало тёмных пятен, требующих детального изучения, однако внутреннее чутье подсказывало ему, что Малахов, тот самый человек, мнение которого, при определенных условиях, может стать более значимым в кругах местного истеблишмента.

К тому же Сержу симпатизировало, что Малахов был внешне схож с давним другом его отца, известным актёром кино Жаном Полем Бельмондо. У него, как и у дядюшки Жана, было такое же худое лицо, большие вывороченные губы, мясистый нос и наглые глаза.

Доводы, приведенные Сержем относительно пригодности Малахова к оперативному использованию, были признаны руководством убедительными, в связи с чем был дан зелёный свет на организацию встречи мэра Парижа с русским мэром.

Будучи патриотом своей страны, Серж был доволен, что проекты по утилизации оружейного плутония на территории Франции признаны невыгодными с коммерческой точки зрения. Он всецело разделял взгляды тех, кто считал, что плутониевое дерьмо, загрязняющее окружающую среду и способное взорваться, лучше утилизовывать на территории других стран. Вместе с тем ему было искренне жаль, что этот выбор пал на историческую родину его предков.

Он откровенно недоумевал, почему русские чиновники усиленно замалчивают, что при производстве «Мокс-топлива» плутоний неизбежно попадёт в окружающую среду. Кроме того, его переработка связана с необходимостью массовых перевозок по железной дороге, и это создаст благоприятные условия для совершения экстремистами террористических актов.