Елена Ковалёва - Карга

Божена поздоровалась и присела между Надей и одной из женщин. Поглядывая в окно, сделала подруге знак – не хотелось ничего говорить при посторонних. Затем на минуту вышла из купе, вернулась и опять выглянула в окно.

– Надя, главное, утром не забыть краба!

– Где он?

– У проводницы в холодильнике.

– Слушай, Боженка, так неожиданно прозвучал вальс! В последний раз я слышала музыку на вокзале в глубоком детстве.

– Наверное, высокий гость едет в Хабаровск! – Божена, не увидев за окном Якова, снова присела рядом подругой.

– А, может, это в нашу честь? – Надя рассмеялась.

– В этом вальсе история неразделенной любви. Композитор влюбился в жену полковника.

– Ты уверена, что неразделенной?

– Точно сказать не могу. Знаю только, что композитор, он же полковой капельмейстер, и полковница ехали в одном купе из Хабаровска во Владивосток, – Божена всматривалась в фигуры провожающих за окном. Вальс «Амурские волны» – символ Хабаровска. Хотя написан во Владике. На Амурском Заливе.

– Красивая мелодия. Слова есть?

– Да, слова есть. Хочешь спеть?

Поезд тронулся. Якова на платформе Божена так и не увидела.

Соседки приступили к ужину, а девушки отправились в вагон-ресторан – ни вареных яиц, ни жареной курочки они с собой не прихватили.

– Ну, рассказывай, – Надя подняла бокал. За любовь?

– За любовь! Еще за веру и надежду. То есть за тебя, Надя! – Божена тряхнула головой, пытаясь отогнать досаду от того, что Яков не заглянул в окно купе.

– Кто этот таинственный незнакомец?

– Я не рассказывала тебе… Встречаюсь с мужчиной старше себя.

– Женатый?

– В разводе.

– Тогда… почему бы нет? – спросила Надя.

– Боюсь, он слишком хорош для меня. Мужчина без недостатков.

– Совсем без недостатков?

– Разве только возраст…

– Тебя это волнует? Рожать не собираешься.

– Не собираюсь.

– Зря!

– Вспомнила! – Божена, отпив из бокала, положила в рот кусочек осетинского пирога – кухня в дальневосточных поездах была многонациональной. Есть недостаток! Он мне сам сознался.

– Нет своего жилья? Угадала? – Надя тоже съела кусочек пирога с зеленью и сыром.

– Не угадала – ждет квартиру от Пароходства. Временно живет в гостинице для моряков.

– Что же тогда? – Надя наморщила лоб, а веснушки на ее щеках запрыгали от любопытства. Ночью храпит?

Девушки засмеялись. Немногочисленные гости вагона-ресторана стали оглядываться на них: мужчины с явным интересом, дамы с осуждением.

– Ребенок? – Надя, поджав губы, понимающе покачала головой.

– Нет, Надюша! – Божена не стала говорить подруге о взрослой дочери старпома от первого брака.

– Носки по квартире разбрасывает? – Надя захихикала.

Божена, выдержав паузу и притворившись серьезной, сообщила:

– Он не умеет водить машину!

– Да-а-а? – Надя была обескуражена ответом, как прежде Божена.

– Точно так! – ответила словами старпома Божена, приставив руку к голове на манер приветствия. Зато отлично водит корабли!

Подруги расхохотались.

Уже лежа на верхней полке, Божена вспомнила, что Яков не передал ей адрес родителей Риты Юрьевны.

«Но, ничего, – подумала она, засыпая под стук колес. Если нас не встретят, позвоню во Владик».

На вокзале в Хабаровске артисток ждала большая компания. Сентябрь – любимый месяц хабаровчан: спадает летняя духота и до холодов еще далеко.

Фаня собрала всех встречающих в свою машину – родителей Божены, маму Риты и хорошего друга Божены, солиста театра музыкальной комедии Василия – и привезла к утреннему поезду. Василий, узнав, что Божена рассталась с Леонидом, готов был предложить ей руку и сердце, не выходя из авто.

Пока обнимались на перроне, знакомились – чуть не забыли про краба. Божена вернулась к проводнице.

– Самое главное чуть не забыли, – улыбнулась она, спуская пакет с крабом по ступенькам в руки подруги, которой он предназначался.

Фаня, согнувшись под тяжестью подарка, поставила пакет на землю. Заглянув внутрь, одобрила со знанием дела:

– Шикарный экземпляр!

Решили, что родители Божены прогуляются до дома пешком – они жили на Амурском бульваре, недалеко от вокзала. Отвезут маму Риты Юрьевны, а потом уже поедут на новую квартиру Фаины – на Пушкина.

– Мамочка! – Божена обняла маму, потом отца, отметив про себя, что вид у обоих родителей уставший. Как Ева? Малышка?

– Все хорошо, доченька, – мама едва сдерживала слезы радости.

– А, может, все-таки, поедете к нам? – спросил отец.

Надя обратила внимание, что подруга больше похожа на маму, но глаза – точь-в точь, как у отца – живые, синие, с золотыми искорками.

– Вечером обязательно приедем! С подарками!

Отвезли маму Риты Юрьевны, проехав почти до Северного микрорайона. Божена, сидя рядом с Фаней на переднем сидении, всю дорогу смотрела в окно – Хабаровск, как и Владивосток, был ей родным домом. За пять лет тут многое изменилось.

На заднем сиденье говорили в основном о театральных постановках – Василий поддерживал беседу с Надей.

Приехав на квартиру Фаины и освежившись с дороги, сели за стол. Фаня умела встречать гостей. Любила застолье, шум, большие компании.

– Как там Ритка поживает? Не сильно вас плющит? – спросила Фаня после первой.

Надя прыснула, уж больно подходящее словечко применила хозяйка.

– Еще по одной, и я на работу, – сказала Фаина. Василий, наливай!

– Фаня, ты работаешь сегодня? – удивилась Божена, ведь та изрядно «накатила».

– Мне это только на пользу, и флейта звучит лучше!

– Как же запах?

– Протру мундштук спиртом. Никто не поймет, откуда запах. Дезинфекция, слыхала про такое? Боженка, ты что, как первый раз замужем? Надя, она всегда такая зануда?

Надя, сама удивившись маленькому сабантуйчику перед работой, не нашлась, что ответить.

– Фаня, может, по третьей? – спросил Василий, разливая водку «Регион 27» и остановившись перед хозяйкиной рюмкой.

– Плесни на посошок! С приездом, девчонки! Рада вам, честное слово! – четыре рюмки радостно дзынкнули. Придется сегодня машину не брать! – Фаина встала и, сделав какой-то заковористый жест прощания, что отдаленно напоминало танец Шехеразады, удалилась из кухни.

– Боженка, приходите в колледж ближе к обеду! – крикнула уже из прихожей.

Оставшиеся за столом стали закусывать фаршированными яйцами, приготовленными Фаней собственноручно. Краба она придержала на вечер.

– Девочки, я вас оставлю. Понимаю, что с дороги вам надо отдохнуть, – Василий поглядывал то на одну, то на другую, обе казались хороши. Если будете уходить, ключ в дверях.

– Похоже, Василий тут, как у себя дома, – после того, как он ушел, сказала Надя. Ее лицо непривычно раскраснелось от трех рюмок.