Елена Андрианова - Бухта дельфинов

И всё это – работа над моей второй книгой из серии «Ши по пути к себе» и мечта соприкоснуться ближе с дельфинами – привели меня, шаг за шагом, к организации семейного лагеря в Коктебеле, где есть особенный дельфинарий, в который уже давно, чтобы пообщаться и сблизиться с дельфинами, приезжают и Чарковский, и фридайверы. Я была уверена, что Таисия Гордеева, на чьи семейные фридайв-лагеря в Египте и Таиланде я два раза приезжала, о которой писала хорошие статьи, конечно же, даст мне контакты тренера в дельфинарии, с кем нужно договариваться. Но всё пошло совсем не так. Таисия в резкой форме отказалась дать мне контакты, хотя я и писала ей, что мы не будем составлять ей конкуренцию. Нам нужно буквально пару раз прийти к дельфинам, услышать рассказ про их повадки и характеры, узнать, как их тренируют в дельфинарии. В итоге, контакты тренера, Аси Черноморцевой, мне дали другие люди. Они же посоветовали мне поселиться в той же гостинице, где Таисия селила своих людей. Мол, лучше места для семей не найти. И хотя хозяйка этой гостиницы сказала, что ещё половина номеров свободны, и мы прекрасно поместимся все вместе, Таисия потребовала от меня, чтобы я не селилась с ними в одной гостинице в период с мая по сентябрь. Это, конечно, было смешно. Но я надеялась на то, что всё ещё уладится на месте. Попытаюсь здесь найти с ней контакт, но она пресекла мои попытки к общению. Она отвечала мне так резко и надменно, что сказочница, живущая внутри меня, тут же прозвала её Косаткой.

«Ложимся в шавасану, – послышался голос Саши, – расслабляемся».

От нашей гостиницы до моря идти, если одной или с Машкой, то минут десять. А если с детьми, коляской и бабушкой, ну, то есть моей мамой, то все – двадцать пять. Вначале вниз мимо «Александрии», «У Александра», «Александры» – одинаковых четырехэтажных пансионатов, обнесенными бетонными заборами, рядом с которыми высажены до головокружения благоухающие жасмины, розы и кактусы. Потом перейти шоссе. Водители здесь не любят уступать, а наоборот, прибавляют газу, как только видят ногу пешехода на их территории. А после дороги тянется аквапарк, и напротив него, в зарослях дачки с табличками на воротах «сдается» или «мест нет».

В первый раз после приезда мы с моей подругой Машей пошли на море ранним утром одни, пока дети и мама ещё отсыпались.

Сразу за дорогой Машка устремилась в заросли.

– Ты посмотри, что здесь растет. Грецкий орех!

Да он же зелёный!

Зелёный и вяжущий, и черешня тоже ещё кислая. Но это же вкус детства. И с этим вкусом во рту мы проскочили дальше мимо закрытых ещё магазинов, тандыра, где двое красавцев-армян, молодой и старый, уже разжигали печь, торговых рядов.

И вот, наконец, море, серовато-темное, дышит, галечный пляж, лежаки сложены, чайки.

Маша видела море в первый раз после очень долгой с ним разлуки. Я много раз видела море… И три океана, Атлантический в нашем первом с мужем автопутешествии в Европу. И Индийский – на Бали, куда мы уехали на год, чтобы исполнить нашу совместную мечту – научиться чистому сёрфингу. И Тихий – в Мексике, где родился Ваня. Двое из трех наших детей были рождены у океанов.

Маша плещется, купается, кричит. А я лежу на солнышке, и мне почему-то не тепло. Я вспоминаю наш разговор с мужем перед отъездом сюда.

В последнее время я понимаю, что меня вообще нет. У меня нет своих мыслей. Нет своих желаний! Я вообще не знаю, чего я хочу. Потому что я все время исполнял твои желания.

– Но, Олег, почему же ты молчал все это время? Почему не говорил мне, что делаешь что-то только из-за меня?

– Разве это не было очевидно?

– Не было. Откуда же было, если ты молчал.

