Кира Фарди - Моя чужая жизнь

Лика молча вытерпела процедуру. Доктор приподнял изголовье кровати и вышел. Теперь она полусидела и могла осмотреться. В маленькой палате она была одна, но за стеклянной стеной видела и стол медсестры, где сейчас стоял доктор и отдавал распоряжения, и такие же закутки других больных. Лика нахмурила брови, пытаясь понять, где оказалась, но потом сообразила: помещение на самом деле большое, только разделено оно на несколько отсеков, в каждом свой хозяин.

Она опустила глаза и увидела, что одета в розовую пижаму в цветочек.

– Пить хочу, – сказала она пересохшими губами, повела глазами и заметила тумбочку, но на ней не увидела ни чашки, ни стакана с водой. – Пить, – жалобно повторила она. Говорить громче не получалось. В горло, казалось, при каждом слове, впивались острые шипы.

– Подожди немножко, – в ее отсек зашла медсестра – симпатичная черноглазая девушка с кудряшками, выбивавшимися из-под белой шапочки. – Ты долго была без сознания, тебя кормили через зонд. Недавно удалили. Я тебе пока смочу губы водой, а через полчасика приду и напою.

Почувствовав на гудах влагу, Лика облегченно вздохнула. Она собрала кончиком языка вкусные капли и подержала их во рту. Девушка хотела поднять руку, чтобы проверить, все ли в порядке с ее лицом, но к удивлению не смогла это сделать.

– Пожалуйста, подойдите ко мне, – в панике просипела она, умоляющим взглядом приглашая медсестру, успевшую убежать к другому больному.

– Не переживайте, я сейчас, – весело крикнула девушка.

Действительно, она вернулась через пару минут и стала осторожно поправлять постель.

– Почему я не могу двигать руками? – прошептала Лика дрожащими губами. Ее глаза наполнились слезами. Она изо всех сил старалась сдержаться и не разреветься глупо перед посторонним человеком.

– Анжелика, ты только неделю, как вышла из комы. Естественно, что мышцы ослабли. Это не страшно, не переживай. Постепенно все функции организма восстановятся. Да и спонсор у тебя замечательный. На все готов, чтобы ты встала на ноги.

– Какой спонсор?

– Парень, который тебя сбил. Он все больничные расходы оплачивает. И вообще, девушка, старайся пока поменьше разговаривать. У тебя в горле три недели стоял зонд. Бедные связки. Им надо тоже прийти в себя.

– Так я шепотом, – сопротивлялась Лика.

– Голосовой режим – это не тогда, когда говорят шепотом, это когда полностью молчат. А тебе доктор прописал именно его.

Разговаривая с Ликой, девушка не останавливалась ни на минуту. После заправки постели пришла очередь больной. Медсестра принесла тазик с водой и салфетки, быстро задернула шторку на стеклянной перегородке и стала протирать Лике лицо, руки и ноги.

– А с ним можно увидеться?

– С кем?

– Со спонсором.

– Не знаю. Сам он в больнице не появляется. Я ни разу его не видела. Счета только регулярно переводит. Вроде он и виноват косвенно. Ты сама вылетела ему под колеса, но он молодец, ответственный.

– А папка где? Я его слышала.

– О, твой папка – это еще тот кадр. Знаешь, сколько мы с ним воевали! Он в коридоре, как бомж, ночевал, боялся, что тебя отключат от ИВЛ.

– Да, мой папка такой, – с гордостью пробормотала Лика, понимая, что монотонные движения девушки усыпляют ее.

– А теперь раздвинем ножки и займемся интимной гигиеной, – весело пропела медсестра, и Лика не успела опомниться, как теплые руки согнули ей ноги в коленях и провели влажной салфеткой по всем тайным местам.

После водных процедур Лика почувствовала себя легкой и чистой. Она закрыла глаза и сразу погрузилась в дремоту.

Отца пропустили к ней на следующий день. Лика смотрела на него с удивлением и не узнавала. Волосы подстрижены и аккуратно расчесаны, подбородок гладко выбрит, старые джинсы выстираны, а футболка (тут девушка сделала круглые глаза) даже выглажена.

– Папка, – ласково приговаривала она, с любовью разглядывая отца. Нет, он и сейчас был вполне ничего, но годы беспробудного пьянства наложили отпечаток в виде сетки морщин на когда-то красивое лицо.

– А со мной не хочешь поздороваться? – выглянула из-за шторы тетя Марина, их соседка по подъезду и мамина подруга.

Она была единственным человеком, который поддерживал их все эти годы. Отец, конечно, не желал поддаваться женскому влиянию. Лике иногда даже казалось, что он, увидев на пороге соседку, удивлялся, не понимая, кто пришел в их дом. Зато Лика всегда могла поужинать в квартире тети Марины или даже переночевать, когда отец был особенно невыносим.

– Тетя Марина, я так рада вас видеть! – прошептала Лика, у которой голос еще не восстановился.

– И я тебя, моя девочка, и я, – женщина отвернулась и всхлипнула, потом помахала перед лицом ладошкой и засмеялась, – что это я, тоску разводить вздумала. Теперь все будет хорошо. Господи, – она подняла голову и посмотрела в окно, – спасибо, что совершил чудо!

– Какое чудо? – не понимая, почему так себя ведут взрослые, Лика только удивленно смотрела на них.

– То, что ты проснулась, врачи назвали чудом. Они хотели тебя отключить от аппаратов, а я не дал, – гордо ответил отец, – а потом приехала эта святая женщина и спасла тебя.

– Как?

– А никто толком не знает. Она просто взяла твою ладонь, приложила к своему лицу и что-то прошептала, а потом потеряла сознание сама.

– Она больна? – сделала круглые глаза Лика.

– Даже не успели реанимацию провести. Вот только прошептала тебе что-то и отключилась. Будто свою жизнь тебе передала.

– А что с ней было?

– Тяжелая болезнь сердца. Я даже не знаю толком, что за болячка. Так ее жалко, до слез. А муж, говорят, как убивался! Ужас.

– Давно это было?

– Неделю назад. Ты тогда впервые пальцем шевельнула. Думали, судороги, но твой отец настоял на проверке. Знаешь, какие лица у врачей были, когда они сказали, что твой мозг жив! Они сами не понимали, что произошло.

Лика уже не слушала слова тети Марины. Она думала о женщине, которая передала ей свою жизнь, и о ее несчастном муже, вынужденном заботиться о последствиях аварии.

«Я его найду, – твердо решила она. – Как встану на ноги, так обязательно найду».

Еще три месяца Лика находилась в клинике.

Процесс реабилитации шел хорошо, но врачи советовали отцу не торопиться, тем более, что пребывание девушки в больнице полностью оплачивал водитель, сбивший ее на дороге. Кто этот человек, Лика так и не узнала. Не потому, что от нее что-то скрывали, а потому, что отец и сам не догадывался, кто это. Он видел его только один раз, когда случился скандал в холле больницы, но не запомнил, так как был зол на врачей и обстоятельства, отбиравшие у него дочь.

Каждый день был заполнен различными процедурами. Лика училась заново говорить, ходить, есть, выполнять мелкую работу руками. Оказалось это невероятно трудно. Нужно было заново научиться застегивать пуговицы, завязывать шнурки и даже писать. Ручка просто вываливалась из ее пальцев, не желая слушаться. Лика чувствовала себя ребенком, с которым носятся и которого опекают без меры.