Ирина Лобановская - Пропустите женщину с ребенком

Егор думал, что эти люди — водолазы-спасатели — могут все на свете, умеют то, на что не способны остальные, — простые и слабые. Правда, он не учитывал одного момента: никого спасти по-настоящему водолазам на глазах Егора так и не удалось. Но только потому, что их вызывали слишком поздно, а подлое озеро отличалось бурными подводными водоворотами и ямами, куда в два счета засасывало чересчур резвых и напрасно надеющихся на свою ловкость ныряльщиков.

Все равно водолазы выделялись среди окружающих мощью и храбростью, выдержкой и волей, статью и необычностью. И Егор хотел стать именно таким.

Однажды он решился и подошел к одному из водолазов.

— Дядя, возьмите меня с собой!

Тот задумчиво посмотрел на мальчика.

— На дно, что ли? — флегматично уточнил он хриплым басом.

Егор кивнул.

— А плавать умеешь?

— Я хорошо плаваю! Лучше всех в классе! Со мной никто равняться не может! — затараторил Егор, обрадовавшись, что с ним поддержали разговор. — И ныряю здорово! Вы сами увидите!

— А мать где?

— Дома, — удивился Егор странному вопросу. Где же ей еще быть? Ну, разве что выйдет в магазин да на огород… Мать не работала, сидела с тремя детьми, а отец слесарил на заводе.

— Вот ты, доброволец, сначала пойди от мамки письменное разрешение получи под воду лезть, а потом приходи! — добродушно ответил водолаз. — Ежели так в глубину рвешься!

Егор обиделся и больше с водолазами не заговаривал. И вообще с той поры старался пореже появляться на берегу, когда вытаскивали очередных утопленников.

Озеро словно таким образом сводило счеты со всеми вокруг живущими, будто мстило за что-то. И люди уже относились к утонувшим безразлично, как к данности, неизбежному, с чем невозможно бороться.

Однажды Егор случайно услышал покоробивший его разговор. К водолазам подошел какой-то дядька из местной власти и хладнокровно спросил:

— Ребята, у вас еще покойников не предвидится?

— Откуда мы можем знать? — развел руками тот самый водолаз, с которым Егор просился на дно. — Ваши люди тонут, с них и спрашивайте!

— Да ведь последний покойник, гость Мишариных, незапланированный был! — заявил исполкомовец.

Водолазы изумились еще больше и нахмурились.

— Мы план составили и статистику вывели, когда и сколько народу тонет. Этот оказался внеплановым! И тот дедушка, что вперед мишаринского гостя третьего дня утоп, — тоже! Вопреки нашему плану умер! Лишний!

— Ну вы и бюрократы! Совсем за своими столами очумели! — хрипло заорал знакомый Егору водолаз. — Развели бумаг! Они у вас даже для сортира не годятся! И куда вы этот план по покойникам девать собираетесь?! Кому представлять?! Может, в Москву вышлете? Для одобрения и визы высшего начальства? Во идиоты! Вы бы лучше разок с нами на глубину спустились, чем стулья без толку штанами полировать! Глянули бы на самое дно — больше на придумывание дурацких документов не потянуло бы! Гарантирую!

Но дядька под воду, конечно, не полез, а надулся, сделал оскорбленное лицо, повернулся и важно удалился полировать блестящие исполкомовские стулья дальше.

Как-то летним, мучительно жарким полднем, когда подростки и малышня не вылезали из воды, несмотря на отчаянную брань и строгие запрещения матерей, нередко хватающихся за ремни, водолазы вытащили из воды незнакомую девушку. Ее почему-то никто не признал. Жители городка вроде бы никогда раньше не видели и ничего о ней не знали — ни к кому приехала, ни откуда.

Егор в замешательстве смотрел на сметанно-белое тело девушки, едва прикрытое изодранным купальником, на ее длинные, потемневшие от воды волосы, на неприятно открытый синеватый рот…

— Она хотела стать русалкой, а ей не дали! — вдруг осуждающе проворчала рядом, под боком у Егора, его младшая сестра, шустрая Верка. — Зачем ее вытащили? Она собиралась жить в воде, а не на земле!

— Как это? — изумился Егор.

— Ты Гоголя читал? Про утопленницу? — прошептала начитанная сестренка. — А здесь тоже русалок видимо-невидимо!

— Ну, пока что больше невидимо! — усмехнулся Егор. — Я не встретил еще ни одной.

— Так разве на них днем смотрят? — пренебрежительно скривилась Верка. — Днем они из воды даже не показываются. А ты вот приди сюда ночью, сразу и увидишь! Целый хоровод. — Она пугливо поежилась, очевидно представив себе эту картину в лунном блекло-призрачном свете. Как у Гоголя.

Егор отправился на поиски русалок в тот же вечер.

Ускользнуть из дома ему ничего не стоило. Все спали крепко. Егор сунул в карман ключи, осторожно прикрыл за собой дверь и торопливо зашагал к озеру.

Хитро изогнувшийся в небе месяц светил довольно исправно. Тучи ему почти не мешали. Фонарями городок Егора был не избалован, но на темноту здесь никто особо не сетовал. Привыкли к добрым и щедрым звездам и не менее ласковой луне.

Егор проворно дошел до озера, уселся на большую кочку под старой ивой, широко разбросавшей ветки прямо над самой водой, и стал ждать. Сначала он сидел терпеливо и тихо, но вскоре заелозил и завертелся на месте. Скучно и чуточку страшновато. Хотя Егор не очень понимал, чего тут можно бояться. Местных дебоширов и пьяниц он отлично знал, как и они его. Окрестные собаки тоже давно ему знакомы все до одной. Поэтому не пристанут. А русалки, которые вдруг выскочат со смехом из воды, защекочут и утащат за собой в озеро… Да это глупые сказки маленькой Верки и ее таких же сопливых подружек! И фантазии Гоголя. А если нет?.. Если это вовсе не сказки и не фантазии?.. Что тогда?..

Егор вспомнил сегодняшнюю утопленницу, такую красивую и холодную… С намотанным на руках зеленовато-желтыми, липкими, мягко-противными водорослями. И казалось, что именно они не пускали девушку на поверхность, к воздуху, пока, наконец, водолазы не оборвали их. Но слишком поздно… Или совершенно напрасно, зря?.. Эта незнакомка с длинными волосами хотела жить в воде, сказала Верка… А люди оказались такими нечуткими, жестокими и недогадливыми…

Озеро слегка пошевеливалось перед Егором, безмолвное и безмятежное. Гладко-прекрасное. На далеком противоположном берегу деревья темнели глухой стеной, словно там стоял непроходимый лес. На самом деле на том берегу безуспешно тянулся вверх всего лишь чахлый лесочек, удивительно преображенный и приукрашенный тьмой, создающей свои собственные и какие-то преувеличенные образы.

Русалки обычно водят на поляне хороводы, вспомнил Егор. Под луной. И вздрогнул.

Месяц продолжал изливаться почти домашним светом. Сонно помаргивали маленькие звезды. Никто не тревожил озерную гладь. В кустах недовольно возился и сопел ветер. И тут Егор увидел ее… Правда, она была почему-то одна… Но мало ли что… Наверное, другие русалки присоединятся к ней позже, через несколько минут…