Олег покачал своими черными волосами, посмотрел на меня сбоку.

Но вот я уеду сейчас проводить лагерь, и ты сможешь пожить сам с собой. Услышать себя, хорошо?

А потом у моего компьютера с большим экраном (тоже подарок мужа) смотрим билеты.

– На месяц, наверно, достаточно? Две недели на море и две – у мамы с папой?

– Смысл ехать на море всего на две недели? Больше на билеты потратишь. Езжай уж на полтора!

– Настя, айда уже купаться! Ты идёшь?

Оторвавшись от своих мыслей, врываюсь в море с брызгами и, вдохнув, ныряю в прохладное и такое родное пространство. Выдыхаю, выныриваю и, сделав глубокий вдох, ложусь на спину, лицом к небу… расслабляюсь. Внезапно приходит картинка… Серое, свинцовое море и я с папой, тогда ещё таким молодым и красивым, иду за руку по берегу мимо вытащенных и перевернутых вверх днищем рыбацких лодок.

Да, впервые я увидела море, когда мне было три года. Тогда вместе с родителями я полетела в Сирию. СССР помогал Сирии строить ГЭС, и мой папа работал на ней геодезистом. Что я помню от этих счастливых двух лет (советский корпус, три девятиэтажки, выстроен прямо у моря)? Помню гроздья очень близких и очень ярких звёзд в небе ночью. И как ловили лягушек и жаб в водосточных канавах, когда зимой ливень шёл с утра до ночи три месяца подряд, и вода поднималась выше уровня наших детских коленок и часто затекала к нам в резиновые сапоги, но мы не шли домой, мы просто этого не замечали.

– Не берите жаб в руки, бородавки будут, – кричали нам взрослые.

– Настя, домой, – взывала мама из окна.

Но мы их не слушали. Мы бродили под струями тёплого тропического дождя, и в потоках воды мы брали жаб, лягушек и ящериц в руки, катались на огромных черепахах, мы сами были этими жабами, лягушками, черепахами, этими потоками воды в небе и на земле. А море в это время било тяжело прямо за стенами домов, становилось свинцовым и хмурым.

И именно в сезон дождей папа не пахал с утра до ночи на ГЭС, а работал дома, чертил планы и изредка брал меня на прогулки вдоль моря. В дождевике, в резиновых сапогах мы гуляли вдоль моря с папой за руку. Ветер дул в лицо, струи дождя барабанили по капюшону, а мне было тепло и уютно, а ещё можно было спрятаться под днище рыбацкой лодки, пока папа делает зарядку или устраивает заплыв в море.

А летом, когда море стихало и становилось ярко-голубым, папа цеплял меня за плечи, и мы уплывали с ним на два-три километра в открытое море. Папа был великолепным пловцом. И лучше всех играл в волейбол. Тогда у него только-только начинался полиартрит, и его фигура ещё оставалась такой красивой. Сухощавый, чуть выше среднего роста, но с широкими плечами и рельефной, отлично развитой грудной клеткой, и кубиками пресса. Именно таким красивым загорелым атлетом с выгоревшими, русыми волосами он и запомнился мне на всю жизнь.

Но как же так произошло? Как же я загнала мужа под каблук? Я так всегда не любила в маме то, что она помыкает и командует папой, всегда в их ссорах занимала сторону отца. Всегда мечтала, что в моей семье у нас с мужем будет полное равноправие. И вот повторяю тот же сценарий. Но ведь дело в том, что мой муж сам хотел исполнять мои желания. И вообще, вначале мои мечты были нашими мечтами – общими – кататься на сноуборде, путешествовать, уехать на Бали, чтобы научиться чистому сёрфингу, а потом… в какой-то момент желания уже больше стали моими – переехать из Москвы в Хакасию, родить третьего ребёнка. Желаний стало слишком много, а работал над их исполнением больше муж, потому что я сама в этот момент работала над тем, чтобы изменить мир к лучшему или над другими глобальными целями. Я нарушила где-то баланс, тот самый баланс, который я учу находить в жизни других.