Анна и Сергей Литвиновы - Эксклюзивный грех

Не желая и дальше себя расстраивать (и растравливать), Надя заходила по коридору перед ректорской приемной. Хождение всегда ее успокаивало: даже малая доза сжигавшегося при ходьбе адреналина возвращала ей ровное и бодрое состояние духа.

Надя ходила взад-вперед по пустынному, полутемному, гулкому коридору. Было очевидно, что Технический университет переживает не лучшие свои времена. Даже его главный, административный, этаж выглядел куда плоше, чем рядовые коридоры университета Запесоцкого.

Стены – последний раз крашенные в уныло коричневый цвет, наверное, еще при Брежневе – побурели от грязцы. Известка на беленом потолке кое-где разлохматилась. В углу расплывались годовыми кольцами следы от многочисленных протечек. За дверями с внушительными вывесками: “Проректор по учебной работе”, “Приемная комиссия”… – не слышно было голосов… Да и народу в гулком коридоре ни души. Завершая очередной свой виток по коридору (“Что-то Дима у ректора засиделся!”), Надя оглянулась и увидела вдали, на фоне окна, знакомый силуэт. Только одна женщина во всем Техуниверситете – а может, и в целом Петербурге – может расхаживать в юбке до пола, раздувшейся, словно на турнюре, и в кофточке с рукавами-буфф. Да, да, конечно же, это она! По пустынному административному коридору торопливо шла вчерашняя архивариус, Анастасия Андреевна. Надя поспешила ей навстречу, и они сошлись с архивной тетечкой, двух шагов не доходя до кабинета ректора.

Анастасия Андреевна казалась необычно возбужденной. На лице расплывались два багровых пятна. Она начала разговор первой:

– Надя! Вы что, тоже участвуете в совещании?

– В к-каком совещании? – опешила Надежда.

– Ну как же! Ректор сейчас назначил совещание по поводу пропаж документов. Вы слышали? В главном университетском архиве тоже исчезли личные дела студентов. Тех же самых студентов!.. С мехмата, выпуск восемьдесят первого года!.. Скажите: вы знали об этом? Заранее знали? Потому к нам с Дмитрием и приехали?

Ошеломленная Надя хотела было выпалить: “Да ни о чем таком мы не знали!..” – однако подумала: а что бы в таком случае сказал Дима? И – удержала готовую сорваться фразу. Произнесла слегка загадочно:

– Мы не знали – но мы предполагали. – Получилось хорошо, внушительно.

– Правда?! – ахнула Анастасия Андреевна.

– А, скажите, исчезнувшие дела в университетском архиве тоже заменили чистой бумагой? – спросила Надя.

– Нет! Их там просто нет! Они исчезли! Их украли!.. Пропажу заметили позавчера! И на сегодня ректор назначил совещание, с участием зампроректора по режиму, нашего главврача – он, кстати, еще не пришел? – и проректора по учебе! Первый случай в истории института! Кому, спрашивается, нужны были архивные дела и медкарточки!..

Надя подумала да и сказала:

– Может, кто-то хочет что-то скрыть? – “Нам, наверное, не повредит, если к поискам подключится университетское начальство – а может, и милиция. Тем более что они на этом совещании и сами, пожалуй, решат заявить в милицию”.

– Вы думаете?! – ахнула архивная дама. – Скрыть – но что?!

И тут из кабинета ректора вышел Дима. Ничуть не удивился, увидев архивариуса, вежливо поздоровался.

– Извините, дорогая Анастасия Андреевна, мы спешим.

– Да-да, – встрепенулась женщина, – мне тоже пора к ректору.

– Пойдем быстрей, – Дима потянул Надю за руку. – У нас полчаса до первого интервью.

Надя дала себя увлечь по тусклому коридору и только в конце его остановилась, оглянулась. Увидела, что Анастасия Андреевна вошла в ректорский кабинет. Придержала Диму и выпалила ему новости.

– Н-да… – протянул Дима, когда Надежда окончила рассказ. – Ну я и дурак… Должен был догадаться! Должен!.. Еще вчера!.. Вот ведь fucking shit! – Журналист с досады шандарахнул кулаком по коридорной стене. А Надя… Она еле ухитрялась скрывать торжество: ведь она, пусть нечаянно, – но добыла для их расследования важнейшую информацию!..

– Что мы теперь будем делать? – словно равноправный партнер (каковым она в данный момент себя чувствовала) спросила Надя.

– Ректор дал мне список преподавателей… – рассеянно сказал Дима. Он, кажется, переживал, что его обставила Надежда: младший, видишь ли, оперуполномоченный. – Я ректору навешал лапши: работаю над статьей о том, как ученые старшего поколения, невзирая ни на какие трудности, продолжают пестовать студентов… Вот мне ректор и надиктовал – пятнадцать фамилий всяких преподов и профессоров. В данном списке – пятеро выпускников мехмата. Из них трое – наши клиенты. Все они – выпускники того самого, восемьдесят первого, года. Вообще, ректор говорит, тот выпуск был звездным. О нем легенды ходили… Так что, – Дима посмотрел на часы, – через двадцать пять минут у меня интервью с одним профессором в крыле “А”. А через сорок пять минут – со следующим, совсем в другом корпусе, “М”.

– А мы успеем? С одной встречи на другую?

– Успеем, – ухмыльнулся Дима. – Потому что на одно из интервью пойдешь ты.

– Я?! – ахнула Надя.

…И теперь Надя, совершенно в одиночку, стояла перед дверью на кафедру кибернетики Санкт-Петербургского технического университета и отчаянно трусила.

Совещание на кафедре кибернетики, которую возглавлял профессор Резин, выпускник мехмата восемьдесят первого года, затягивалось. В дверную щелку она видела профессора. Тот нависал над начальственным столом, хмурил лохматые брови, рокотал хриплым басом. Сердитый человек, сразу видно. Подчиненные ежатся вокруг приставного столика, а он их, дикий лев, р-р-разносит…

Специально, что ли, Полуянов для нее выбрал самого злого из всех преподов? Сейчас Резин и ее пушить начнет!.. Надя в сотый, наверное, раз прокрутила в голове “школу юного журналиста”, что устроил для нее Полуянов: “Главное, Надька, веди себя уверенно. Никаких интеллигентских штучек: “Ах, не позволите ли?” да “Простите за беспокойство”. Держись с таким видом, будто ты ему одолжение делаешь. Ты, мол, дядя, – провинциальный профессор, а я – корреспондент столичной газеты. Захочу – расхвалю тебя, а захочу – обругаю”.

Когда Дима соловьем разливался, Надя только кивала – так у него выходило складно. Но сейчас, стоя под дверью грозного профессора, она чувствовала, что вся трясется от страха. Давай, Резин, поскорее кончай свое заседание, а то я совсем струшу. Дезертирую в буфет.

Наконец на кафедре зашаркали, зашумели стульями. Надя немедленно приоткрыла дверь. Преподаватели сбились в стайки, что-то горячо заобсуждали. К Резину прилепилась длинноногая деваха, по виду аспирантка. Внимательно его слушала, кивала, вымученно улыбалась. Надя решительно (“Не плетись, не сутулься, глаза не прячь”, – учил ее Полуянов) распахнула дверь, не постучав (еще один урок Димочки: журналисты никогда и никуда не стучатся). Подошла к профессору. Тот на нее – ноль внимания. Слушает свою аспирантку и хмурится. А преподаватели примолкли, с интересом смотрят на Надю – кто, мол, такая, с чем пожаловала?