Елена Гусарева - Учитель на замену

– Хотите, хотите. Журнал подождёт. – Полина Сергеевна взяла ещё одну чашку и плеснула Ларе из кофейника. Поставила на стол вазочку с песочным печеньем. – Вот, держите. Присаживайтесь.

Лара села за длинный учительский стол, отхлебнула кофе.

– Ну рассказывайте. В прошлый раз вы так быстро сбежали…

– Извините, – Лара напряглась, села прямее. – Дочка только начала ходить в садик, не привыкла ещё. Но сегодня с ней муж, так что я никуда не тороплюсь. Что касается ребят, они замечательные, активные, любознательные. Особенно в 10 «А». В другом классе пока непонятно, – Лара сделала маленький глоток кофе. – А что вы скажете про Золотарёва? – осторожно спросила она. – Признаться, мы с ним не очень сошлись. Я немного теряюсь, как с ним вести себя, строже или наоборот…

– Да, он такой мм… своеобразный. Но учится отлично по всем предметам. Думаю, будет медалистом. Вообще, талантливый парень, но с характером.

– Ох… Тогда… – Лара и сама не знала, что «тогда». Дело только усложнялось. Надо бы поосторожнее с этим Золотарёвым, не хватало ей открытых конфликтов, сразу потеряет место.

В двери учительской заглянул слегка встрёпанный мужчина в синем спортивном костюме с крупной надписью «RUSSIA» и со свистком на груди.

– О! Здравствуйте. Я смотрю, новые люди.

Мужчина стремительно вошёл. Увидев на столе вазочку, схватил пару печенья и принялся громко жевать. Лара чуть подалась в сторону. От мужчины резко пахло потом и приторно-сладким одеколоном.

– Да, Валера, – Полина Сергеевна отодвинула подальше вазочку. – Это учитель биологии на замену. Познакомьтесь, Лариса Викторовна.

Валера протянул большую ладонь в крошках. Ларе ничего не оставалось, как только пожать её.

– Я чё пришёл-то, – затараторил Валера. – Марусина судить отказалась, у неё на пятничный вечер срочные планы образовались. А кого я сейчас найду? Не просить же Екатерину Васильевну…

Полина Сергеевна дёрнула подбородком:

– Может, Лариса Викторовна согласится?

– Что вы! – Лара даже привстала от возмущения. – Я в спорте ничего не смыслю.

– А в спорте и не надо, – загоготал Валера. – У нас ежегодный конкурс аэробики, типа танцы, кто во что горазд. Там всё просто! Давайте, а?! – напирал он. – Вы молодая, ребятам такой судья в самый раз.

Первой мыслью Лары было тут же отказаться. С кем она оставит Настюшу?

– Я не знаю… – залепетала она, понимая, что не в том положении, чтобы отказываться.

Тут кстати пришло сообщение на телефон. Лара машинально посмотрела на экран и прочитала: «Мы дома, всё отлично!» Всё-таки на Стаса можно положиться, облегчённо выдохнула Лара.

– В пятницу вечером? Хорошо, – согласилась она.

– Отлично! Выручаете. Вам за это премия полагается, – Валера многозначительно посмотрел на завуча, играя бровями. Та сделала вид, будто не слышала последней реплики.

А Лара вдруг развеселилась, даже с удовольствием пожала Валере руку на прощание.

Лара домой не торопилась. Как же приятно осознавать, что кто-то принял на себя часть твоих повседневных забот, обо всём позаботился, а тебе остаётся лишь радоваться жизни. Они с Полиной Сергеевной поговорили ещё немного о гимназии, неэффективной системе образования и отсутствии энтузиазма у учителей, обсудили и предстоящее мероприятие – конкурс танцев.

– Ребята все из приличных, но всё равно кто-нибудь умудрится пронести в школу сигареты или банку пива. Причём чаще всего девочки! – сокрушалась завуч. – Придётся на входе проверять тщательнее, а потом устраивать рейд по туалетам. Вот надо оно мне, по туалетам ходить? Смотреть за ними – на вид все такие дылды, не то что мы были в своё время.

– Да уж, акселерация налицо! – поддакнула Лара.

