Владлена Дан - Координата поврежденности

Люди не меняются, а вот отношение одних к другим – вполне вероятно.

_________________________________

(YAS – Empty Crown)

День был в самом разгаре, и в грузовике стояла невыносимая духота. Яркая вспышка радости Мина быстро потухла, стоило только ему с Лайтом оказаться внутри неуютного кузова, предназначенного для перевозки груза, а не людей. Сейчас он бы все отдал за удобную кровать и кондиционер.

Грязная одежда липла к телу, и сколько бы он ни стирал ладонями пот, тот вновь мгновенно проступал на коже. Их с Лайтом ноги покрылись мозолями от долгого пути, спины ломило, желудки бунтовали, а в распухшие раны с легкостью могла попасть инфекция, учитывая их приключения.

Они ехали уже несколько часов, время от времени перекидываясь незначительными фразами. Но воцарившаяся теперь тишина начинала убивать. Казалось, что в ней время тянется еще медленнее, и Мин просто не мог больше думать о том, как ему душно. Он хотел отвлечься от физического неудобства и ради этого был готов даже на бессмысленный разговор с еще недавно ненавистным ему человеком.

– Давай сыграем в «Вопрос-ответ», иначе я сойду с ума. – Это лучшее, что смог придумать Мин в обессиленном состоянии.

– Вопрос-ответ? – переспросил его не менее уставший Лайт.

Розовые волосы слиплись и стали казаться темнее обычного, а клипса с серьгой где-то потерялись во время их побега. Сейчас Лайт походил на испуганного, потрепанного подростка весьма сомнительного вида.

– Неизвестно сколько еще ехать, так что давай отвлечемся. Уверен, у каждого из нас есть то, что он хотел бы узнать о другом.

Теперь парень вызывал в нем не негодование, а любопытство. Стало крайне интересно, что у того в голове.

– Разве ты не мечтаешь, чтобы я скорее исчез из поля твоего зрения? – в словах Лайта не было едкости, а, несмотря на вопросительный тон, отчетливо звучала констатация факта.

Мин понимал – они оба измождены, и сил на притворство и ложь у них не осталось.

– Это может быть твоим первым вопросом, – подтолкнул он.

Чужая реакция разжигала интерес, но главное – отвлекала от последних событий. Мин снова погрузился в «проблему новоявленного соседа», вот только без прежней пелены ненависти, мешающей разглядеть истинную суть вещей.

– Ладно, пускай это будет вопросом, – устало сдался Лайт и устроился на полу так, чтобы лучше видеть его.

– Я думал, ты внесешь хаос в мои последние мгновения свободы. Впрочем, как оказалось, опасаться следовало вовсе не тебя, – честно ответил Мин.

– Что значит «последние мгновения свободы»?

– По одному вопросу за раз, – вырвалось вместо ответа, отчего Лайт закатил глаза, но своим видом дал понять, что ждет паса. – Почему ты кинулся мне на помощь? Забудем о смелости или идиотизме. Хочу знать реальную причину.

– А я должен был проехать мимо, когда заметил, что тебя избивают? – Лайт удивленно приподнял бровь. – Конкретной причины не назову, все вышло как-то само собой… Я особо не задумывался тогда. Меня больше поражает, почему тебя это так удивляет.

Мину было сложно слышать, что другие люди способны совершать поступки без каких-либо тайных мотивов. Почему же он вырос будто бы в другом мире, где такая бескорыстная помощь скорее сбой в программе, а не норма?

– Но я вел себя с тобой как последний мудак с самой первой встречи, – продолжал пытаться понять Мин.

– Не все время. Когда мы играли в видеоигры – было весело. И даже если в остальные девяносто пять процентов времени ты вел себя по-скотски, из-за простой обиды я не проезжаю мимо, когда кому-то угрожает опасность.

Даже в упомянутую ночь Мин лишь пытался поближе подобраться к Лайту, ведомый отнюдь не благими намерениями, но и ему тогда понравилось. Но он постарался отогнать эти мысли прочь, ведь не мог позволить мимолетной вспышке эмоций помешать замыслу.

– Теперь ответь на мой предыдущий вопрос, – не унимался Лайт.

– После выпуска я должен начать управлять больницами в качестве административного директора. Таков наш с отцом уговор, когда я отказался становиться врачом.

– А ты не хочешь?

– По одному вопросу, – повторно напомнил, но вдруг услышал тихое ругательство из уст Лайта, прежде чем тот уже с вызовом вновь обратился к нему.

– Да какая разница? Ты сам предложил эту игру. Забей на глупые правила! Важнее суть, разве нет?

Мин уже понял, что Лайт, вопреки его выбору профессии, не из числа тех, кому важны правила и порядок. Парень предпочитал хаос – состояние его комнаты служило тому доказательством. Да и в разговорах тот уклонялся от искусственности и фальши, к которым Мин так привык.

– Я не знаю, чего хочу, – ответил он все же на предыдущий вопрос вне очереди. – Не могу сказать, что экономика и менеджмент совсем меня не интересуют. В целом я справляюсь, но мысль, что за меня уже все решили, душит. Такое чувство, что я… задыхаюсь. Не знаю, как объяснить, – сдался он под конец, слегка обнажив душу. Такие разговоры всегда смахивали для него на хождение по горячим углям.

– А Кхун Равит знает об этом? Он кажется разумным и добрым человеком.

Мин понимал, что парню его отец видится совсем иначе. Ведь не Равит Вонграт растил Лайта.

– Он разумный, да. Тем не менее мои желания для него неважны, ведь я – единственный наследник. Кому, если не мне, отвечать за «VN Medicine» в будущем? Это дело всей жизни отца, у меня нет выбора. Да и заветной мечты, как у других, тоже. Мне двадцать три, а я до сих пор не знаю, чего хочу от жизни.

От последней фразы тянуло биться головой об стенку, а оттого, что она вырвалась наружу, гадливое ощущение только усилилось.

– Возраст – лишь цифра. Я тоже не чувствую себя сильно взрослым и мудрым, – поделился Лайт. – Иногда мне кажется, что я совсем не подготовлен к практической стороне жизни. Я хорош разве что в учебе, и то, потому что трачу на это большую часть своего времени. К последним курсам я успел привыкнуть, и психологически стало легче, а вот в первое время совсем зашивался.

– У тебя есть цель в отличие от меня.

– Значит, ты свою еще не нашел. Может, ты слишком много думаешь об этом. Разве существует какой-то определенный возраст, когда приходит ощущение зрелости? Или возраст, к которому человек должен определиться с мечтой, а дальше уже поздно? Бред какой-то! Да, я изменился со школьной поры, но в целом все тот же. И не только внешне. – Лайт явно осознавал, что выглядит значительно младше своего возраста.

– И все же есть разница между двадцатилетним и сорокалетним, что ищет себя или мечтает… ну, скажем, слетать на Марс. В двадцать следовать мечте – достойно уважения, поддержки, это звучит красиво, а в сорок тебе скажут, что ты цепляешься за иллюзию. Это жалко и безрассудно.