Риша Старлайт - Случайные дети для мажора

– Послушайте… но я не люблю Веню! А он меня терпеть не может…

– А вам не обязательно любить друг друга. У вас сделка. Договор. Контракт. Как хочешь называй. Ни о каких чувствах речь не идет.

– Соглашайся, Кудряшкина! – с мольбой в глазах канючит Веня. – Вместе поедим в Америку! Лас-Вегас, Гранд-Каньон, Нью-Йорк, Голливуд… Мир поведаем! Ну классно же!

У меня самой кружится голова и захватывает дух от всех этих перспектив, но болезнь папы заставляет спустится с небес на землю и простонать:

– У меня папа больной. Родители не работают. Я им деньги каждый месяц посылаю… Как я смогу…

– Сколько ты ему посылаешь? – прерывает меня Павел Викторович.

– По-разному. От заработка зависит. В среднем пятнадцать тысяч в месяц.

– Пятнадцать ты-ы-ысяч, – протягивает проректор, почесывая аккуратную бороду, -это по курсу, где-то примерно двести баксов. Брось, Кудряшкина, у тебя будет такая стипендия, что запросто родителям сможешь присылать эти деньги, и еще откладывать на будущее! Ведь девушка ты экономная, хозяйственная, скромная! Вениамину так повезло с тобой. И это я без шуток. Тебя нам просто судьба послала.

– Согласны ли вы, Вениамин Павлович Алешин взять в жену Викторию Викторовну Кудряшкину? – обращается представительная тетя – сотрудница ЗАГСА.

– Да! – радостно ухмыляется Веник.

Уже небось предвкушает увидеть тебя среди небоскребов Нью-Йорка.

– Согласны ли вы, Кудряшкина Виктория Викторовна выйти замуж за Алешина Вениамина Павловича?

Я сглатываю. И хоть вся эта церемония – не больше чем фикция, но мне все равно не по себе. Ну как можно выйти замуж за чужого по сути человека?

Перестань! – одергиваю сама себя. Никто тебя не заставляет ни спать с этим человеком, ни иметь какие-либо другие отношения. Ах если бы на его месте только стоял Рустам… Но этого никогда не будет. Я не нужна ему, точно так же, как и мои дети. Поэтому нужно самой брать ситуацию в руки и думать о перспективах. Хотя бы о том, что по приезду, через два года, у нас с ребятишками уже будет собственное жилье.

А еще Веник, как бы странно это не звучало, прикроет мою беременность, и никаких вопросов ни у кого больше не возникнет. Даже у родителей.

– Виктория Викторовна? – удивленно подталкивает меня тетя.

– Да. – говорю, точно в омут с головой бросаюсь.

– Согласны?

– Согласна.

– Именем закона, объявляю вас мужем и женой!

Мы ставим подписи.

Обмениваемся кольцами. Теперь на моих пальцах красуются аж два украшения – то первое, яко бы помолвочное кольцо, и второе – настоящее обручальное. Ох, и ругался Павел Викторович на Веника, за то, что тот, первое неправильное купил, а затем, махнул рукой и сказал, чтобы я носила оба колечка, в качестве подарка от проректора.

– А теперь жених может поцеловать невесту. – напоминает о своем существовании сотрудница ЗАГСа

Нет, чего это? Мы на это не договаривались.

Веник растерянно смотрит на меня. Я однозначно качаю головой, что против. Ни в какие физические контакты мы с ним не вступаем. Это оговорено и является частью нашего договора.

– Ну что, женушка? Поздравляю тебя! – светится Веник медным тазом, едва мы покидает здание дворца бракосочетаний. – Как на счет первой брачной ночи? А?

Я вижу, что Веник прикалывается, но все равно такие шутки надо пресекать на корню:

– Даже не думай об этом!

– Ладно, ладно!

– Я серьезно, Вениамин.

– Да понял я тебя.

– Нет, послушай, – останавливаю я его и делаю внушение глаза а глаза, – У нас с тобой чисто деловые отношения. Никакого интима между нами не будет. Ты понял?

– Угу.

– Все, свободен!

– Вредная ты, Кудряшкина! – обиженно произносит Веник. – В реальности я бы фиг на тебе женился.

– Ну и слава Богу, – не остаюсь я в долгу.

***

В аэропорте как всегда шумно, людно, суетно. У нас с Веником много вещей на двоих – шутка ли, на два года уезжаем! Веня безоговорочно таскает мои чемоданы, не разрешая поднимать ничего тяжелее моей дамской сумочки. А есще заботится обо мне. Ничего особенного, но то за чаем сбегает, то гамбургер принесет.

Вроде добрый парень. Нет, не надо думать, что у меня есть какие-то виды на него или планы, ну просто он мой муж, пусть даже и фиктивный, и лучше, даже не по-настоящему быть замужем за добрым открытым человеком, чем за каким-то козлом.

Кстати, о козлах. Рустам так и не объявлялся. Забил на меня и забыл, вычеркнул из жизни, едва не погубив моих двойняшек. Да, я прошла повторное обследование в обычной студенческой поликлинике перед отлетом, и там подтвердили: во мне развиваются здоровые разнояйцовые двойняшки, у них у каждого своя отдельная плацента, отдельное детское место. Я очень этому рада, ведь они не будут забирать друг у друга питательные вещества и прочее. Надо только самой хорошо питаться. А стипендию мне выписали такую, что проблем не только с питанием, но и со всем остальным быть не должно. А вредных привычек у меня нет. Так что должна выносить и родить без проблем.

Мама с папой пришли в ужас и от моего замужества, и от моей поездки по обмену. Мама долго винила и стыдила меня. Она – человек деревенский, простой, ей даже в голову не может прийти, что можно хорошо жить на стипендию, тем более в Америке. Она причитала и плакала, что я бросаю их, что забуду и останусь там навсегда, а еще не буду присылать денег. И как я ей не объясняла, что все не так, она меня не слушала.

А еще мама очень сокрушалась по поводу скоротечной свадьбы. Они мне там, в Сосенках многодетного вдовца приглядели, а я спутала им все карты… М-да… это они еще про мою беременность не знают, и не узнают, пока не прилечу обратно с детьми в собственную квартиру.

– Объявляется посадка на рейс…

– Наш! – в радостном предвкушении Веня подскакивает со скамейки. – Давай Кудряшкина, в новую жизнь!

Напоследок осматриваю зал ожидания. Кого я хочу тут встретить? Рустама? После всего, что он мне сделал, я его видеть не желаю!

Что ж? В новую жизнь? В новую, так в новую. Ничего, переживу. Справлюсь сама и с детьми, и с учебой. Все выдержу. А Рустам… Бог ему судья.

Два года спустя

Рустам

– Ребенка и жену! – непреклонен старый пердун.

Мой дед – полубезумный старикан в последней стадии деменции. Но ни один адвокат этого не признает. Ибо все уважают старика Громова.

Уже одной ногой в могиле, а вон все свои условия диктует.

Вокруг его постели сидит куча родственников. Я – единственный прямой наследник, после отца и матери. Их единственный сын. Остальные члены фамилии, ближнего и дальнего родства слетелись, как стервятники: авось перепадет и им что-то от миллиардов старого пердуна.