– А в головах-то пустота ещё! – закивала Полина Сергеевна. – Чистейший вакуум! А в прошлом году, – она понизила голос, – уборщица нашла спрятанную в бочке унитаза самокрутку. Вы, должно быть, догадываетесь, что это могло быть. Так и не обнаружили, кому она принадлежала. К счастью, больше ничего такого не случалось.

С Полиной Сергеевной расстались тепло. Ларе даже показалось, что они скоро перейдут на «ты» и станут подругами. А если так, то положение Лары укрепится и, возможно, её примут в штат. Но дело даже не в этом.

Лара соскучилась по живому общению. Из-за семейных неурядиц подруг у неё осталось мало, да и те в Питере. Лара не любила делиться домашними проблемами, снова и снова переживая их, смакуя подробности в пустых разговорах. Её раздражали люди, которые кичатся своими неудачами, выставляя их за достоинства. Восклицания вроде «Я-то пожил – дерьма похлебал! Попробуй с моё!» вызывали у Лары недоумение. Она стыдилась своих неудач, чураясь бабских компаний, где с извращённым удовольствием обсуждали недостатки мужей и других домочадцев.

Когда Лара вышла из гимназии, на город опускались сумерки. Длинные фиолетовые тени деревьев расчертили полосами дорожку, идущую через небольшой школьный парк. Февральский снег начал оседать, на нём появились тёмные проплешины – оттепель не по сезону.

«Видно, и впрямь глобальное потепление», – думала Лара, быстро шагая и глядя под ноги, чтобы не поскользнуться. Она торопилась домой. Вдруг Стас и в этот раз не догадается покормить Настюшку. Лара уже подошла к калитке, как кто-то окликнул её. Голос показался знакомым, но вызвал неприятные чувства. Лара оглянулась.

– Ты что это? Давно в городе, а не зашла… – На лавочке у дорожки сидела мать.

Лара не сразу узнала её в сумерках. Мать заметно постарела и осунулась за три года, что они не виделись. Под глазами сизые тени, щёки стали впалыми и дряблыми. И весь вид болезненный.

– А должна была? – спросила Лара с вызовом, отмечая про себя, что и мать не поздоровалась, а сразу начала с упрёков.

– Тебе виднее, – поджала мать губы, так что они спрятались, превратив рот в искривлённую полосу. Лара ненавидела это её выражение лица. – Даже внучку нам с отцом не показала.

– Вы ясно дали понять, что видеть нас не желаете.

– Ребёнок здесь ни при чём, – мать поднялась с лавочки и сделала шаг навстречу, Лара отступила. – Ты в любой момент можешь вернуться домой. Мы с отцом примем тебя…

– А не надо меня принимать! У меня своя семья и свой дом. Ваши условия меня никак не касаются.

– Я всё-таки надеялась, что твой остался в Петербурге.

Лара развернулась и быстро пошла прочь.

– Лариса! – прокричала мать в спину.

Лара услышала звук шагов сзади, оглянулась:

– Не приближайся! И не приходи больше! Не желаю видеть ни тебя, ни отца. У вас нет дочери, и это не мои слова.

Всю дорогу до дома продолжался внутренний монолог с матерью. Лара знала заранее, что встреча эта неминуема, хоть и живут родители на другом конце города. Она готовилась, но всё равно оказалась застигнутой врасплох. Ей не хотелось всех этих эмоций, хотелось показаться гордой и холодной, будто она и думать о них забыла, будто они давно чужие. Лара опрометчиво считала, что это так, а оказалось, связь с родителями никуда не делась. И больно ничуть не меньше, чем когда они расстались, когда отец бросил ту убийственную фразу: «Убирайся к своему наркоману! Ты нам не дочь!». Но самое обидное, что в последний год Ларе против её воли приходилось признавать – родители были во многом правы, многое предвидели. А может быть, это их сомнения, их негатив материализовался? Лара верила в силу мысли, казалось, что её желание счастья гораздо сильнее, но, видно, ошибалась. Она тут же одёрнула себя: «Нет уж!» Чтобы она пришла поплакаться в их засаленные жилетки… Не дождутся!